Планета FREEkoв. Зарождение (СИ) - Горина Юлия. Страница 27
Камера слежения за входной дверью. Камера, встроенная в шлем полного погружения. Электроприборы снабжены функцией голосового управления, управления по сети и имеют встроенные динамики. Музыкальная установка с камерой, и динамиками. И, конечно же, линзы.
Uno сейчас мог его и видеть, и слышать из любой точки.
Рэм вдруг вспомнил, что очень давно не звонил матери.
Закрыв глаза, он напрасно старался хоть немного расслабиться. Где-то глубоко внутри все самые важные эмоциональные пружины были накручены до предела. Начальнику и Олегу, который просто засыпал его тревожными сообщениями, Рэм сбросил шаблон, что не стоит беспокоиться, и как только выдастся удобный момент, непременно свяжется с ними.
Олег был пуглив, словно маленькая девочка, и предстояло еще хорошенько обдумать, что и как ему рассказывать. А на вежливые расшаркивания с Ильичом у Рэма просто не было сил.
Пролистнув список, он увидел еще несколько писем от формальных приятелей из разных тусовок, от поклонниц...
А потом он увидел письмо от Лизы. В письме лежала картинка. Серый дождь, лужи, маленький промокший котенок сидит на лавочке, а над ним раскрыт большой ярко-синий зонт. Рисунок был сделан резкими, нервными штрихами. А внизу, под ним, висела записка.
«Спасибо за все. И прости меня.»
Рэм вдруг улыбнулся. Он вспомнил, как она горячей рукой хлопнула вазу у него над головой, как сидела за столом, поджав к груди белые коленки. И запах ее нежной кожи, и то, как ее тело отзывалось на каждое прикосновение, и в груди приятно заныло.
Лиза была онлайн.
«Привет», — написал ей Рэм.
«Привет», — ответила девушка.
«Ты занята?»
«Да, если сидение на подоконнике — это занятие».
«Не хочешь прогуляться?»
Лиза ответила не сразу.
«Куда?»
«Мне без разницы.»
Лиза ответила быстро.
«Хорошо!»— написала она.
«Спасибо. И еще одно: давай без линз?»
Лиза отправила ему в ответ смеющуюся до слез мордашку.
«Принято! Поддерживаю! Где увидимся?»
«Я буду на набережной напротив твоего дома через тридцать-сорок минут.»
«Хорошо.»
«Не надевай садистской обуви.»
В ответ прилетела смущенная мордашка.
«Не буду.»
Рэм ждал ее, сидя на железных перилах набережной и глядя на грязно-коричневую воду едва живой реки. Пешеходная зона, обнесенная красивыми клумбами и витыми фонарями напоминала дешевую женщину, которая пытается выглядеть дорого и богато: грубоватая лепнина, выкрашенные золотой краской и уже местами облезшие от нее скамейки, пестрые цветочные композиции в громоздких вазонах из стекла. Его раздражала эта кричащая безвкусица, и потому Рэм предпочел повернуться к ней спиной.
Бриться он не стал, так и остался с рыжеватой порослью на щеках и подбородке. Впрочем, эта небрежность очень гармонировала с бесформенными штанами и безрукавкой с капюшоном .
Лиза подошла легким, почти неслышным шагом и встала у него за спиной, вытесняя запахи города нежным ароматом духов.
— Что показывают? — спросила она, чуть касаясь его локтя.
Рэм обернулся.
— Экологический кризис, — ответил он с грустной улыбкой. — И размышления о хрупкости жизни. Ты отлично выглядишь.
Лизе и правда очень шли и клетчатые брючки с майкой, и спортивные ботинки с высокой грубой подошвой, и распущенные по плечам волосы.
Она удивленно взглянула на рыжую поросль на щеках Рэма, но тактично ничего не сказала по этому поводу.
— Спасибо. Знаешь, я тут поняла, что в последний раз без линз выходила на улицу года три назад. Тогда всякие декоры доп-реала только входили в моду. А сейчас, смотрю, даже девушки многие светят лысой головой! А в линзах если смотреть — у каждой второй роскошная шевелюра...
Рэм усмехнулся.
— А ты с экстрим-готами никогда не встречалась? Они вообще накладывают на себя картинки, скажем, окровавленности, или выбитые зубы, или нож, торчащий из шеи. Представь себе, вбегает такой парень в кафе, орет и изображают агонию. Народ визжит, испуганно рассыпается в стороны...
