Империя волков - Гранже Жан-Кристоф. Страница 62
Поль размышлял. Все эти истории казались ему туманными и далекими. Сам термин «мафия» вызывал сомнения. «Спрут», заговор, тайные сети…
Что все это означает в действительности? Как связано с убийствами и с женщиной-мишенью? У него не было ни одного реального лица, ни даже имени.
Словно догадавшись, о чем он думает, Нобрель издал торжествующий смешок.
– А теперь – картинки!
Отодвинув чашки, он открыл конверт.
– Мы залезли в Интернет и пошарили в фотоархиве «Миллиет», это одна из самых крупных бульварных газет Стамбула. И нашли вот это.
Поль схватил первый снимок.
– Что это такое?
– Похороны Альпаслана Тюркеша. «Старый волк» умер в апреле тысяча девятьсот девяносто седьмого. Ему было восемьдесят лет. Его похороны стали событием общенационального масштаба.
Поль не верил своим глазам: на церемонию пришли тысячи людей. Подпись на английском под фотографией гласила: «Четырехкилометровый кортеж охраняли десять тысяч полицейских».
Картина была торжественная, великолепная. Черная, как толпа, собравшаяся вокруг похоронной процессии перед главной мечетью Анкары. Белая, как снег, падавший в тот день крупными хлопьями. Красная, как турецкие флаги в руках «приверженцев»…
На следующих снимках фигурировали люди из первых рядов кортежа. Поль узнал экс-премьер-министра Тансу Чиллер, из чего сделал вывод, что присутствовали и другие политические деятели Турции. Он отметил для себя присутствие эмиссаров из соседних стран в традиционной для Центральной Азии одежде – шапочках и шитых золотом накидках.
Внезапно ему в голову пришла другая идея. «Крестные отцы» турецкой мафии, очевидно, тоже присутствовали на похоронах…
Главы стамбульских семей и анатолийских кланов могли захотеть в последний раз засвидетельствовать почтение политическому союзнику. Возможно, среди них были и те, кто дергал за ниточки в его деле. Человек, пославший убийц по следу Земы Гокальп…
Он просмотрел другие снимки, ища необычные детали в толпе. На большинстве красных флагов фигурировал не полумесяц – эмблема турецкого государства, а три полумесяца, расположенные треугольником. А под треугольником находилось изображение волка, воющего на три луны.
Полю пришло в голову сравнение с марширующей армией каменных воинов, поклоняющихся древним ценностям и эзотерическим символам. Серые Волки были не политической партией, а сектой, мистическим кланом.
На последних фотографиях его поразила одна деталь: активисты, проходя мимо гроба, поднимали вверх вовсе не сжатый кулак, как он вначале подумал. В знак приветствия они поднимали два пальца, сложенные особым образом. Поль вгляделся в изображение плачущей женщины – она тоже делала этот загадочный жест.
Указательный и средний пальцы были вытянуты, а большой, безымянный и мизинец сложены в щепоть. Поль спросил:
– Что означает этот жест?
– Понятия не имею, – откликнулся Матковска. – Все они его делают. Это какой-то условный опознавательный знак – для своих. По-моему, все они просто чокнутые!
Этот знак был ключом. Два пальца подняты к небу, как два уха…
Внезапно он понял.
Поль воспроизвел движение.
– Черт, вы что, не видите?
Он развернул руку боком, чтобы тень падала на стекло.
– Да посмотрите же!
– Вот дьявольщина! – выдохнул Нобрель. – Это волк. Волчья пасть.
59
На выходе из пивной Поль объявил:
– Придется разделиться.
Удар был подлым. Проведя ночь на ногах, они наверняка рассчитывали вернуться домой. Он проигнорировал их разочарование.
– Нобрель, ты снова займешься камерами высокого давления.
– Что? Но…
– Мне нужен полный список всех мест в Иль-де-Франс, где используется оборудование такого типа.
Молодой сыщик развел руками в знак бессилия.
