Крутой сюжет 1993, № 1 - Моргунов Владимир. Страница 50

— Елки-палки! — сказал Рудюк. — Ни фига не понимаю.

— Одно из трех, — начал было Мосейкин. — Нет, два варианта сразу отпали. Ребята потрясающе организованы. — В самом деле, двое из приехавших сразу побежали вдоль забора в противоположные стороны, а трое устремились к воротам, створки которых немедленно разъехались в стороны. Они вошли, мужчина, входивший последним, огляделся по сторонам, потом ворота закрылись.

Мосейкин присвистнул.

— Охрана у этого Вовенко — что у дона Корлеоне. Только не поздно ли они приехали, а? Ладно, подождем, поглядим, что дальше будет.

Ждать им пришлось недолго, не больше десяти минут. Ворота раскрылись, вышел высокий мужчина в светлом плаще. Раньше Мосейкин и Рудюк его не видели. Мужчина посмотрел по сторонам, пошел к вишневым «Жигулям», вынул что-то из кармана.

— Снимай! — сказал Мосейкин, почему-то свистящим шепотом, словно боясь, что его услышит мужчина в светлом плаще, находившийся на удалении в пятьдесят метров. Рудюк поднял камеру.

Мужчина в светлом плаще открыл дверцу автомобиля, сел в него, «Жигули» вкатилась в ворота, которые так и остались открытыми. Рудюку и Мосейкину стал виден «Понтиак» Вовенко во дворе. Потом один из «строителей» трусцой выбежал за ворота, сел в «Жука» и загнал машину тоже во двор. Теперь створки ворот задвинулись.

— Ну, брат, сдается мне, что когда этот стальной занавес раздвинется, тех четверых, что прикатили на «Жигулях», мы уже не увидим, — сказал Мосейкин.

— Похоже, — согласился Рудюк. На этот раз ворота раскрылись быстро — всего минуты две прошло. Первым пятился «Жук», он быстро достиг дороги, развернулся и покатил в сторону поселка Рудник. Вишневые «Жигули», в которых теперь сидело только двое, рванули следом.

— Куда они могут ехать? — Мосейкин просто размышлял вслух. — Очень может быть, что, не доезжая до железного переезда, свернут налево, а там дорога через лесопосадку в поле, на Алексеевку.

Обе машины действительно свернули у железного переезда влево, направившись по разбитому асфальтовому шоссе, усаженному с обеих сторон старыми тополями. Потом асфальт закончился, сменившись еще более разбитой и неровной мощенкой. Проехав километров пять-шесть, автомобили свернули с дороги на Алексеевку, пробираясь по заросшей травой колее. Небольшой лесок, окаймлявший балочку, выглядел островком среди тянувшегося до самого горизонта поля.

«Жигули» въехали на пригорок перед балкой, водитель и сидевший рядом с ним мужчина вышли, открыли задние дверцы. Водитель сдернул истертую ковровую дорожку, что-то прикрывавшую. Между задним сиденьем и передним лежало тело. Водитель подхватил труп под мышки, потащил. Его напарник приподнял ноги убитого, подтолкнул.

— Постой, — сказал он. — Не тем занимаемся. Давай через спинку перекантуем.

Убитый был молодым человеком лет тридцати, светловолосый, круглолицый. Его светло-желтая майка под джинсовой курткой намокла от крови, прилипла к животу, светло-голубые джинсы сверху тоже были потемневшими и влажными. Перевалив труп через спинку сиденья, они подошли к багажнику. Ключ прокрутился в замке, крышка пошла вверх, открывая взору еще одно неподвижное тело. Кожаная черная куртка, спортивные брюки, высокие кроссовки. Этот был совсем молодым — лет восемнадцати-двадцати. Впрочем, сейчас о возрасте свидетельствовали только матовые, без морщин щеки. Большая часть лица юноши была залита кровью, пуля вошла чуть пониже переносицы.

Когда второе тело тоже втиснули на переднее сиденье, в салон автомобиля вылили почти полную канистру бензина. Затем водитель и его напарник столкнули автомобиль вниз по склону балки. Он замер, немного въехав на противоположный склон, потом опять скатился вниз и качнувшись на рессорах, остановился.

