Найдёныш 3. Часть 2 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович. Страница 57

Последними шли двое мужчин в строгих темных костюмах, те самые «семейные адвокаты» со стороны Назаровых и Меньшиковых.

Возле храма молодых встречали два пожилых жреца в ранге архимагов. Они стояли по обе стороны входа, сурово посматривая на приближавшуюся делегацию. Один из них держал в руке золотой перевитый жезл, схожий с тем, который входил в атрибуты личных вещей Перуна, а другой жрец оперся древком черного металлического копья, которым громовержец метал молнии.

Осознав важность момента, молодые подобрались. Девушки и парни придержали шаг, дав возможность жениху и невесте первым подойти ближе к жрецам. Никита и Тамара остановились и низко поклонились даже не им, а мерцающему глубоким черным цветом алтарю, видневшемуся в глубине храма.

- По своей ли воле молодые ступают на порог Перунова жилища? - строго спросил правый жрец с витым жезлом.

- Воля наша общая, - ответил Никита.

- Люб тебе, внучка Божья, избранник? - это уже левый жрец.

- Люб по сердцу, - уверенно ответила Тамара и сжала пальчиками руку Никиты.

- А ты, внук Божий, не держишь корысти в своем сердце? - шел перекрестный допрос.

- Чист душой и сердцем, - тут же парировал Никита. - Просим войти в храм и принять Силу Атгаря!

- Быть по сему! - пристукнул копьем жрец. - Войдите, внуки Божьи, в сей храм и встаньте напротив друг друга!

Никита ввел Тамару в прохладную полутьму небольшого храма с полукруглым куполом, в котором была проделано круглое отверстие, как раз над алтарем. Солнечные блики, казалось, впитывались в глубокую черноту камня, не отражаясь и не нагревая его. В центральной нише восседал на троне сам Перун, вытягивающий руку с мерцающими на ней искрами Силы. Они

переплетались в изящный клубок и издавали тихий треск электрических разрядов.

- Стой здесь, - Никита отпустил руку девушки, чувствуя, как ее всю колотит. - А я буду на другой стороне камня. Тебе холодно?

- Страшно, - шепнула Тамара и раздвинула уголки губ в улыбке.

- Не бойся. Можешь даже закрыть глаза, когда начнется представление.

Он уверенно встал на свое место и вытянул руки над алтарем. Тамара доверчиво положила в его ладони свои руки с блеснувшими на солнце защитными кольцами, среди которых не было супружеского. Оно ждало своей очереди, охраняемое шаферами и подружками, как и кольцо Никиты.

Родственники благоговейно замолчали, когда жрецы тоже подошли к камню. Причем, тот, кто был с жезлом, встал за спиной Никиты, а копьеносец молчаливо маячил за Тамарой.

- Есть кто-то из присутствующих, кому претит соединение крови двух родов? - строго спросил копьеносец.

- Нет, - одновременно ответили старший Назаров и Константин Михайлович.

- Подтверждаете ли вы, что молодые здравы, что между ними нет родства крови, что они душевно прочны?

- Подтверждаем!

- Быть посему! - раздался звонкий металлический стук копья. - Доверьтесь Силе Алтаря, внуки Божьи!

Тамара вглядывалась в спокойное лицо Никиты, на котором играли светотени от камня и солнца, и казалось, что оно живет своей жизнью, отстраненно воспринимая происходящее. Вдруг молодой волхв подмигнул, ободряя девушку, и Тамара, глубоко вздохнув, тоже отрешилась от всего. Но глаза на всякий случай прикрыла.

Сначала она почувствовала легкое покалывание в пальцах, медленно распространявшееся на ладони и запястья. Какие-то блики запрыгали перед ее глазами, прикрытыми веками. Чуть-чуть их разжав, княжна едва не закричала. Их руки были объяты холодным ярко-оранжевым огнем, растущим прямо из камня, и стремящимся подняться к куполу. Мечущиеся по сторонам язычки пламени наклонялись то к Никите, то к Тамаре, словно не зная, какой путь выбрать. А потом весь храм тихо и басовито загудел, дрожа и резонируя вместе с огнем, яростно изменившим свое направление. Он ринулся к руке Перуна, на котором бесновался искрящийся клубок Силы. Стоявшие в отдалении свидетели таинства готовы были поклясться, что между громовержцем, женихом и невестой образовался светящийся треугольник, налившийся алым цветом. Тамара уже во все глаза смотрела на буйство холодных красок, стремящихся выйти из повиновения, но по чьей-то жесткой воле, держащихся на вытянутых руках. Девушка почувствовала такое умиротворение, что захотелось заплакать от счастья. И Никита, кажется, чувствовал то же самое. Его глаза… Они излучали столько любви, нежности и заботы, что такого просто не могло быть. Просто не могло!

