40 дней и 5 ночей (СИ) - Макарова Дина. Страница 58

— Не хочешь выпить где-нибудь? — предлагаю ему вместо ответа.

Он долго молчит, потом говорит:

— Негде. Поздно уже, все кафешки закрыты. К тебе домой?

— А я и забыла, что мы в N… — признаюсь ему и сильнее прячу руки в карман пальто. Не люблю осенний холод. — Здесь и днем-то три кафе и один ресторан. Домой ко мне нельзя. Там мама.

— И муж?

— У меня нет мужа.

— Здесь лежит? — кивает он головой в сторону кладбища.

Молчу. Где-то в районе виска дергается вена и вскоре в радиусе метра вспыхивают лей-линии. Становится светло, как днем. Мой нечаянный знакомый этого, естественно, не видит. Он с какой-то звериной тоской смотрит на могилы. Простой парень. Возрастом около двадцати. Темная шапка надвинута на брови. Ворот куртки высоко поднят, губ не разглядеть.

— Он не был моим мужем.

Послышался смешок.

— Другого хахаля себе нашла, а перед прошлым стыдно? Вот ты ж баба… совестливая.

Свет все ярче разгорается, освещая уже две близлежащие улицы. Пора бежать. Разворачиваюсь, отхожу на пару шагов и не оборачиваясь рассказываю:

— Не захожу, потому что так еще верю, что он жив. Уверяю себя, что он уехал, у него семья, дети. Морщины, работа, дом. Что он просто забыл обо мне, так бывает. Я на праздники пишу ему открытки по-старинке. Отправляю в разные страны, на выдуманные адреса. Еще ни одна не вернулась. Значит, дошли до адресата.

Кусаю губы до крови. Но хочется уже хоть с кем-то поговорить об этом! Мои близкие этого не поймут. Все делают вид, и я тоже, что ничего не случилось.

— Пару дней назад была годовщина. И я… решила, что пора поставить точку в нашей истории. Признать правду. И жить дальше. Выйти замуж, родить детей. Отпустить наконец-то.

— Так что не дает тебе отпустить? — спросил парень у меня. На редкость прозорливый человек.

— Не верю, что он сам… ну, себя…

Парень молчал. Свет все больше разгорался, и я стремительно понеслась в сторону дома.

Ярослав появился будто из воздуха. Просто встал посреди проезжей части, где я переходила дорогу. В идеально отутюженных брюках, белой рубашке и с укладкой на светлых волосах. Ступил в грязную, холодную осень. Он ошарашенно долго разглядывает мое потертое старое пальто, берет, грубые ботинки и чужое старое лицо. Я неловко помахала ему рукой и почувствовала себя виноватой.

Четыре утра. Мой родной городок в Ленинградской области. Я в черте чем стою далеко от квартиры мамы.

— Что происходит?

Мой презентабельный бойфренд, конечно, не может промолчать. Для мажора все это слишком. Пожимаю плечами с озадаченным видом. Вдруг прокатит.

— Почему твой телефон у незнакомого мне парня?

Упс. Беру своего мужчину под руку и медленно бреду домой.

— Хулиган один забрал. Я его тоже не знаю. Не о чем переживать. Завтра куплю новый и номер восстановлю, — говорю, как можно беспечнее.

— Яся, зачем ты отдала телефон? — искренне не понимает.

— Должны ведь люди на что-то жить.

Ярослав останавливается, прижимает к себе и снимает иллюзию. Гладит по лицу, распускает волосы и нежно целует в губы.

— Ты меня с ума сведешь своими выкрутасами. Но я люблю тебя и очень скучал.

Сердце начинает биться чаще. Тоже люблю его. Но эхом в голове звучит другой голос.

— Я все гадал откуда у тебя айфон такой дорогой, мужик этот блатной пришел посмотреть на меня. А ты оказывается вот какая.

В темном пустом подъезде его хриплый голос звучит для меня странно, но мне по кайфу. Будто с Ним разговариваю, а не с хулиганом с дороги. И Ярослав меня в очередной раз удивил. Вот же интуиция звериная. Я еще сама себе не призналась хочу ли еще раз увидеть этого парня, а Лакрецкий нутром почуял мой интерес.

— Какая такая? — спрашиваю у парня.

Он стоит в углу у окна. Удачная позиция. Свет фонаря светит мне в лицо, а он в тени. Будь я обычным человеком в жизни бы не разглядела его лицо. А так, как на ладони. Поморщился, опустил глаза и прошептал:

— Охуенная.

