Легат инквизиции (СИ) - Владыкин Александр. Страница 12

«Сенатор» вылетел на похороны друга. Когда умирают друзья — это тяжело. «Сенатор» еле добрался до гостиницы, чуть не утонув в дорожной «пробке». Он налил себе стакан виски, достав напиток из бара-холодильника. Сегодня был трудный, нехороший день, «Сенатор» опрокинул стакан в рот, выпил, не закусывая.

— Что за жизнь — теряем друзей, врагов!

По телевизору показывали новости, «Сенатор» узнал свой остров.

— Нет, нет, только не это! Кто-то сломал его любимую «игрушку». Все окна в гостинице были открыты, на площади перед зданием бегали голуби. Раздался выстрел. Резкий звук выстрела услышали все: и обслуживающий персонал гостиницы, и прохожие, стайка голубей сорвалась с площади и взлетела в небо, вместе с душой «Сенатора». Падре прочитал некролог в «Правительственном вестнике», он понял, что это было концом гонки проектов. Это была месть, его личная месть за всё: за унижения, за предательство, за потерянные годы. Падре не ощущал удовлетворения — он победил в этой борьбе, но какой ценой? Падре потерял армию, свою армию. Четверо бойцов в папской клинике, в палате для душевно больных. Врачи говорят, что их заболевание безнадёжно, нет никакого шанса для излечения. У них у всех повреждён головной мозг, как кто утюгом прошёлся по мозговым полушариям, у них выжгли всё, что отличает человека от животных. Двое, вообще, пропали. Генерал плохо знал мальчика — его, кажется, называли Жилой во взводе, но без Марины, он как без рук! Генерал не знал, что произошло на острове. «Сенатор» застрелился, а жаль, толковый был мужик! Пора и мне на заслуженный отдых, всё чаще подводит память. Генерал написал письмо-прошение папе римскому об своей отставке, по состоянию здоровья. Генерал и здесь опередил события, разговор об отставке главы инквизиции и папской разведки шли уже давно в кулуарах, между священниками. Он отдавал трезвую характеристику происшедшим событиям. Нет, святой отец не победил в войне проектов, и не проиграл одновременно. Между сражением двух армий будущего была ничья, с колоссальными потерями с обеих сторон. Очень жаль, что «Сенатор» решил сойти с дистанции раньше времени. Достойный противник был. Теперь и соревноваться не с кем, и незачем. Илья Борисович, он же генерал и падре Франциск отправил письмо с прошением об отставке, через нового временного легата. Отец Франциск не доверял — ни почте, ни телеграфу, ни компьютеру. Только дипломатическим структурам — так будет надёжнее.

Сегодня в кирхе было много народа. Всем хотелось взглянуть на пришельцев. Первым их увидел хромой Иоганн, он с утра шёл убираться в церкви, была его очередь. Он и увидел молодую женщину, сидящую над умирающим прихожанином. Хромой Иоганн сразу понял, что они не местные. Женщина была одета в мужские одежды, с множеством карманов. На умирающем был камзол, странного покроя. Хромой Иоганн помог перенести прихожанина из кирх шпиля в часовню. Не место умирающему в трансепте. Хромой Иоганн поразился силе женщины — чтобы затащить умирающего на скамью для прихожан, нужно обладать силой взрослого мужчины, а девушка была худа, и тоже выглядела болезненно. Тем более она была глухонемой, совсем не реагировала на слова потомственного портного. Иоганн сбегал домой, подобрал одежду для женщины. Скоро будут собираться прихожане, негоже, если они увидят женщину в мужском платье. Портной увидел молнию на брюках, и долго крутил их в руках, он не мог понять, как это работает и из чего оно сделано. Марина выхватила одежду у него из рук и бросила в огонь в камине часовни. Не хватало того, чтобы её разоблачили по одежде. Хромой Иоганн посмотрел на женщину, ему было не понятно, чем он её разозлил. Но стали появляться первые прихожане, и хромому Иоганну было уже не до пришельцев, он, наспех, закончил уборку в церкви. Скоро должен появиться пастор, он живёт недалеко от реки, но далековато до кирхи. Пастор, обычно, никогда не опаздывает на службу. Хромой Иоганн вспомнил про незваных гостей, которые умудрились войти в кирху, не повредив замок входных дверей. Надо представить их пастору, пусть он сам решает, что делать с пришельцами. Хромой Иоганн поднялся в часовню, женщина спала, склонившись над умирающим. «Труп» открыл глаза. На лице были следы от запёкшейся крови. «Труп» замычал. Воды хочет, — догадался портной. Он подал ему воды из кувшина, умирающий пил воду крупными глотками. Иоганн позвал лекаря, этот раз он был в кирхе, а не у себя — в горах.

