Белый Карлик (СИ) - Недугов Дмитрий. Страница 30

— Роман Валерьевич, я же с вами серьезно говорю, а вы ребячитесь! — Мохова стреляла мне в спину негодующим взглядом. Я тяжело вздохнул, отсчитал последние этажи, и как только лифт остановился, воспользовался замешательством Даши, первым ловко юркнул к открывшимся дверям.

— С вами вообще можно серьёзно разговаривать?

Мы вышли на этаж компании. Красивая вывеска, массивная керамогранитная плитка под ногами, черная со светлыми прожилками. Под высоким потолком скромные, но изящные люстры.

— Конечно, я серьёзен. Как, кстати, ваша мигрень? — я бодро чеканил шаг, проходя ряды однотипных дверей, старался говорить вполголоса. Хорошо, что попал на работу в обед, все мышки по норкам и тихо хомячат, кто во что горазд. Впереди показался широкий приёмный зал, рабочее место Моховой.

— До встречи с вами всё было нормально, но сейчас опять заломило в висках.

Даша осунулась, потёрла лоб. Головная боль мучила её уже несколько лет кряду. Мне удавалось прекратить приступы, но мы так и не добрались до сути её проблемы. Каждый раз, когда боль возвращалась и Даша приходила на приём, приходилось успокаивать её одними и теми же словами:

— Забегите, как будет время. Я тут недавно вычитал про исследования основных причин мигреней у женщин, будем пробовать новую методику.

Врал, но как по-другому дать человеку надежду? Ложь во спасение. Как это ни странно, но зачастую обман действительно помогал.

— Вы точно уверены, что это не рак? — голос её сел, мы дошли до стойки, за которой Мохова несла рабочую вахту. Она проходила томографию головного мозга несколько лет назад, когда я только перевёлся в центральный офис с периферии. Ничего аномального у неё тогда не нашли, учитывая, что до моего вмешательства боли достигали такого размаха, что Даше приходилось брать больничные, я мог с уверенностью девяносто девяти процентов говорить, что ничего опасного в её голове, кроме фанатичной самоотдачи на работе, не было.

— Да нет, конечно! — я оставил коробки с едой. — В мозгу нет болевых нервных окончаний, если болит, значит, где-то нарушено кровообращение. Хотя по последним исследованиям это может быть, и гормональный сбой, заходите, прежде всего будем смотреть нервный столб позвоночника. Я думаю, у вас все-таки кровообращение.

— Там есть вены? — она провожала меня удивленным взглядом. Я уходил от рецепции к пожарным лестницам. Мой кабинет на втором этаже из арендованных компанией. Рядом с кабинетом Борисыча и залом для важных переговоров.

— Конечно, есть! — я подмигнул коллеге. — Будет время, обязательно заходите.

— Хорошо, — Мохова улыбнулась, и моё сердце дрогнуло, тая, заливало легкие горячим воском почти юношеской влюбленности. — У Юрия Борисовича сейчас переговоры, я сообщу о вашем приходе по их окончании. Простите, Роман, но я вынуждена.

— Ничего страшного, работа превыше всего, — прощаясь, я махнул ей рукой.

— О! У мисс «эротическая фантазия» начались эти дни? Опять? — Яр появился сбоку, двигаясь не отставая, хитро прищурился.

— Да уж... — я обреченно вздохнул, открыл дверь аварийного выхода. До кабинета мог бы доехать и на лифте, но ужасно не любил пользоваться ими лишний раз на пятидесятиметровой высоте. — Она, к сожалению, миссис...

* * *

Десять лет назад.

— Ну давай, тряси! — Димон насел на меня со спины, пристально смотрел за тем, как я беру в руки одеяло и расправляю его. Ничего не произошло. Кольцо не вылетело из наволочки, не ударилось о стену и не оказалось на линолеуме, как это было в прошлый раз. Пришлось встряхнуть одеяло ещё и ещё. Я обреченно присел на край кровати, закрыл лицо рукой. Наступило утро следующего дня. По расчётам Хворостова, мы выполнили почти все условия, и, по идее, перстень уже должен был вернуться. Димон схватил подушку, потряс ею в воздухе, провёл рукой по простыне. Пусто.

— Я же говорил... — мне не хотелось никого обвинять в настигшей нас неудаче, но теперь надо думать, как вернуть кольцо обратно.

— Может, действительно надо было начистить тебе физиономию, чтобы всё как в первый раз? — он нервно хихикнул, встав, прошёлся вдоль кровати. — Слушай, а может, у кольца не было возможности вернуться?