Один из исполнителей жуткого ритуала спустился следом за «Жигулями», аккуратно выливая бензин из канистры. Дойдя до передней дверцы, стекло которого было опущено, он плеснул на корпус машины, на капот, а остаток вылил в салон. Выбравшись из балочки, пробежал к «Жуку», стоявшему чуть поодаль, передал канистру в распахнувшуюся дверцу, потом вернулся к напарнику и сказал:

— Давай!

Тот присел, чиркнул зажигалкой, пламя резко побежало вниз по склону.

На следующее утро дворничиха одного из домов в центре города обнаружила возле двери, за которой размещался мусоросборный контейнер, двух молодых людей. Один сидел под самой дверью, другой стоял рядом, прислонившись к грязной стене. Модно одетые парни, с современными прическами, и с одинаково тупыми, остановившимися взглядами остекленевших глаз. Дворничиха сразу квалифицировала их как наркоманов, поэтому даже не пыталась устранить непрошеных гостей собственными силами. Дежурный с ближайшего пункта охраны порядка явился минут через двадцать. Вообще-то он очень надеялся, что наркоманы сами уберутся еще до его прихода, но такого не случилось. Тот, что сидел на корточках, теперь завалился набок и полулежал у двери, а его товарищ — дворничиха готова была в этом поклясться — оставался у стены в той же позе, что и полчаса назад.

Милиционер опасливо подошел к стоявшему. Держась на расстоянии вытянутой руки от странного человека, он толкнул его в плечо. Наркоман пошатнулся, но не упал, выставив, хотя и с некоторым опозданием, ногу для опоры. Голова его очень медленно повернулась, и в милиционера уперся ничего не выражающий взгляд.

— Во, блин, до какой степени обсадились, — покачал головой милиционер. — Что же мне с ними делать?

— Как что? — сварливо откликнулась дворничиха. — Забрать отсюда. Мне работать надо.

Наркоманов убрали, доставили в ближайший медвытрезвитель. Фельдшер вытрезвителя понюхал их, приподнял веки, констатировал наркотическое опьянение и посоветовал привязать к койкам, не умея предсказать дальнейшее поведение клиентов. Поведение было самым естественным, и скоро постельное белье и матрацы пришли в негодность. Вечером того же дня дежурный по вытрезвителю звонил в райотдел.

— Они дряни какой-то напились или нанюхались! Мозги расплавились, совсем из строя вышли! Тут, между прочим, вытрезвитель, а не дурдом! Нет, я не знаю… А куда мне звонить? — кричал он в трубку.

Дежурный недаром упоминал о дурдоме. Не прошло и двух дней, как неизвестных направили в дом инвалидов, единственный в области. А еще через несколько дней, их портреты предъявили гражданам для опознания в вечерней передаче областного телевидения.

В машине рядом с Виталием Дмитриевичем сидел человек с погонами подполковника милиции, и Виталий Дмитриевич убедительно просил его:

— Ваня, надо срочно выяснить, вводили им в организм какую химию или нет. Скорее всего, ответ будет отрицательным. А это предполагает только две причины: либо вводимые препараты достаточно совершенны — в этом случае какой угодно анализ уже через сутки дает нулевой результат — либо воздействие было не медикаментозным.

— Что же за воздействие такое? — вскинул «Ванюша» тяжелый квадратный подбородок. — По голове чем ударили?

— Именно, — Виталий Дмитриевич сдержал улыбку. — Ударили. Только, Ваня, я тебя очень прошу — сделай так, чтобы поменьше народу знало, а? И — молчок, для кого это.

Результат, как и предполагал Виталий Дмитриевич, оказался нулевым. Двое, портреты которых демонстрировались по телевидению для опознания, оказались студентами местного института физкультуры, в свободное время промышлявшими рэкетом. Сгоревшие в вишневых «Жигулях» — кооператор, которому машина принадлежала, и фарцовщик — тоже были из четверки, совершившей налет на особняк Вовенко. Умело сделанная подсказка сразу повернуло следствие в нужное направление. Несколько жертв вымогателей подтвердили, что видели этих четверых вместе.

— Вот, Коля, прав ты оказался, поставив Олега Федоровича на первое место в списке из двадцати трех. Виталий Дмитриевич положил на стол фотографию.

— Серьезный дядя, — покачал головой Ковригин.