С любовью, Луков (ЛП) - Запата Мариана. Страница 14

— Некоторые люди посчитали бы это прелюдией… — начал было говорить мой брат, прежде чем я перебила его.

И снова возразила, продолжая качать головой.

— Да нет же!

Джонатан расхохотался.

— Тогда почему ты так покраснела, Жас? — спросил он, опустив ладонь мне на голову и взлохматив волосы до того, как я успела сбросить с себя его руку.

— Закрой уже свой рот, — сказала я брату, отметая дюжину разных ответов на его заявление, так как не могла их использовать, чтобы не показалось, будто это отговорки. Или, что еще хуже, я бы не удержалась и выболтала им о предложении, которое получила этим утром. — Иван никогда мне не нравился. Не знаю, с чего вы взяли.

Мама хихикнула.

— Нет ничего страшного в том, чтобы признаться, что ты была неравнодушна к нему. Иваном много кто интересовался. Даже я, по-своему, была немного влюблена в него...

Забыв, что находились по разные стороны баррикад, мы с ДжоДжо разинули рты.

Мама застонала.

— Ой, все! Я совершенно не это имела в виду!

Конечно, женщина, которая находилась замужем за мужчиной, младше её на двадцать лет, была просто обязана пояснить свои слова. Моя дорогая мамочка являлась не просто хищницей, а Хищницей с большой буквы. Все остальные хищницы преклонялись перед ней.

— Притворюсь, что ты этого не говорила, чтобы я смог уснуть этой ночью, Ма, — пробормотал ДжоДжо с полным боли взглядом. Затем он ударил меня локтем. — Раньше ты часто говорила о нем, Жас.

Я моргнула.

— Да, но мне было семнадцать, а Луков был засранцем.

Мама открыла было рот, однако я продолжила тираду.

— Да! И еще каким. Клянусь. Вы никогда не ловили его на таком, потому что он умело это скрывал. Зато Карина прекрасно все видела.

— Что он тебе сделал? — спросил Джеймс, единственный, кто, казалось, все еще был на моей стороне. По крайней мере потому, что он не отрицал мои претензии и желал услышать факты.

И я собиралась их озвучить, так как больше всего хотела, чтобы мама и Джонатан перестали сплетничать обо мне. Особенно в связи с тем, что, возможно, случится. Возможно.

Скорее всего.

В общем, я рассказала им.

* * *

Все началось в тот день, когда Иван Луков надел самый уродливый костюм в мире.

Мне тогда было шестнадцать, а Ивану только-только исполнилось двадцать. Я помнила его возраст, так как всегда удивлялась тому, что он старше меня всего на четыре года, а уже добился таких успехов в спортивной карьере. На тот момент в копилке Ивана с его давней партнершей было несколько побед в чемпионатах среди юниоров, прежде чем в семнадцать лет он перешёл во взрослый разряд. А когда Лукову исполнилось двадцать, а люди начали сходить по нему с ума. Но я абсолютно не предполагала, что в следующее десятилетие ничего не изменится.

К тому времени мы с его сестрой дружили уже несколько лет. Я даже ночевала в ее доме. А Карина приходила в гости ко мне. Иван же был единственным членом семьи, которого я видела лишь на ее днях рождения или случайно в их доме, когда парень заходил к родителям. До того дня мы даже толком не общались. Луков крайне редко обращал на меня внимание и то, только потому, что его семья требовала проявления уважения к гостям.

В тот день, много лет назад, Иван катался на льду, а я растягивалась, даже не пытаясь скрыть отвращение на своём лице. Костюм, в который он был одет, напоминал тот, что носила Кармен Миранда в тридцатых годах¹¹. Желтые, красные и зеленые оборки... с цветами, и вдобавок эти ужасные желтые штаны, в которых его ноги были похожи на настоящие бананы.

Его костюм был кошмарным. Самым уродливым из всех, что я видела в своей жизни. На мне тоже было непонятное трико, которое на пробу сшила моя сестра. Мне пришлось надеть его, чтобы не ранить ее чувства.

Но то, в чем была я, не шло ни в какое сравнение с тем, во что был одет Иван.

