Хиван (СИ) - Горобейко Василий Васильевич. Страница 11

- Убар говорит, что ты больше не раб, и тебя не продадут клану раханвей. Но ты и не член клана мурусадэ. Поэтому с тобой поступят, как поступили бы с любым другим воином хавийя попавшим в плен. Тебя отпустят после уплаты диё37. Но поскольку у тебя нет своего клана, то уплатить диё предложат раханам! - радостно перевела Радка.

- То есть теперь раханы меня не купят, а выкупят? - уточнил Иван. - Да уж, огромная разница!

- То действительно велика разница. Если раханы заплатят диё, они признают тебя равным членом клана. Ты будешь свободным человеком. Сможешь завести семью. Сможешь жить как все.

- А уйти я смогу?

- Никто не может сам уйти из клана. Даже убар. Даже калу. Твой койс, твой джилиб - это семья. Нельзя уйти из семьи.

Забелин обратил внимание, что "аксакалы" решив его вопрос, уже потеряли к нему всякий интерес. Откуда-то в центре круга появилась корзинка с пучками "петрушки", которую все с видимым удовольствием жевали. Разговор шел спокойный и размеренный.

- Ну, спасибо на добром слове! - ухмыльнулся "не раб, а ценный пленник", изобразил поясной поклон, и похромал на свежий воздух. Да уж "велика разница"! Хотя, если подумать, за что ему на этих хавийя обижаться? Встретили посреди пустыни. К себе привезли, жилье дали. Накормили, одели и о Жирхе позаботились. Даже вон Марта....

- Кстати, о Марте. Ты ничего мне не хочешь объяснить?

- Ой, ну что тебе объяснять? У Марты с Эрлисом никак с ребенком не получается. Вот старая Нишат и сказала, что юруб38 бесплодна, и ему надо брать новую жену. А чтобы деньги на новую жену собрать, можно Марту дагодиям продать. А ты на ее Эрлиса похож. И не расскажешь никому. Вот она и решилась.

- А что, у вас женщин тоже покупают?

- Нет, это Нишат со зла. Она внуков хочет. Пока внуков нет, она не может быть хабро39. А за невест платят даё - компенсацию родителям, ну, или похищают, если девушка с другого джилиба. Правда, когда родители дознаются кто украл, все равно придется даё платить, но уже меньше.

- Не соскучишься тут у вас, - подвел итог Иван - Слушай, Радка. А когда меня этим раханам продавать будут?

- Ну что, несмысли говоришь! Тебя за выкуп отдадут. Завтра в Суук караван пойдет. Там диспозиция центра дальней коммуникации. Убар с раханами говорить будет. Они уже ведают, что у нас есть табабараха. Может сразу ответят, а может мыслить будут. Одно дело раба купить, другое дело диё заплатить за чужака.

- А если не захотят они диё платить?

- Захотят, еще как захотят! Они за табабараха цену десяти рабов обещали, значит, очень ты им потребен. А диё можно и меньше сторговать, всё-таки ты им не кровный ближник. Ты одпочивай, выздоравливай! А мне домой надо.

Радка убежала. И правда, уже совсем стемнело, но света хватало и из окон, расположенных по кругу домов, и от безлунного, но очень звездного неба.

9. День четвертый.

Проснулся Иван рано. Ныла поврежденная раптором нога, и ворочался под боком медвежонок. Этот мелкий Жирх умудрился ночью самостоятельно переползти под теплый бочек своего кормильца, да так, что Забелин даже не проснулся. Вот же егоза, а что дальше будет! Упс, а молоко то кончилось. Пришлось одеваться и отправляться с кувшином на поиски. Сейчас питомец проснется - крику будет.

Койс40 тоже уже проснулся. У ворот менялся караул. Кто-то спешил за водой. Кто-то возился с машинами. Искать никого не пришлось. У тало стоял жрец. Увидев пустую емкость, он подозвал молодую женщину, выходившую из загона с тяжелым бидоном в руках. И та, улыбнувшись Ивану, наполнила кувшин до самого края ароматным парным молоком. Это удача, даже разогревать не надо!

Не успел Иван докормить питомца, как пришел жрец вместе с сухощавой, иссиня черной, сморщенной, но еще очень бодрой старушкой. Принесли перевязочный материал и новые штаны. Старая повязка в спешке была намотана прямо на разодранную штанину, пропитанную кровью. Отдирать пришлось "с мясом". Забелину очень хотелось заорать благим матом, но пришлось только шипеть сквозь стиснутые зубы, чтобы не разбудить медвежонка.

