Всё было совсем не так (СИ) - Миято Кицунэ. Страница 4

— Да! — я подпрыгнул от радости, что теперь точно буду жить у своего друга. Теперь можно будет заранее заняться его перевоспитанием, чтобы он не свалил к Орочимару и раздумал мстить своему брату.

* * *

— Саске, а ты… ты столько всего прочитал, может, ты расскажешь что–то мне? — вечером мы после ужина, приготовленного Мито–сан, также лежали рядом на футонах. У меня была как бы своя комната, но спать я предпочитал рядом с другом, к тому же тот был явно не против. Наверное, всё из–за его кошмаров.

— Могу рассказать, как образовалась Коноха, хочешь? — он коснулся моего плеча, словно хотел, чтобы я подвинулся к нему.

Я переместился поближе, и он обнял меня, это было неожиданно и приятно, просто он также, как и я, сирота, который боится одиночества. Саске перебирал мои лохматые пряди и рассказывал про Хашираму, деда Цунаде и своего беспокойного родственничка, Учиха Мадару, объединивших кланы Сенджу и Учиха, к которым присоединились кланы Хьюга, Абураме, Нара, Акимичи, Яманака, Инузука и разные другие. Я всё это знал, но так приятно, когда это тебе рассказывают, да ещё и рассказывает твой друг. Слушая, слышал, что Саске и самому интересно всё это мне говорить, так он чувствует свою нужность. Поэтому решил, что с этого момента буду всё у него спрашивать, даже всякие глупости, типа почему трава зелёная и небо голубое.

Начиная со следующего дня мы начали регулярные тренировки, к которым приступали сразу после возвращения из Академии. Саске сказал, что после случившегося с кланом и после того, как он провалялся две недели в больнице, он немного растерял сноровку, но мне его всё равно не обогнать. Это был вызов, и, что странно, рядом с ним не чувствовалось прежней скованности, словно мои «кукловоды» позволяют мне учиться, и это только подстегнуло мой энтузиазм.

Мы метали сюрикены и кунаи. Обычно раз за разом во время учёбы в Академии мне они доставались только на десять минут на время тренировки, ведь своего оружия у меня не было. Подбирал, конечно, на полигоне забытое или выброшенное, но оно обычно было непригодно к использованию. Центр тяжести смещён или уголок загнут, всё летит не туда, куда задумывал. В общем, когда Учиха поделился со мной нормальными сюрикенами и кунаями, дела пошли в гору.

Не сразу, ведь тело семилетнего мальчика это тебе не тренированный шиноби шестнадцати лет, но я всегда был упорным, а зная, с чем и с кем мне предстоит сражаться, упустить такую возможность потренироваться никак не мог.

Саске, кстати, действительно растерял сноровку, мы были почти на равных, что его немного удивляло, ну да, я же шалопай и дурачок, как все считают. Потом мы занялись тайдзютцу, вот тут он легко блокировал мои удары, но и это до поры до времени, просто в тот момент я ещё плохо управлялся с чакрой и не мог двигаться быстро или добавлять силу, а у моего друга это всё уже неплохо получалось. Он показывал мне приёмы, и я отрабатывал их, помня про Рока Ли и про то, что у него вообще нет техник шиноби, а его тайдзютцу будет на уровне великих мастеров.

Через две недели наших занятий во время спарринга я вдруг заметил, что у Саске активизировался шаринган. Чуть не заорал ему об этом, но вовремя вспомнил, что как бы не должен знать про секретные техника клана Учиха, иначе это будет слишком подозрительно: откуда семилетний сирота о таком в курсе? Он, видимо, что–то почувствовав, остановился, и тогда я воскликнул:

— У тебя глаза вдруг покраснели!

— Это особенность нашего клана — шаринган. Мне наконец–то удалось его пробудить! — обрадовался Саске, ну как «обрадовался» — его лицо осталось безразличным, но в голосе появились некоторые «счастливые» нотки. Получается, что он пробудил его на шесть лет раньше, чем состоялась наша первая эпичная битва с Хаку. Я чуть не присвистнул.

— Сколько запятых вокруг зрачка? — спросил он шире открывая покрасневшие глаза.

— Одна, — кажется, мой друг ожидал чего–то большего. Ну не мог же я его «обрадовать» тем, что обычно он пробуждал свой шаринган после тринадцати лет, поэтому, широко улыбнувшись, стал скакать вокруг него и с детской непосредственностью спрашивать:

— Саске, а что он может? Это какая–то крутая техника, да?