Лиза сморщила носик.
— Фу какая гадость! Вот придурки.
Рэм усмехнулся.
Он спрыгнул с перил, взял ее тонкую ладонь в свою, и повел девушку в сторону стоянки наземного такси.
— Что ты задумал? — спросила Лиза, с нежностью глядя на его светлый затылок.
— Я хочу показать тебе Москву, которую я люблю.
— Отлично, — беззаботно отозвалась Лиза. — Это далеко?
Он наклонился к ней и указал пальцем на высотку в форме цепочки ДНК.
— Во-он там.
Лиза удивленно пожала плечами.
— Но там же всего-навсего какой-то деловой центр, разве нет?
Рэм тихонько рассмеялся.
— Ты низко смотришь.
И чуть приподнял ее голову за подбородок.
— Смотри, куда я показываю!
— Эмм... В небо? — недоумевающе спросила Лиза.
— На тонкой грани между небом и миром делового центра есть лучшее место на планете, которое называется крыша.
— Ты хочешь забраться на крышу? — ахнула Лиза. — Нас же снимут оттуда через пять минут и оштрафуют!
Рэм хитро прищурился.
— Если заметят. Но мы будем паиньками и не станем вылезать из слепого пятна, а дроны так высоко обычно не курсируют.
Глаза Лизы заблестели детским задором.
— Давай! Я никогда не была на крыше! Я готова! Веди меня в поднебесье!
Пробираясь с предпоследнего этажа по пожарной лестнице до самого выхода на крышу, Лиза нервно хихикала и стискивала Рэму ладонь.
— Тише ты, — с улыбкой шептал он ей, набирая пароль на люке.
— Откуда ты знаешь пароль? — заговорщицки прошипела она.
— От местных крыс, — ответил Рэм, толкая люк наверх, и через мгновение они оказались наверху.
Теплый ветер дышал здесь свободно, не скованный лабиринтами высоток и зелеными насаждениями. Солнце клонилось к закату, разбрызгивая по небу рыжие, розовые, желтые и даже зеленоватые краски. Города почти не было видно, только поверхность крыши — и бездонное, свободное небо.
Лиза долго стояла, запрокинув голову вверх, а потом проговорила:
— Боже мой, я чувствую себя птицей... Вот бы взглянуть вниз, на город!
— Давай только перед уходом? Если ты подойдешь близко к краю, тебя точно засекут, и уходить нужно будет резко и стремительно.
Мечтательное выражение на лице Лизы растаяло. Она мгновенно представила себе, как ее здесь «засекут», и ощущение тревоги пробежало холодком по спине.
А Рэм тем временем улегся на гладкое, нагретое солнцем покрытие, и глубоко вздохнул.
— Садись, сейчас начнется самое интересное. Будет гаснуть солнце, и если нам повезет, мы сможем разглядеть звезды.
Лиза присела рядом, подобрав ноги по-турецки. Опасливо осмотрелась.
— Рэм, тут, конечно, очень здорово... Но, мне кажется, нам не стоит здесь задерживаться.
— Почему? — просто спросил он.
— Ну... Мы как бы закон нарушаем, — нервно хихикнула девушка.
— Здесь тебе опасаться совершенно нечего. Не дергайся, расслабься немного.
Лиза вздохнула. Помолчала пару минут и вдруг произнесла:
— Мне сейчас почему-то вспомнился Глен Харпер... Ты читал Харпера?
Рэм утвердительно хмыкнул.
— В ранней юности я прочитал много всякого мусора, и Харпера в том числе.
Лиза охнула, резко обернулась к Рэму.
— Мусора? — переспросила она. — Ты считаешь Харпера мусором?
— Ага.
— Но он же говорит потрясающие вещи!
— Да ладно? — хмыкнул Рэм. — Эта его идея, что все лучшее, что может быть в жизни, в науке, в искусстве растет из мысли о смерти, мне кажется абсолютно идиотской. Любить и прощать близких только потому, что однажды они умрут. Наслаждаться радостями и нерадостями жизни, только потому, что однажды ты отправишься в печь, где уже не будет ни скверной погоды, ни болезней. Бред, мне кажется. Жить стоит только ради самой жизни, любить — ради самой любви.
Лиза хитро прищурилась.
— А мне кажется, люди, которые гонят от себя мысли о смерти, на самом деле либо панически ее боятся, либо, чаще всего, плоские, как деревянная доска.