И вдруг все закончилось. Мощь, набранная пламенем из алтаря, выплеснулась в потолочное отверстие, растворившись в солнечном свете. И где-то в прозрачной глубине неба что-то гулко громыхнуло и прокатилось каменным обвалом. И наступила глубочайшая тишина.

- Кольца молодых! - голос жреца за спиной Никиты был донельзя растерянным.

Тут же подсуетился Ромка, давая бархатистую красную коробочку Никите, а Лиза Воронцова - такую же Тамаре.

- Охренеть! - тихо прошептал Елагин, не сдержавшись.

Жрец сердито кашлянул.

Никита улыбнулся, шагнул навстречу своей невесте, и уверенно надел кольцо с рубином на ее палец. Кольцо с вычурной гравировкой и голубым сапфиром укрепилось на его безымянном пальце. Цвета двух родов поменяли своих представителей, связав их новыми обязательствами.

- Боги благословили молодых! - жрец с копьем тоже выглядел изумленным. Он даже не смог сразу заговорить. - Мощь Перуна приняла Силу Стяжателя и Берегини!

- А что взамен, хотел бы я знать? - проворчал Назаров-старший, когда свидетели вышли на залитую солнцем площадку перед храмом. - Что вообще произошло?

- Нечто необычное, из ряда вон выходящее, - усмехнулся император, оказавшийся рядом. - Кажется, молодые получили защиту от самого громовержца. А твой правнук, Анатолий Архипович, превращается в теневого фаворита в среде аристократии. Что-то мне чутье подсказывает - скоро бульон кипеть начнет.

- Вы бы, Ваше Величество, придержали его ретивость, - пробурчал Патриарх. - Мне-то уже недолго осталось. Пусть лучше с таким пылом детишек рожают, чем в поганую клоаку соваться.

- Присмотрим, Анатолий Архипович, обязательно, - положил свою руку на плечо старика император. - Деликатно и незаметно.

Родственники и свидетели расступились, пропуская молодых вперед, чтобы уже внизу они приняли поздравления, осыпание цветами, конфетти и прочие атрибуты праздника. Несколько видеокамер уже нацелились на лестницу хищными зрачками мощной оптики.

- Никита, ты что-нибудь понял? - крепко вцепившись в руку мужа, спросила Тамара. - Я, когда увидела эти всполохи, ужасно струсила.

- Надо обдумать. Я сам пока в шоке, - признался Никита. - Но меня просто распирает от энергии, которую получил из ладони Перуна. Такое ощущение странное… Не описать словами.

- А я видела твои глаза, - прижавшись к Никите, призналась девушка. - Они лучше всего мне сказали о тебе. Надеюсь, твоей энергии хватит на всю ночь?

- Ты меня заводишь, солнышко! - шутливо прорычал волхв.

Весь день для него протянулся бесконечной лентой праздника, в котором смешались образы людей, крики поздравления, музыка, шутливые сценки ребят из развлекательной студии, игры и конкурсы, пока они не оказались на входе в Зимний дворец, где предстояло выдержать банкет и танцы. Император сам предложил предоставить Концертный зал для увеселений и Белый зал для праздничного пиршества. Для любимой племянницы он готов был сделать все, что Тамара не попросила бы, но его пыл остудили жена и княгиня Меньшикова. И так размах свадьбы превысил разумные нормы. Слишком она выходила медийной. Уже и ролики успели прокрутить по новостям. Впрочем, вал веселья уже невозможно было остановить.

После банкета с многочисленными поздравлениями и переменами блюд объявили большой перерыв на танцы и после него оставался фуршетный стол для тех, кто будет веселиться до утра. Танцевальную программу открывал вальс в исполнении жениха и невесты. Все гости перекочевали в Концертный зал. Никита вывел Тамару, чуть смущенную от скрещенных на них взглядах присутствующих, на пустую середину и посмотрел на сухопарого старичка-дирижера из Императорской музыкальной труппы, который столбиком застыл на небольшом подиуме. Он спокойно ждал отмашки жениха, чтобы сыграть традиционный вальс, пусть даже с некоторыми вариациями. Опытный дирижер уже не удивлялся изменениям в современном мире; музыка тоже не замирала в своих жестких рамках, даже классическая.