Игра Мертвеца (СИ) - Вайнберг Исаак. Страница 12

Не теряя времени, я бросился бежать. Выстрел. Совсем близко. Что-то ударилось в моё плечо. Стрелок попал. Дело плохо. Я задействовал все свои скрытые ресурсы, но, кажется, скорость моего бега ничуть не увеличилась (видимо, никаких скрытых ресурсов во мне не осталось).

Выстрелов становилось всё больше — они свистели уже совсем близко, а некоторые и вовсе царапали мне уши. Крики звучали уже так громко, словно преследователи находились от меня на расстоянии вытянутой руки (хотя, возможно, так оно и было). Наконец я увидел вдалеке белый туман — границу стартового региона. Наконец-то! Достигну её — и, считай, спасён!

Кажется, мои преследователи подумали о том же самом, так как стрельба усилилась в разы и стала куда более отчаянной. Что там говорить: мимо моей головы пролетали пистолеты тех, у кого кончались патроны, следом летели топоры и мечи игроков, потерявших надежду использовать их как подобает в ближнем бою, а кто-то — наверняка в сердцах — кинул в меня пачку крекеров.

Наконец я достиг границы и решил закончить эту погоню красиво: прыгнул в туман, развернувшись и показав толпе средние пальцы обеих своих рук. Толпа ответила мне громким, дружным разочарованным выдохом и тоскливыми минами.

Пролетев сквозь туман, я не упал на землю в тот момент, когда этого ожидал, а продолжил полёт. Повернув голову, с ужасом увидел, что лечу вниз с почти отвесного склона. Наконец я с силой ударился о землю и заскользил вниз, быстро набирая скорость. Меня бешено закрутило: склон, небо, деревья, кусты — всё мелькало перед глазами. Я бился о камни, коряги и хрен его знает что ещё, затем меня подбросило в воздух, и, проведя какое-то время в полёте, я с чавканьем приземлился в густую жижу.

Отдышавшись с минуту, я попытался подняться на ноги, но, кажется, сильно увяз в густой грязи. Подняв голову, осмотрелся. Чёртовы болота! С одной стороны был склон, уходивший далеко вверх, а всё остальное окружавшее меня пространство занимали бескрайние топи, поросшие высокими кустами и редкими кривыми тощими деревьями.

Я предпринял ещё одну попытку подняться на ноги, но болотная жижа держалась крепко и с каждым новым рывком лишь больше затягивала меня вглубь. Тогда я сменил тактику: перестал пытаться подняться на ноги и, наоборот, распластался по поверхности, плавными движениями, с большим усилием начав медленно ползти к ближайшему дереву. Вскоре над поверхностью болота осталась лишь моя голова, а жижа доставала мне уже до самого носа — пришлось высоко задрать голову, чтобы не потерять возможность дышать. Я вытянул руку, силясь дотянуться до истощённого ствола дерева, но всё было тщетно: оно было ещё слишком далеко. Вскоре мой нос начала забивать грязь — стало понятно, что это конец… Из последних сил я затянул под себя ноги и постарался выпрямить их в отчаянной попытке нащупать дно. Со следующим вздохом грязь хлынула в мой нос и потекла по горлу... Внезапно мои сапоги упёрлись во что-то твёрдое. Не веря своему счастью, я приложил все усилия, чтобы подняться на ноги, — оказывается, в месте, до которого я успел «доплыть», глубины едва ли хватало, чтобы достать мне до пояса.

Меня обильно вырвало грязью, после чего я выбрался на траву и, тяжело дыша, облокотился на ствол дерева. Где-то в глубинах болота остался мой розовый плащ с усилителем скрытности, но лучше уж он, чем я.

Да уж, этот денёк полон приключений! Надеюсь, на сегодня их запас иссяк, и остаток дня пройдёт чуть более спокойно…

«Бах!» — Над моей головой в дерево ударил выстрел, вырвав из него куски коры и щепок.

— Сдохни! Поганый живодёр!

Вжав голову в плечи, я метнулся за дерево. Выглянул из-за укрытия — и снова увидел его: стражника Нубограда. Грязная одежда, растрёпанные волосы, огромная шишка на лбу и поломанный нос, кровь из которого залила рот и рубашку, — ох и досталось же ему от Древоруба (или это последствия падения с уступа?)! Он явно перешёл границу (или скатился) чуть дальше, чем я, иначе мы бы барахтались в одном болоте… Но сейчас думать стоило не об этом, а о дробовике в его руке и о злобном, не предвещающем ничего хорошего взгляде. Насколько же он хотел меня убить, что решил покинуть стартовый регион? Ведь он теперь не сможет вернуться…

— Стой! — прокричал я, доставая из кармана свой мокрый, облепленный грязью пистолет. — Я понимаю: ты сильно огорчился из-за Прыглососей! Но поверь мне: у меня не было другого выбора!