— Шаринган — это кеккей генкай, улучшенный геном клана Учиха, — пояснил почти последний представитель названного клана. — Он не появляется от рождения, а активизируется только во время тренировок или сильного стресса. Шаринган позволяет видеть потоки чакры в теле, копировать приёмы дзютцу, даёт ясность восприятия, а ещё скорость. — Саске ломанулся к дереву, показывая мне свою «скорость», потом, вытащив кунаи, ловко вогнал все в мишень, изобразив ими символ Конохи. Затем он вдруг резко присел и схватился за глаза руками.

Я тут же вспомнил, что шаринган потребляет огромное количество чакры, и решил, что у него просто не хватает чакры для поддержания шарингана долго, все–таки нам ещё только по семь лет.

— В глаза словно песка насыпали, — с обидой в голосе, тихо пробормотал он про себя, но я услышал, правда, вида не показал, не желая расстраивать друга. Вместо этого сказал, рассматривая его символ Конохи:

— У меня ничего не получается, сколько бы я не тренировался.

Саске посмотрел на меня уже простыми, своими обычными чёрными глазами.

— Бака, я с четырёх лет тренируюсь почти каждый день, а ты только недавно начал и уже хочешь меня превзойти? Если будешь усердно заниматься, то однажды и сам так сможешь.

— Ха! Тогда я тебя точно переплюну! — я добавил хвастливых ноток и стал собирать сюрикены, отвлекая Саске от его шарингана. Иначе замордует себя, я его знаю, такой же фанат тренировок и чтобы–стать–сильнее-и–отомстить–Итачи. С него станется пробудить шаринган и пойти мстить.

Саске некоторое время смотрел на меня, а потом взял кунай.

— Слушай, Наруто, для того, чтобы всегда попадать в цель, есть один секрет.

— Что? Какая–то крутая техника!? — оживился я, радуясь, что Учиха отвлёкся от своего шарингана.

— Ещё какая! Такая крутая, что для неё даже печати не нужны, только сила воли. Смотри внимательно.

Он встал напротив мишени.

— Чтобы попасть, нужно почувствовать, как тебя и твою цель соединяет тонкая невидимая нить. Её нельзя заметить, но она есть. И когда делаешь бросок, то просто не можешь промазать, потому что кунай скользит по нити и не может с неё соскочить. Здесь даже целиться не надо, так как оружие — это часть твоей руки. Ты ведь, когда показываешь куда–нибудь пальцем, не целишься, а просто показываешь, и тут всё точно так же, — он демонстративно, не глядя, метнул кунай, и тот оказался в центре мишени.

— Я понял! Ну держись, Саске, я тебя превзойду! — воскликнул я радостно.

В последнее время я стал метать кунаи намного лучше, но так как у Саске всё не получалось, конечно же я немного хитрил, не показывая своего умения, демонстрируя неуклюжесть. К тому же, в сказанных моим другом словах был смысл, удивительно, что семилетний ребёнок до такого додумался сам. Увидев мои приготовления из нескольких кунаев, он отошёл в сторонку и даже спрятался за брёвнышко, украдкой потирая глаза.

— Смотри, Саске! — я подпрыгнул и метнул кунаи в три мишени.

Они попали точно в яблочко. Лицо Учиха утратило свою невозмутимость, даже рот чуть приоткрылся, я еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Последний кунай я бросил в ту мишень, в которую бросал Саске и выбил его кунай заняв центр. Он даже глаза протёр и громко сказал на каком–то странном языке:

— O–fi–get!

Часть 1. Глава 3. Тренировки, тренировки, тренировки!

На следующий день я продемонстрировал на практическом занятии в Академии навыки метания кунаев и сюрекенов. Одноклассники чуток охренели. Привыкли уже к тому, что я неудачник, расслабили булки. Не хотел ничего говорить, а быть типа как Учиха, гордым и неприступным, но горло сдавило, и я во всеуслышание заявил, что собираюсь стать Хокаге.

Да, блин, уже тридцать восьмую жизнь собираюсь! Задолбало! Собираюсь, собираюсь, да всё не высобираюсь! Как же меня бесит эта предопределённость, только я обрадовался, что всё меняется, как — на тебе! — напомнили. Мой друг на мою реплику никак не отреагировал, как будто ничего другого от меня не ожидал, и мне стало полегче.