Смех вырвался сам собой. Честно, я не хотела. Но так получилось. Такой себе «пацанский» флирт.

— Спасибо. Приму это за комплимент.

— Сорян, как твой пижон разливаться соловьем не умею.

— Что он тебе сказал? — уточняю на всякий случай, хотя уже понимаю, что не узнаю этого никогда.

— Твое предложение прибухнуть еще действует?

Я растерялась. Причин для этого достаточно.

— Не бойся. Посидим пообщаемся за твоего дружка умершего.

Надеюсь, моя усмешка была не сильно злобной, когда я щелчком пальцев осветила площадку в подъезде. Незнакомец заозирался в поисках источника света и глубже надвинул шапку.

— Это мой ответ на твое «не бойся, детка». Вчера ночью ты видел меня женщиной, а сегодня я другая. Свет загорелся сам собой. Сложи два и два и если умный — уходи.

Он молчит, и я успеваю подняться на лестничный пролет.

— Меня Антон зовут, и мне есть что тебе показать.

— Звучит, как заявка на победу, — поворачиваюсь к нему и показываю на свое норковое манто. — Я нормально одета для того места, куда ты меня зовешь?

Да, некрасиво указывать на его низкий доход. Но, во-первых, он мог бы пойти работать, а не воровать на улице. Во-вторых, хочу узнать его предел. Судя по спокойствию, проблема богатых и бедных его не сильно задевают. Не Робин Гуд!

Антон отрывается от стены и идет к выходу. Иду за ним. Интересно же!

Пришли мы снова на кладбище.

— Антон, да? — я неуверенно остановилась у калитки. — Спасибо, что пытаешься помочь мне справится…

— Пургу не неси и заходи, — резко обрывает он меня и галантно пропускает вперед.

— Я не хочу…

С той стороны мелькнула тень. Из-за памятников к нам вышел какой-то пацаненок.

— Узбек, это ты? — спросил он детским голосом.

— Я, малой. Это она. Расскажи ей.

Нас все также разделял забор.

— Мне брат рассказывал, что все с бабы началось, — мальчик громко шмыгнул, но продолжал рассказывать: — Тихвинские с нашими из-за какой — то курвы сцепились. Кто там у кого ее увел, не понятно. Но разборки затронули всех. Я точно не знаю, но год назад у вокзала драка случилась. Тихвинских больше было, а мой брат был с другом вдвоем. Их бы, наверное, под электричку положили, если бы мужик один не впрягся. Он мимо вроде как проходил. И еще там иномарка остановилась и мажор из нее вышел… Тоже сильно помог. Так, брат с другом смылись на всякий случай, морду мажору тоже подразбили. А те двое сели в машину и уехали.

Мысли разбежались в разные стороны. Я неловко посмотрела на Антона и спросила:

— К чему этот рассказ?

Антон привычно затянулся. А мальчик растерянно так ответил:

— Так вы ж вон про того спрашиваете? Который там лежит? Так это он был, мужик с вокзала.

— Мужик с вокзала — это бывший твой. Самоубивец типа. А мажор на машине, это твой мажор нынешний. Машинка у него приметная. Синяя с блатными номерами. Три эски. Они уехали вместе, а на утро одного нашли…

— Постойте, — я ж поперхнулась воздухом. — Вы хотите сказать, что… что, это мажор его убил? Вы сдурели?

Мальчик попятился от испуга и через минуту сбежал. С ведьмами сложно долго рядом находится.

— Это бред. Ты все придумал, — еле выталкиваю из себя слова. Ежусь на холодном ветру.

— Зачем мне это? — уточняет Антон с видимым безразличием.

— Хочешь денег за информацию, — не спрашиваю, утверждаю. Лезу в сумочку, достаю из кошелька все, что есть и сую ему в руки. — Держи, хочешь еще дам?!

Парень бьет меня по руке наотмашь. Ловит купюры и суёт мне их обратно в сумку. Я даже не сопротивляюсь, просто кусаю палец.

— Дура, — наконец говорит он. — Я думал, ты нормальная. Кажешься такой. А на деле такая же пришибленная мажорка. Жила бы в своем розовом мире и не совалась сюда. Или тебе обязательно нужно страдать?

Не дожидаясь ответа, он разворачивается и уходит.

— Постой, Антон, — кричу ему вслед. — Прости. С деньгами действительно вышло некрасиво.

Парень не оборачиваясь, поднял руку и показал мне средний палец. Заслужила, признаю.