Парень катался со своей партнершей, с которой он несколько лет находился в паре — дольше, чем с кем-либо еще. Бетани как-то там. То, что было на ней, выглядело не так безобразно, как на нем, но все равно плохо. Я смотрела их программу кусками, а также слышала музыкальное сопровождение к ней. Но до этого момента не видела их костюмы. Представьте, что танцуете брейк-данс под Моцарта — вот как это выглядело. Как полная хрень. И, на мой взгляд, «катастрофа», которую он и его партнерша на себя нацепили, абсолютно не сочеталась с их программой.

Именно по этой причине я открыла свой рот в тот день. Мне казалось, что это может навредить его карьере. Казалось, что я делаю ему одолжение, указав на ошибку.

И точно могу сказать, что плохо обдумала свои слова, когда направилась прямиком к Ивану, выходящему с катка и надевающему защитные чехлы на лезвия черных коньков. Подойдя к парню, который обычно использовал в разговоре со мной по слову в год, я ляпнула:

— Ты просто обязан поменять свой костюм.

Он повернул свою голову и посмотрел на меня, а затем, обратившись ко мне, выдавил одно единственное слово:

— Извини?

Наверное, мне стоило винить в этом свою семью. В том, что они не научили меня вежливости и не объяснили, в какие моменты нужно заткнуться и держать свое мнение при себе. И вместо того, чтобы смягчить грубые слова, я выпалила:

— Он отвратительный, — вот, что я сказала.

«Оборки мешают разглядеть технику прыжка» или «костюм слишком яркий»…

Я была той ещё сволочью и даже не попыталась быть более тактичной.

А затем, чтобы Луков точно понял, насколько у него ужасное одеяние, я добавила:

— Выглядит так, как будто на тебя стошнило единорога.

И после этого все изменилось.

Иван посмотрел на меня так, словно впервые увидел, а затем отвернулся и выплюнул своим низким голосом:

— Ты бы лучше о своей одежде беспокоилась.

И моей первой мыслью было: «Вот урод».

Но прежде, чем я успела ответить, он повернулся и презрительно оглядел меня, приподняв свои темные брови, которые разительно отличались от светло-коричневых бровей его сестры. Выражение пренебрежения на лице Лукова напомнило мне о том, как на меня смотрели другие... Будто я была ниже уровня их достоинства, так как не носила дорогую одежду или новые коньки, как они. Моя мать не могла себе этого позволить, и до последнего избегала просить денег у моего отца... Но мне всегда казалось, что она беспокоилась не о том, что бывший муж не даст денег на занятия фигурным катанием, а о том, что он просто жадный. Я же была готова кататься и в нижнем белье, лишь бы у меня была такая возможность. А после разговора с мамой о том, что мы не можем позволить себе купить дорогие вещи, отсутствие модной одежды и вовсе перестало меня волновать.

Дело в том, что я никогда не чувствовала себя ущербной из-за того, что не ношу дизайнерскую одежду. В лицо мне об этом никто не говорил. Но за спиной меня обсуждали все кому не лень. И я это знала, потому что люди не могли скрыть выражения лиц или движения глаз, а я — выключить слух, чтобы не слышать, о чем они шептались. Я не нравилась девушкам в КИЛ, потому что была их соперницей, которая к тому же не отличалась примерным поведением, особенно когда что-то шло наперекор моим желаниям.

Выпрямив спину с мыслями о своей сестре, которая мучилась, создавая костюм для меня — простое, но довольно милое светло-голубое платье со стразами вдоль шеи и рукавов — я разозлилась. И сказала единственное, что пришло в голову.

— Это правда. Твой костюм выглядит глупо.

Цвет щек парня стал темнее, чем обычно. И, судя по бледной коже, это был румянец. Иван Луков наклонился ко мне и прошипел слова, которые потом преследовали меня долгие годы.

— За собой следи, коротышка, — сказал он, прежде чем направиться в раздевалку.

Две недели спустя, в наряде «мамбо», Иван выиграл свой первый взрослый Национальный Чемпионат США в парном катании. Люди говорили гадости о его костюме, но несмотря на то, что он был безвкусным и нелепым, одежда не смогла скрыть талант парня. Луков заслужил победу мастерством. Даже если от одного взгляда на его одеяние из глаз лилась кровь.