— Жить будет, — сказал травник. Он осмотрел и ощупал больного. Переломов нет, наверное, сотрясение мозга. А это кто?

Лекарь указал на женщину.

— Не знаю. При нём была. Она глухонемая.

Лекарь щёлкнул пальцами, спящая женщина вздрогнула от звука щелчка.

— Это вряд ли. Она хорошо слышит, придёт время, может и заговорит.

Пришедшие, не зная местного наречья, часто притворяются глухонемыми. На бродяг и бандитов они не похожи, и если за защитой пришли к богу, то истинные верующие и, наверное, хорошие люди. Если возникнут какие трудности с их поселением или лечением, предупреди меня, я заберу их. Лекарь обещал занести настой из трав для больного. Я предупредил пастора о чужих в часовне, он кивнул мне, что понял:

— Ты правильно всё сделал Иоганн, что дал приют иноземцам. Бог наградит тебя за праведные деяния.

После службы пастор поднялся в часовню, о чём говорил он с пришельцами это осталось в секрете, только бог слышал этот диалог между священником и «глухонемой» женщиной.

Пастор оставил гостей при церкви. Лекарь принёс обещанный отвар, и больной, с божьей помощью, пошёл на поправку, через три месяца его можно было увидеть сидящим на лавочке, напротив кирхи.

— Дядя, ты что здесь делаешь?

Эти слова трёхлетнего малыша разбудили мой мозг. Меня ещё шатало, я неуверенно двигался, но голова перестала болеть, и главное, я стал понимать речь людей. Местность, в которой мы находились была странной, но почему-то знакомой мне, и этот язык, сомневаюсь, чтобы его вложили мне в лабораториях обители. Да, я всё вспомнил, до мельчайших подробностей, и каждый день мне приносил новые воспоминания. Пока я не мог говорить и был очень слаб, но это пока! Я верил, что организм победит болезнь, и, если я не умер сразу, после атаки машин, значит ещё поживём, повоюем. Конечно, я узнал Марину, только не могу ей об этом сообщить. Я не знаю, где мы находимся, но это место мне знакомо: там за бугром река, на которой римский мост, а за мостом мельница моего отца. Я понял, я дома, на своей родине. А моя душа болит за ребят: как они там, что с островом, смогли ли они победить в битве с машинами. Вопросов накопилось много, но к моему сожалению, у меня не хватит сил, чтобы дойти до моста, и не восстановилась речь, чтобы задать все вопросы Марине. Я благодарен, что девушка не бросила меня в беде, и каждый день ждал трёхлетнего карапуза, с которым старался тренировать свою речь. Сегодня я сказал своё первое слово, хотя язык был частично парализован. Марина говорила, что должен прийти врач. Марина ещё не знала местное наречие, но я её понимал, значит ещё работали те программы, которые заложили нам в обители.

Глава 10

Мышцы языка восстанавливались, по крайней мере, я уже не мычал.

— Как зовут тебя, раб божий?

— Не знаю. Я не помню имени. Посмотрите в своих записях, мой отец был мельником в этом селе, а жили мы где-то возле речки. У меня было два старших брата, оба служители церкви, я был младший в семье.

Не знаю, понял ли пастор, что-либо из сказанного мной. Но он отправился пересматривать метрические книги.

— Твоё имя Венедикт, ваш дом находился недалеко от того места, где живу я. Только я тебя совсем не помню. Родители рассказывали, что у старого Якуба пропал сын, но как давно это было. Сейчас инквизиция не посещает наши места. Священный суд не нашёл большого греха в лютеранстве. Больше беспокоят рекрутёры армии короля.

Пастор накаркал. Вокруг в сёлах были волнения, народ недоволен был правлением короля, который старался расширить границы королевства за счёт новых завоеваний в войнах с соседями. Король давил своих подданных налогами и всевозможными поборами на содержание армии и наёмников, набранных в скандинавских странах. Рекрутеры, вместе с армейскими подразделениями взяли село в кольцо, и как в охоте на дикого зверя, провели облаву на всех молодых юношей. Марина не пустила наглых пьяных рекрутёров, показывая на пальцах, что я болен непонятной немощью, что у меня тиф и частичная парализация организма. Солдаты смеялись над глухонемой дурнушкой, некоторые решили вытащить симулянта на улицу. Марина приняла бой, по всем правилам боевых искусств. Войны начали валиться один за другим, тогда солдаты изменили тактику, стали наваливаться на женщину толпой. Силы Марины были на пределе, и тогда она постаралась применить свой дар. Армия атакующих моментально поубавилась. Это немного отрезвило рекрутёров. Они за пределами часовни стали ожидать подкрепления.