Старушка, осмотрев рану, не надолго вышла. Колоритная бабулька! Небось, за травами и бубном пошла, а то и вовсе за куклой Вуду - решил пациент. Бабулька вернулась с плетеной корзинкой, из которой извлекла и поставила на плитку кипятиться вполне себе обычный медицинский бикс. Обработала рану и руки антисептической жидкостью. Потом, охладив стерилизованный шприц, провела местную анестезию и стерильной хирургической иглой очень профессионально наложила швы. Просушила, присыпала стрептоцидом и забинтовала рану.

- До свадьбы заживет! - практически без акцента объявила "бабка-знахарка".

- Вы? Русская?!

- Нет, конечно. Я хавийя, хотя и из другого мира. Но когда-то очень давно, в другой жизни я окончила Саратовский медицинский университет.

- Из другого мира? Простите, я не понимаю. Я ничего здесь не понимаю. Что здесь вообще происходит? Объясните мне, пожалуйста! - взмолился Забелин.

- Никто не понимает. Я родилась в Социалистической федеративной республике Абиссиния, а мои суеверные сестры и братья пришли из страны Куш. Мы с моим здешним мужем выросли в одном городе. Только моя Зейла - промышленный портовый город, а его Сайлас - небольшое селение в античных развалинах. В их мире Римская империя не пала под ударами галлов. Не было Мировой войны. Они ничего не слышали ни о Христе и Мухаммеде, ни о Льве Троцком и Чен Дусю. Мы коммунизм строим, лунную базу развиваем, с Тьмой сражаемся, а они в двадцать первом веке расовой сегрегацией занимаются. Рабами торгуют! - разволновалась "знахарка". - Все. Некогда мне с тобой болтать.

- Простите, бабушка, а как вас звать? - не сдержал любопытства Иван.

- Хм, бабушка! Называй меня товарищ Роза, Хиван!

- Офигеть! - он проводил старушку взглядом. - Офигеть!

Абиссинская социалистическая республика, Троцкий, Римская империя, Куш - это вообще что! Иван ущипнул себя. Не помогло. Так, без паники. Оставим эмоции. Что мы имеем в сухом остатке? Ну, во-первых, получается, что Миров множество, как минимум четыре: Мир хавийя, Мир товарища Розы, Мир Ивана и этот Мир - мир мертвых городов и демонов в Цитадели. Так, Куш и Абиссиния - это точно где-то в северной Африке. И климат похож, кактусы опять же. Но Радка из Чехии, а он сам с Дальнего Востока России. А ламы, а динозавры! Забелин покосился на свежую повязку. Нет. Не получается никаких ни во-вторых, ни в третьих. Логика тут, похоже, бессильна. Надо будет Розу побольше о здешнем мироустройстве расспросить, а то от суеверной чешки толку мало. И нечего рассиживаться. Его, может, уже завтра увезут к раханам, а там, скорей всего, и поговорить не с кем будет.

Уложив Жирха поудобней, Иван надел новые штаны и решительно захромал на выход.

На площади народ грузился в машины. Мужчины в боевой амуниции, женщины в нарядных сари, увешанные украшениями. Толстый малак командовал погрузкой в грузовик каких-то корзин, тюков и ящиков. Тощий убар инструктировал группу молодых мужчин, которые, похоже, оставались на охране поселения. Жрец подгонял к тало группу детишек, которые крутились возле отъезжающих. Ни бабушки Розы, ни Радки не было видно.

И не спросишь ни у кого. Ладно, спешить не куда. Подождем. Кто-нибудь из них рано или поздно выйдет на площадь.

Вскоре колона из четырех машин, тихо шурша шинами, выкатилась за ворота. Возле колодца остался только один пикап с пулеметом. Рядом, с пучком "петрушки" в руках отдыхал старый знакомец Каро. Пастухи - четыре паренька с только пробивающимися усиками, но уже в бронежилетах и с автоматами за спиной, стали собирать общинных лоода в стадо. Ненадолго показалась Радка, выгнавшая из загона полтора десятка своих "овец". Суета закончилась, и живая волна выплеснулась на степные просторы. Следом за пастухами выкатился пикап. Каро в этот раз был водителем, а в кузове за пулеметной турелью сидел его тощий напарник. Площадь опустела. Надо будет имя своего второго "благодетеля" узнать.