Планета FREEkoв. Зарождение (СИ) - Горина Юлия. Страница 58

— А в чем ты думала оказаться, спускаясь в канализацию?..

— Тебе легко рассуждать, ты для них — мученик с ангельскими очами! А мне вот не повезло, у меня, блять, дьявольские ноги!

Он с ласковым укором покачал головой.

— Не ругайся.

— Скоро опять на это долбанное моление погонят, — простонала Инка, перевернувшись на спину. — Как они вообще могут здесь жить? Я уже с ума схожу от этих стен и потолков, и от того, что дует из всех щелей...

— Если бы не было щелей — мы бы задохнулись, — заметил Олег, поспешно отводя взгляд в сторону от растянувшейся на спальнике Инки.

— Тоже верно, — вздохнула девушка. — А вообще... Слушай, я до сих пор удивляюсь — как ты смог приручить эту зверюгу? Ведь я же его кормлю каждый день, а он — пожрет и к тебе бежит ласкаться. Хоть бы раз ко мне пришел из благодарности!

Олег смущенно заулыбался.

— Ты... ты просто очень стремительная, резкая. Ты его пугаешь.

— Да ну? — обиделась Инка. — А тебя я тоже пугаю? Вечно глаза прячешь...

— Нет, — чуть слышно ответил Олег, опустив голову. — Ты меня не пугаешь... Ты...

Инка фыркнула.

— Да забей, все с тобой ясно. Спокойной ночи! — пробубнила она и отвернулась лицом к стене. Сердитые, обиженные слезы выступили у нее на ресницах.

Олег с болью во взгляде посмотрел на ее светлый затылок и вздохнул.

— Что-то мне кажется: ничего тебе не ясно...

— В игре у тебя просто рот не закрывался, а тут!..

— Ин, в игре я был супер-магом, а ты — низкоросликом. А здесь я супероблажался, а ты... такая красивая.

Он чувствовал, как лицо заливает краска, но ничего не мог с этим поделать.

Инка вдруг резко развернулась, спугнув Кошака, и на мгновенье прижалась губами к губам Олега. Чуть отстранившись, она вопросительно взглянула ему в глаза. А Олег вдруг смущенно рассмеялся.

— Ты хоть поняла, что сейчас сделала? Между прочим, это был мой первый поцелуй с живой женщиной.

— Я вот сейчас не поняла, мне что, срочно бежать оцифроваться надо, или как?.. — нахмурилась Инна, но Олег прервал ее реплику поцелуем, который столько раз проигрывал в своих мечтах. Он чувствовал ее пальцы в своих волосах, прикосновение сильного, гибкого тела к груди — и келью закачало, голова пошла кругом...

— На молитву! — раздался громогласный возглас в коридоре.

Они оба вздрогнули, отпрянули друг от друга, как дети, которых застали врасплох.

— На исповедь! На молитву! — повторил голос.

Инка захихикала, спрятав разгоряченное лицо в плечо Олегу.

— Хоть бы согрешить сначала дали, что ли... — прошептала она, смеясь.

Олег с блаженной улыбкой осторожно погладил ее волосы кончиками пальцев, словно кошку.

— Надо идти.

Он отодвинул деревянную заслонку и протянул Инне руку, чтобы помочь выбраться в узкий коридор, по которому, шаркая ногами, уже брели черные силуэты, направляясь к церкви, расположенной в крайней точке тупика, в небольшом расширении со сводами и нишами для установки планировавшихся сливов.

Он сжимал в руке Инкину ладонь, жадно вдыхал всей грудью затхлый воздух подземелья, слушал позвякивание цепочки, которая мешала Инне сделать нормальный шаг, и понимал, что еще никогда в жизни не был так счастлив.

***

Целую неделю Москву поливало дождем, и вот, наконец, выпал первый теплый и солнечный день после небольшого потопа. Бульвары радостно шелестели просохшей листвой, асфальт посветлел, и только виднеющиеся кое-где темно-серые кляксы на нем все еще напоминали о недавних лужах. Воробьи повыбирались из укрытий и, весело чирикая, распушенными помпонами скакали по тротуарам. Детские площадки оживленно галдели, детвора чертила на вымытом асфальте домики для игры в симулятор «Школьники». Малыши резвились на веревочных лазалках.

