Крутой сюжет 1994, № 03 - Поднесенский Анатолий. Страница 9

— Все правильно. Теперь другой вопрос, кого пошлем с группой? У нас в резерве только один взводный, лейтенант Филимонов.

— Да ведь он только прибыл, местности не знает, и опыта нет. Командир, я знаю там и местность, и дорогу через болото. Так что с группой должен идти я.

Рубахин улыбнулся.

— Я от тебя другого ответа и не ожидал. Твоя группа уже готова.

Алексей быстро надел маскировочный костюм, перекинул через плечо сумку, получил в комнате для хранения оружия пистолет, автомат, патроны, надел каску. Взяв вещмешок и нацепив на грудь фонарь, вышел на улицу.

Там стояли точно так же экипированные ефрейтор Савельев, рядовые Дребот и Брюхович. Рядом, повизгивая, крутился Дунай — служебно-розыскная собака ефрейтора Савельева. Это были солдаты из так называемой специальной группы розыска.

Сейчас в прессе и по телевидению стали часто говорить о солдатах и офицерах внутренних войск, особенно о спецназе. Конечно, ребятам из спецназа нужна специальная подготовка — задачи на них возлагаются ответственные, но зато и престиж какой. Одно название — «краповые береты» — чего стоит. А вот солдаты, которые сутками стоят на посту, охраняя преступников, ведут длительный интенсивный розыск, совершая многокилометровые марши, применяя в необходимых случаях оружие, а то и вступая в рукопашную схватку с бежавшими убийцами, почему-то остаются в тени. А между тем служба эта, особенно розыскная, требует высокой физической и психологической подготовки, отличной огневой выучки и самое главное — умения быстро ориентироваться в экстремальной обстановке.

Для этого нужны не просто подготовленные солдаты и офицеры, а специально подготовленные. Вот и решили в роте Рубахина после долгах раздумий, заняться подготовкой нескольких групп розыска по специальной программе.

Труда вложили много. Вначале отобрали по восемь человек из каждого взвода. В свободное от службы время проводили с ними дополнительные занятия. Изучали основы следопытства, маскировки, учились бесшумно передвигаться в лесу, осматривать местность, строения, переправляться через реки. Изучали все типы радиостанций. Много внимания уделяли огневой и физической подготовке. Дополнительно стреляли из разных положений, в том числе и в падении, метали штык-ножи, бегали кроссы и совершали длительные марш-броски, отрабатывали приемы рукопашного боя и самбо.

В работу втянулись молодые командиры взводов. Они увлеченно, жертвуя свободным временем, проводили дополнительные занятия. Вскоре в каждой группе (их было три) осталось по пять человек из восьми, остальные не выдержали. Несмотря на это, попасть в группу было мечтой большинства солдат и сержантов.

Слухи о подготовке групп просочились в штаб части. Как-то на совещании командир части спросил у ротного:

— Рубахин, что это вы там за группы придумали, уж не «краповых ли берегов» готовите? Так они у нас есть.

Затем, выслушав доклад ротного, сказал:

— Что ж, дело вы задумали стоящее, боевая подготовка еще никому не помешала, только помните — все должно делаться в интересах службы. Будем считать, что на базе вашей роты проводится эксперимент по подготовке розыскных нарядов. Думаю, что результаты вашей работы пойдут на пользу нашему общему делу.

Через полгода розыскная группа роты, где служил Каминский, единственная в части, пройдя более тридцати километров по тайге, сумела в тяжелых условиях задержать бежавших преступников. Все разговоры и шутки в части прекратились. Только иногда, когда хвалили роту, некоторые офицеры многозначительно замечали: «Так у них не просто розыскные группы, а специальные, почти „спецназ“».

Пройдя немного по узкоколейке, группа свернула в лес. Мокрые ветки хлестнули по лицу. Шли по чуть приметной тропинке шаг в шаг, мягко ступая на землю. Сапоги для всех специально готовил старшина. Его тоже тогда охватил интерес к подготовке групп, и старшина внес значительную лепту. Отремонтировав пар двадцать сапог, он несколько дней пропитывал их каким-то раствором, а потом, таинственно улыбаясь, продемонстрировал свою работу, став в сапогах в лужу. Сапоги-скороходы, как их называли солдаты, были легки, не пропускали влаги и, благодаря специально нашитым на голенища ремешкам, плотно прилегали к ноге. Теперь в этом мокром осеннем лесу все с благодарностью вспоминали старшину Ожиганова.

Противно зачавкало под ногами — подходили к болоту. Закрывшись плащ-палаткой, Каминский сверил по компасу азимут. Вот и оно. Можно идти в обход, но это пять лишних километров. Вот сломанная ель, под ней большие оструганные и обожженные шесты. Солдаты достали веревки и сделали свяжу для страховки. Алексей стал направляющим. Он хорошо знал тропинку через болото. Ее показал в прошлом году старик-егерь. Кругом тишина. Все молчат. Говорить в розыске запрещается, только сигналы: автоматом, рукой, фонарем.

Минут через тридцать под ногами стала ощущаться твердая земля. Выйдя из болота, сделали привал. Дребот связался по радио с ротой. Он молча помахал лейтенанту рукой, подзывая к себе. Савельев и Брюхович наблюдают за лесом. Алексей посмотрел на Дуная. Собака ведет себя спокойно.

— 512-й, я «Днепр», — услышал Каминский голос командира роты, — уточняю обстановку.

Закрывшись плащ-палаткой, Алексей начал записывать данные.

Звонков Игорь Геннадьевич, 1963 года рождения, уроженец города Москвы, статьи 77, 218 УК, срок — 12 лет.

Рост — 170 см. Волосы темно-русые. Глаза серые. Нос тонкий прямой. Брови прямые, горизонтальные. Рот большой, узкий. Уши малые, прилегающие. Особые приметы: на правой руке выше кисти наколка «Игорь» и буква «Т».

Бурлакин Сергей Афанасьевич, 1940 года рождения, уроженец Казани, статьи 146, 188 УК, срок — 13 лет.

Рост — 165 см. Волосы — черные. Глаза — карие. Нос толстый, искривленный. Брови дугообразные. Уши большие, оттопыренные. Особые приметы: на правой руке на пальцах наколка «Серый», на левой руке выше кисти «Север» и лучи солнца.

Побег совершен на таран. Тяжело ранен часовой.

Потом ротный добавил:

— Сильный дождь, собаки работают плохо, преступники вооружены. Будь внимателен, Алексей, действуйте осторожно, успеха тебе в трудном поиске.

Москва, кафе, пьяная компания, сероглазый большеротый парень. «Ты что, Игоря Звонкова не знаешь? …» Неужели он? Лейтенант Каминский прислонился спиной к толстой березе, трет ладонями виски. Если это тот Звонков, тогда понятно, к кому ехал в соседнем купе вагона седой старик. Отец? Староват для отца, хотя всякое бывает. Во всяком случае, на компаньона, организовавшего побег преступника, старик похож еще меньше. Благообразный, в костюмчике, при галстуке. Такой по лесу не побежит.

Дребот свернул радиостанцию и группа двинулась дальше.

Прошли километров восемь и сделали короткую остановку. Каминский опять вышел на связь. Изменений в обстановке нет. Начинает светать. Дождь уже не льет, а чуть-чуть накрапывает. Все небо в тучах. Идти трудно, много сухостоя. Под ногами темная сырая земля, подернутая островками моха. Наконец вышли на просеку и перешли на бег. По просеке бежать можно, да и время торопит.

Вскоре вдали между деревьями зачернели крыши домов. Это заброшенная деревня староверов. Группа свернула с просеки на тропинку, которая ведет через кладбище и выводит к перекрестку лесных дорог.

Домов немного. Двое блокируют окна и двери дома, двое производят осмотр. Фигуры солдат в пятнистых маскхалатах сливаются с зеленью леса.

Остается один крайний к лесу дом. Первым заходит Дребот, за ним Брюхович. И тут Алексей услышал крик:

— Товарищ лейтенант, скорее! — это кричал выскочивший из дома Брюхович.

Случилось непредвиденное. Прямо за порогом у дверей — глубокая яма, из которой слышны стоны Дребота. Прогнивший пол провалился. Яма довольно глубокая, наверное, служила погребом.

С помощью веревок солдаты вытащили Дребота. У него белое, как мел лицо. Парень пытается превозмочь боль, но это ему трудно дается. Вся штанина в крови. Так и есть — открытый перелом. Алексей быстро перебинтовал ногу и, наложив шину, дал солдату пару таблеток анальгина. Савельев и Брюхович, смастерив из плащ-палатки носилки, отнесли Дребота в лес. Он держится, стиснув зубы, но постанывает.