– Капитан, это тупик. Мы с Матковска всё прочесали: каменно-строительные работы и центральное отопление, санэпидемстанции и стекольное производство. Побывали на испытательных стендах и…
Поль жестом остановил его. Послушайся он себя, тоже бросил бы эту идею, но Шиффер задавал вопросы, а значит, у него были веские причины интересоваться камерами. Поль сейчас, как никогда, доверял инстинкту старого хитреца…
– Мне нужен список! – отрезал он. – Все места, где убийцы могли воспользоваться установкой.
– А мне что делать? – спросил Матковска.
Поль протянул ему ключи от своей квартиры.
– Лети ко мне на улицу Шмен-Вер. Возьмешь в почтовом ящике все каталоги и документы об античных масках и бюстах. Один парень подбирает их для меня…
– И что мне с ними делать?
Поль не слишком верил и в этот след, но в ушах звучал голос Шиффера: «А что там с античными масками?» Возможно, гипотеза Поля была не такой уж и бредовой…
– Останешься в моей квартире, – приказал он твердым голосом. – Сравнишь каждое изображение с лицами убитых.
– Зачем?
– Ищи сходство. Я уверен, что убийца вдохновляется археологическими находками, когда уродует женщин.
Сыщик недоверчиво смотрел на блестевшие на ладони ключи. Поль не стал ничего объяснять, только добавил, идя к машине:
– Сбор в полдень. Если найдете что-то серьезное, немедленно звоните.
Теперь следовало заняться одним делом, на которое он возлагал некоторые надежды: советник по культуре турецкого посольства Али Ажик жил неподалеку. Имело смысл позвонить ему. Али всегда помогал ему, а Полю сейчас было совершенно необходимо побеседовать с турецким гражданином.
В машине он достал свой сотовый – слава богу, телефон наконец зарядился! – и набрал номер Ажика. Тот еще не спал – во всяком случае, так он сказал.
Несколько минут спустя Поль поднимался по лестнице к квартире дипломата. Его слегка шатало – сказывались недосып, голод, возбуждение…
Ажик принял его в маленькой современной квартире, превращенной в пещеру Али-бабы. На полированной мебели играли золотистые блики. Медальоны, рамы, фонари на стенах сияли золотом и медью. На полу лежали дорогие ковры ручной работы в тех же теплых охряных тонах. Эта декорация из «Тысячи и одной ночи» плохо сочеталась с личностью Ажика, современного сорокалетнего полиглота.
– До меня, – сказал он извиняющимся тоном, – квартиру занимал дипломат старой школы.
Он улыбался, держа руки в карманах жемчужно-серой домашней куртки.
– Так что у вас за срочное дело?
– Я бы хотел показать вам фотографии.
– Фотографии? Конечно. Входите. Я приготовлю нам чай.
Поль хотел отказаться, но следовало играть по правилам. Его визит был неофициальным, чтобы не сказать – незаконным, он покушался на дипломатический иммунитет.
Поль устроился прямо на полу, среди ковров и расшитых подушек. Ажик, сидя по-турецки, разливал чай по маленьким пузатым стаканчикам.
Поль наблюдал за ним. Правильные черты лица, коротко постриженные черные волосы, облегающие голову, как капюшон. Но взгляд асимметрично расположенных глаз казался то ли смущенным, то ли испуганным. Левый неподвижный зрачок смотрел прямо на собеседника, правый был живым.
Не притрагиваясь к раскаленному стакану, Поль пошел в наступление:
– Сначала я хотел бы поговорить о Серых Волках.
– Новое расследование?
Поль ушел от ответа.
– Что вы о них знаете?
– Все это дела давно минувших дней. Они были особенно могущественны в семидесятых годах. Очень жестокие люди… – Он отпил глоток чая. – Вы обратили внимание на мой глаз?
Поль сделал удивленное лицо, словно хотел сказать: «Ну, теперь, когда вы сказали…»
– Да, конечно, заметили, – улыбнулся Ажик. – Мне его выбили Идеалисты. В университетском кампусе, когда я агитировал за левых. У них были… как бы это поточнее выразиться… жесткие методы.
– А что сегодня?
Ажик раздраженно махнул рукой.
– Волков больше нет, исчезли – во всяком случае, террористические подразделения. Им нет нужды использовать силу – они находятся у власти…
– Я говорю не о политике, а о тех наемниках, что работают на преступные картели.