— Как это? — совсем потеряв логическую цепочку, я поднял на друга скептический взгляд. — Оно что, живое?

— Ну, ты сам сказал, перстень принадлежал колдуну, может, там заклинание какое? Может, нужны другие условия, чтобы оно подействовало, луна там, в фазе рака, например?

Ох, не знаю, как луна, а я себя в позе рака сейчас ощущал вполне отчётливо.

— Точно! А может, это заклинание проклинает тех, кто пытается продать кольцо? — мне жутко не хотелось верить в Димкины россказни. Все это вообще наталкивало на мысли, что Хворостов уже и не хотел возвращать перстень обратно. Давай подождём, давай подумаем... одним словом — прохвост!

— Вы чё там, соображаете на двоих? — Максим Арташьев, ещё один сосед по комнате, подал голос, заинтересованно смотря на наши топтания у кровати. Он уселся за стол, наливая в кружку кипяток. Через полчаса начнутся занятия, хотя бы сегодня на них надо не опоздать. Димон отмахнулся:

— Да Ромка, разиня, кольцо потерял, маленькое такое, круглое. Если увидишь, приберёшь?

— Ну, приберу. А что за кольцо? Золотое?

— Да нет, бронза обычная... Прибрать в том смысле, чтобы потом отдать, а не чтобы прибрать... — на всякий случай пояснил Хворостов. Арташьев загоготал:

— Да понял я, понял. А потерял ночью, что ли? Спать лёг с ним?

Этот верзила смотрел на меня, но как адвокат дьявола и затейщик всех этих манипуляций, Димон держал ответ сам:

— Да что-то вроде... и ничего смешного, у человека беда! — он прошёл к столу, также заваривая себе чай. Мне не оставалось ничего другого, как закончить заправлять постель и присоединиться к соседям.

— Что за перстень-то? Раньше я у тебя его не видел! — Максим не унимался в попытках докопаться до правды, попутно уничтожая бутерброд с домашним вареньем. Я не знал, что ответить этому громиле с добродушным лицом и глубоко посаженными свинячьими глазами. Арташьев не отличался ни умом, ни сообразительностью, рассказывать ему подлинную историю — это долгое и неблагодарное дело. Прохвост ласково называл его «очередным строителем коммунизма», причем в глаза, и причём Максиму не хватало ума обижаться даже на такое. Я тяжело вздохнул, подбирая слова:

— Родовое кольцо было, куда-то пропало... — бросил на Хворостова многозначительный взгляд.

— Найдём, не переживай! — Димон также делал себе бутерброд, достал из сумки палку свежекупленной колбасы и на наших изумленных глазах принялся её нарезать. Я понял, что про деньги, вырученные с кольца, можно не вспоминать. У меня не было аппетита, чтобы присоединиться к трапезе, желая покинуть комнату как можно быстрее, я начал одеваться, накинул футболку, напялил джинсы, шагнул к двери и тут же остановился. Странная выпуклость в правом переднем кармане неудобно впилась в ногу. По спине побежали мурашки, я обернулся к Хворостову, раскрыл от удивления рот. Он смотрел на меня с таким же выражением лица, подаваясь вперёд, медленно встал с места.

Словно во сне, я сунул руку в карман, пошатнулся, когда пальцы нащупали холодную сталь круглой формы. Извлёк свой родовой перстень на белый свет и едва не упал в обморок. Это точно не поддавалось никакому логическому объяснению, хотелось одновременно радоваться и побыстрее избавиться от кольца, как от сосредоточия какой-то неведомой и жуткой силы.

— Ну вот, молодец! Сам потерял, сам и нашёл! — Арташьев развёл руками.

— Это что за фигня? — я простонал на ухо подскочившего ко мне другу, продолжая сжимать кольцо в руке и не веря в происходящее.

— Да дай уже поглядеть! — Димон бесцеремонно разжал пальцы, убедился, что это именно тот самый перстень, подмигнув, вернул обратно.

— Не вернётся, не вернётся... Да оно к тебе приклеено, походу!

— Жуть какая! Как оно вернулось второй-то раз? Такого же быть не может! — панический страх перед неизвестным захватывал мой разум всё сильнее. Я не разделял радости Хворостова. Более не реагируя на слова, Димон с размаху ударил меня в плечо. Он смеялся, как ребёнок, вдруг тихо процедил сквозь зубы: