Чумная (СИ) - Иванов Иван. Страница 9

Осторожно укладываю всех троих заморженных на землю, приговаривая:

— А вы не верили, я вам говорила. — Аккуратно и осторожно раздеваю Элисаль, продолжаю: — Это стазис, аркан такой, скоро пройдет, я вас оставлю тут — вам ничего не угрожает, я пробежала много миль от ближайшего города — эти были единственными разумными которых я встретила.

Раздев до гола девушку, накрываю её своим плащом и начинаю одевать форму — тёмно-серые просторные штаны с карманами по бокам и отличным ремнём из специально обработанной коры, плотная и лёгкая серая рубашка с поддержкой для груди, сверху светло-коричневый жилет на заклёпках, и наконец зеленая куртка cвысоким воротником, и серый плащ с защелкой в виде дубового листа и капюшоном. На спину, в специальный захват из ремней под плащём, ложится лук и переполненный колчан стрел, на боку небольшая сумка из такой же ткани, как и рубаха, в ней нахожу несколько сухофруктов и жадно в них вгрызаюсь.

— Вернётесь к древу — можете задать много интересных вопросов тому, кто вас подставил. — Говорю я, зная, что они меня прекрасно слышат, а потом предостерегаю: — Но я бы не советовала, у этого урода сейчас влияния в Лесу, наверное, столько, что сможет вас официально в рабство продать, всех троих, просто держите язык за зубами — скажите, что была небольшая стычка. Когда вернетесь, оставьте Элисаль поодаль и принесите ей новый комплект обмундирования.

Наконец доев, заканчиваю свой злой монолог:

— А вообще советую вам уходить отсюда, вот как снова отправят на границу — так всей компанией и уходить, Королевство сейчас подавляет восстания в чумных городах, могли бы настрелять много этих ублюдков восставших и неплохо заработать, я за последнее время совсем потеряла веру в этих, как вы их там называете — лопоухих? Смешно. Так же вы девушки видные, сможете захомутать себе любого, а потом тихонько прикончить и продолжать жить себе спокойно в столице, ни в чем не отказывая, а дальше видно будет.

Всё это говорил уже я от себя, вряд ли моя подопечная смогла бы до такого додуматься.

— Хотя что я вам тут рассказываю, всё равно не послушаете, так и сдохнете — или в рабстве на панели, или от чумы у этого сраного Древа, бывайте.

Поворачиваюсь, и ухожу к повозке — нужно распрячь лошадь и двигаться в путь, я уже наметил план по возвращению, и судя по памяти моей протеже — у меня есть все шансы вернуться, придется только найти или определенного шамана орков, или нужного человека у людей, а для этого нужно преодолеть много километров, а тут как раз две лошадки запряжены в повозку.

— К-к-как. — Доносится сзади слабый и хриплый голос Элисаль.

— Что — как? — Спрашиваю, не оборачиваясь.

— К-к-как наз-ы-в-ают т-теперь н-наш л-лес и-и-и н-н-ас? — С трудом спрашивает она.

Я чувствую, что ей важно это знать и подумав, отвечаю:

— Чумной лес, а эльфов — длинноухими крысами.

Не хочу больше говорить, ускоряюсь в направлении повозки и не слышу больше вопросов, по щеке течет слеза, а к горлу подступает ком.

«Это точно хреновы женские гормоны» — успокаиваю сам себя.

Глава 6

Прошло уже три дня как я расстался с троицей пограничников, и два дня как покинул пределы баронства, в котором это тело трудилось на сексуальном поприще. Каждый раз, когда об этом задумывался, в голову лезли картинки с чужими воспоминаниями — побои, насилие, боль, причиняемая ошейником, чувство нехватки воздуха от того, что заблокирована любая возможность просто пропускать через себя магическую энергию.

Для меня было непонятно — почему она не покончила с собой? Конечно, для долгоживущих эльфов своя жизнь и жизнь сородичей значила несравненно больше, чем для тех же людей, но ведь убила она свою напарницу, когда поняла, что их ждет, так что мешало наложить руки на себя? Хотела отомстить людям заражая их чумой?

— Просто охрененный план, тьфу блин. — Сплюнул я на землю от отвращения.

Каждый раз пытаясь понять мотивы девушки оставаться живой в таком состоянии — натыкался на пульсирующую боль в виске, и бросал эти попытки. Что-то блокировало воспоминания, как будто девушка была еще здесь и не хотела, чтобы я знал почему ей важно было продолжать жить в таком состоянии.

Это была моя вторая остановка на ночь, но в этот раз нужно было не только хорошенько выспаться перед визитом в столицу очередного баронства, а еще провести ревизию всего того хлама, который я набрал с убитых работорговцев, двух эльфийских сумок — забранных у подростков в качестве платы за то что не дал их пленить.

В боку противно заныло и кольнуло, во рту появился привкус горечи, я присел что бы переждать приступ, в этот раз боль не ушла до конца, но немного ослабла, я встал и забрал с бока привязанной к стволу дерева лошади, небольшую вязанку хвороста. Хорошо, что запасся им на месте прошлого ночлега, сейчас я был не в состоянии ходить и собирать сухие ветки. Сложив небольшую горку веточек, распростер руку и воспроизвел в голове аркан огня. Ладонь обожгло, но пламя сорвалось с кончиков пальцев и красивой огненной каплей упало на ветки, которые тут же разгорелись, теперь только подбрасывай хворосту и будет тебе тепло и свет в ночи.

Арканы огня оказались самыми сложными, пришлось упрощать формулу что в итоге вылилось в такие вот небольшие ожоги на руках, но я привык — всяко лучше, чем тереть палки друг о друга, а спичек тут не предвиделось.

Меня начало знобить и подташнивать, боль из правого бока перебралась в верхнюю часть живота, я сидел, согнувшись и тяжело дышал. Вытащил из ножен на правом боку эльфийский кинжал, расчистил рукой небольшое ровное место рядом с собой и принялся выводить формулы, мне нужно было сделать в этот раз совсем сложное — регенерировать внутренние органы, предварительно сняв боль.

Память тут же подбросила картинку-видение — я сижу в большом помещении, напоминавшем аудиторию университета, вокруг и рядом сидят эльфы и внимательно смотрят на подобие кафедры, где некий старый и уважаемый эльф с длинными седыми волосами, гордым орлиным носом, чисто выбритый, и одетый в подобие серой мантии одеяние, вещал:

— Друзья, я вам запрещаю записывать формулы заклинаний, даже самых простых. Вижу что хотите возразить, но отвечаю сразу — вы можете выписывать отдельные блоки, составлять схемы, прикидывать, но заклинаю вас, уважаемые — никогда, слышите, никогда не пишите конечный результат на бумаге или где-либо ещё, это расслабляет и делает из разумного не мага а непонятно что, вы не успеете опомниться как станете все больше полагаться на бумагу и перо, перестанете тренировать свой разум…

Дёргаю головой, прогоняя чужое воспоминание, и недовольно бурчу:

— Пошёл ты нахер, старый козёл, мне что сдохнуть теперь тут от боли, чтобы тренировать свой разум?

Тем более что задерживаться в этом умирающем мире я не собирался. А то, что мир загибался — это точно. Когда я говорил с подростками-погранцами то не врал, и не только деревья эльфийского леса гниют и вянут, даже в том леске где я находился было видно все признаки увядания, и это никак не было связано с временем года — некоторые травинки обесцвечены и почти белые, на пока еще немногих деревьях кора так же меняет свой цвет местами. Животные при размножении всё чаще дают изуродованное потомство. Предполагаю, что эта чёртова чума теперь уже передается воздушно-капельным путём, и заражает не только разумных, но и всё окружающее.

Символы, цифры, значки — я начинал уже, наверное, в сотый раз, морщась от боли, вплетая всё новые и новые построения в окончательную формулу, а когда начну её испытывать — неизвестно с какого раза получится запустить всё это нагромождение. А боль между тем опять усилилась, заставляя меня согнуться и постанывать время от времени.

И вот я закончил, подбросил в костёр еще веток, оглянулся — сидел на небольшой полянке посреди леса, в который свернул с дороги и углублялся часа полтора, солнце уже село и сейчас пламя костра отбрасывало пугающие пляшущие тени на близлежащий деревья. Но бояться мне было некогда — боль была такая что появись тут разбойники или волки, я бы просто дал им себя убить.