Александр Моисеевич невольно остановился, чтобы полюбоваться на солнечные ребячьи улыбки — и улыбнулся сам.

В одной руке Гиленсон держал маленький чемоданчик с личными вещами, в другой — крепко связанные в гроздь четыре объемные коробки с игрушками для Жданы.

Девочку успешно прооперировали, и завтра должны были привести в чувство. После этого планировался двухэтапный процесс загрузки программы, которую Мария называла «гибкой операционной системой». А потом начнется ежедневное обновление, и Ждана начнет меняться. Мария говорила об этом, как об уже свершившемся факте, но Александр Моисеевич все никак не мог поверить, что уже через неделю ее глаза станут ясными, взгляд — пытливым, и она задаст свой самый первый вопрос... И станет совсем как эти дети на игровой площадке.

Наконец, к стоянке подлетело такси, и Александр Моисеевич поспешно забрался внутрь. Какая-то девчушка лет пяти со смешными хвостиками помахала Гиленсону рукой, пока он располагал непослушные коробки на сиденье. Александр Моисеевич улыбнулся и помахал ей в ответ.

Хороший день. Просто замечательный.

Мария выпросила у начальства комнату для него, и теперь в самый ответственный период становления личности Жданы он сможет быть с дочерью неотлучно.

Такси плавно подняло его в воздух, и Гиленсон с улыбкой принялся рассматривать развернувшийся под ним город. Чистый, умытый. Единственное, что бросалось в глаза — обилие полицейских на улицах. С сегодняшнего дня вступил в силу указ о запрете любых неформальных групп на территории Москвы и Московской области. Теперь их представителям грозила статья за хулиганство и три года лишения свободы. Настоятельно рекомендовалось либо привести свой внешний вид в соответствии с общественными нормами и строго соблюдать все установленные правила поведения, либо покинуть территорию области.

Гиленсону было даже немного жаль, что не успел показать Ждане ни всемосковского байкер-шоу, когда по главным дорогам столицы проезжала огромная колонна сияющих мотоциклов, символизируя открытие сезона, ни уличного комикона, который стихийно устраивался на Арбате невзирая на все запреты полиции...

Но, наверное, без них действительно безопасней.

Такси высадило его за два квартала до клиники.

Оказавшись перед входом, Гиленсон увидел стоящий возле контрольно-пропускного пункта полицейский наряд.

— Здравствуйте, — удивленно проговорил он. — Извините, а что происходит?..

— С какой целью интересуетесь? — жестко ответил один из полицейских, пристально рассматривая Гиленсона.

— Здесь находится на лечении моя дочь...

— Все посещения отменены, клиника временно является закрытым объектом, — отчеканил полицейский.

Гиленсон даже охнул.

— Да вы что, мне только вчера подписали разрешение на временное проживание в исследовательском корпусе! Я...

Полицейский уставился в пустоту перед собой, видимо, сверяясь с документацией, и через мгновение кивнул.

— Извините, Александр Моисеевич. Пожалуйста, проходите в досмотровую.

Гиленсону не терпелось повторить свой вопрос, но решил воздержаться и задать его Марии.

Гиленсона осматривали так, как еще никогда в жизни. Его три раза заставили войти в сканер, сверяли данные, потом изучили и перетрясли все вещи в чемодане, все электронные игрушки запретили, и Гиленсон, без линз, с потрепанным чемоданчиком и без единого подарка для ребенка оказался на территории.

За воротами охраной занимались военные. Шокированный Гиленсон сначала попытался посчитать, сколько человек задействованы в патруле, но потом забросил это занятие.

И тут к нему подошел мужчина лет тридцати, с военной выправкой, но в штатском.

— Здравствуйте, Александр Моисеевич!

Он протянул Гиленсону руку и крепко ее пожал.

— Здравствуйте. Простите, а вы?..

— Я — человек, ответственный за безопасность вашей дочери. Вы ведь понимаете, что это совершенно особенная разработка, и теперь всю работу курирует военное ведомство.

Гиленсон развел руками.

— Если честно, я вообще ничего не понимаю! Что творится, при чем тут военное ведомство?

— Александр Моисеевич, если итоговые результаты проведенных над вашей дочерью процедур оправдают наши ожидания, военные планируют использовать данную методику для модернизации и улучшения кадрового состава.