— Не было другого выбора?! — возмущённо взревел стражник, и раздался ещё один выстрел. — Это что ж за ситуация такая безвыходная вынудила тебя убить СОТНЮ НЕСЧАСТНЫХ ПРЫГЛОСОСЕЙ?! Скажешь, что они тоже на тебя напали?! Решили отомстить за убитого товарища?!

— А это неплохая версия, — признал я, чистя патроны от грязи и запихивая их обратно в магазин. — Правда, Прыглососей была не сотня, а тысяча…

— Ублюдок! — Прогремел очередной выстрел. — Эти несчастные животные лежат там совершенно мёртвые, жарятся под палящим солнцем, их глаза полны ужаса и боли, а ты смеешь подшучивать над ними?!

Что он, вообще, такое несёт? Кажется, несчастный совсем обезумел… Я продул ствол пистолета, вернул на место затворную часть и вставил магазин в рукоять. Дёрнув затвор, выглянул из-за дерева: стражник стоял в нескольких метрах от меня с суровым взглядом — он явно настроен принять мою исповедь, прежде чем отправит меня на тот свет. Но мы ещё посмотрим, кто кого! Не могу же я вот так просто убить его за то, что он очень любит Прыглососей? Надо подумать, как разрешить конфликт, не лишая фанатичного зоозащитника жизни. Хотя…

— Ты ведь тут не из-за Прыглососей, да? — громко спросил я.

— Не смей даже произносить их имя! — злобно выкрикнул стражник.

— Это не их имя! — закатил я.

— Мне плевать! Всё равно закрой свой поганый рот и не смей осквернять память несчастных дельфинчиков!

— Ты пришёл сюда не из-за «дельфинчиков», — повторил своё предположение я. На этот раз в утвердительной форме.

— Из-за них! — с чувством выпалил стражник. — Ты ответишь за содеянное!

— Как ты оказался на том мосту? — спокойно спросил я.

— Что? — не понял он.

— Как ты оказался на мосту, где увидел меня в окружении мёртвых «дельфинчиков»? — уточнил свой вопрос я. — Ты стражник — ты должен был сторожить город, а не прогуливаться в тех краях…

— Я… — растерялся стражник.

— Ты пришёл, чтобы хладнокровно убить человека, — помог ему я. — Не игрока, нет, а человека. Ты знал, что у меня нет жизней, но пришёл вместе с остальными, чтобы расправиться со мной.

— Ты убил Прыглосося… — неуверенно промычал стражник, убеждая скорее себя самого, нежели меня.

Воспользовавшись моментом, я выскочил из-за дерева и, не дав ему времени на размышления, взял короткий разбег, прыгнул в его сторону и ударил ногами в грудь. На этот раз мне повезло — я попал. Стражник повалился на землю, а дробовик отлетел в сторону. Он моментально пришёл в себя и на четвереньках кинулся к своему ружьишку, но я запрыгнул ему на спину и, приставив дуло к затылку, начал стрелять до тех пор, пока он не рухнул на землю.

Убрав пистолет за пояс, я встал на ноги и поднял дробовик. В нём осталось шесть патронов, а маркировка сообщила мне: «Простой безотказный дробовик — урон 30». Неплохо.

Закинув дробовик за плечо, я побрёл в сторону, противоположную стартовому региону, внимательно смотря себе под ноги, чтобы снова не увязнуть в болотах.

Несколько часов пути через топи вымотали меня так, словно я был в пути уже пятую неделю. Но усталость беспокоила меня не так сильно, как голод, — сейчас я бы съел даже надоевшего мне до тошноты сырого, безвкусного мяса Прыглосося. Последние десять-двадцать минут я внимательно смотрел не только под ноги, но и по сторонам, в надежде найти куст ягод или хотя бы какие-то грибы, но пока всё было тщетно — на этих топях росли лишь высокая трава, кусты да деревья.

Но, кажется, на небе меня услышали… Я остановился и медленно, не создавая лишнего шума, присел на одно колено. Метрах в десяти от меня из-за куста торчала голова суповой лошади. «Суповыми» этих совсем небольших лошадей прозвали за их отличный вкус (гномы варили из них просто потрясающий лошадиный суп) и невозможность приучить их к наезднику или упряжке. Много кто пытался обучить суповую лошадь (гномы так и вообще потратили на это многие тысячи лет), но в итоге стало совершенно ясно: полезной эта лошадь может быть только в супе…