Прорывая мрак времён (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas". Страница 24

На голубом небосводе солнце клонилось за горизонт. Едва пробивалось сквозь гущу леса и окрашивало остроконечные верхушки огненным свечением. Скоро на обход — Рагнар позовет, или скорее Сигвара подошлет. Вой пугал соседей, но ничего, привыкали. Случалось, высылали полицейский наряд прочесать ближайшую территорию, но семью не волновали мелочи — людям не по силам их догнать. Варгр глубоко вдохнул — хорошо, свежий воздух не загажен выхлопами и испарениями от лесообрабатывающих заводов; природа девственно чистая. Их лес — национальный парк Стаббурсдален. [15] Может, туда на работу устроиться? Охранник заповедной зоны — идеальный вариант. Они с отцом как раз построили дом на окраине Кренсберга, так получалось меньше светиться. Коттедж в центре города отдали погорельцам. Кройнеры чудом спаслись — электропроводка полетела, хорошо сами остались живы. Многодетная семья, не на улице же коротать зиму. Горожане тоже помогали — приютили вначале одни, потом другие, но ораву из семи человек выдержать трудно. Он с отцом не исключение. Несладко пришлось — привыкли к уединению и тишине, но потом приспособились. Вначале дали кров на время, вторая часть дома пустовала, а потом… Руки есть, пять лет назад поставили новый двухэтажный дом, а старый оставили Кройнерам. Робин Гуда затмить не хотели и на приз «доброе сердце» не претендовали. Реакцию главы семьи погорельцев Кройнеров — Мергера, помнил до сих пор. Челюсть отвисла, слова сказать не мог минут пятнадцать, глупо моргая. Зато Лотта эмоциональная — упала в обморок. Дьявол, ну и напугался же тогда! Подхватил, не дав грохнуться. Что делать? Как привести в чувство? Встряхнуть — страшно, ещё чего сломает. По щекам бить, тоже не по-мужски — не вариант. Взглянул на Кройнера. Высокий, худой, словно высушенная вобла, с забавными усами, удлиненными на концах, а-ля Мюнхгаузен. Монумент — не шевелился.

Делать нечего. Перенес Лотту на диван, сбегал за водой и обрызгал. Женщина распахнула глаза и разревелась. Слёзы полились рекой и сменились безудержным смехом. Впервые столкнулся с такой бурной реакцией. Истерика — чудовищная штука! Пришлось и Кройнера в чувство привести, коротко ударив по спине. Мергера отбросило футов на десять. Нелепо раскинув руки, затормозил, едва не врезавшись в кресло. Развернулся, и слова сразу нашлись:

— Варгр, да вы что? Мы…не можем… Нет, — бессвязно лепетал, неестественно писклявым голосом. — Мы и так по гроб жизни обязаны.

— Вот и отлично! Теперь это ваш «гроб».

Мергер растерянно мотал головой:

— Так нельзя, а вы?

— Перестань! Нам есть, где жить. Отказ не примем! — отрезал и кивнул на ревущую Лотту. Полноватая шатенка с красными опухшими глазами прижимала к груди руки. Открывала и закрывала рот, словно рыба, не произнося ни слова. За что благодарен природе — одарила человеческий организм шоком и онемением — полезная штука! — Только прошу, избавь от этой истерики.

В тот же день с Драгором переехали, оставив даже мебель — наживное. Отец походил на зомби после смерти жены, но отдать дом другим согласился на удивление быстро. Его даже не остановила память «о ней». Ведь когда-то коттедж сам спроектировал и построил для любимой. Странно, до сих пор непонятно, почему не ушёл в лес? Там бы боль притупилась, воспоминания со временем позабылись. Порой самому хотелось обернуться зверем и умчаться от цивилизации. Уже раз неделю скитался, тогда в мир людей выдёрнула смерть матери. Другой раз — драка с ламиями, а так бы… Быть зверем проще, вот только личина задавливала человеческую и с каждым разом всё сложнее вернуться ко второй половине: ранимой и чувствительной до отвращения. С мягким телом и слабой душой. Не то, что зверь. Жажда охоты и крови при обращении поглощала. В такой момент мало, чем отличался от ламий. Разница в питании. Бъёрны — живностью и простой едой смертных, а твари — людской кровью. Важным элементом второй сущности оборотня, а это перечило любым убеждениям. Своих в обиду не давать! Но и они притуплялись, чем дольше — зверь, тем меньше — человек…

На окраине хорошо. Тишина и покой радовали, как ничто. Но сейчас свежий воздух не приносили желаемого успокоения. Варгр чуть не взвыл от досады. Да что с ним? Ну, подумаешь, девица. Голова — одна, руки — две, ноги… Стукнул ладонью в стену и в шаг очутился у шкафа. Отодвинул створку и вытащил шорты. Громко запевший мобильник остановил. Варгр подхватил его со стола:

— Да…

— Привет, — голос Нол звучал обеспокоено.

Варгр шумно выдохнул. Нойли! Впервые забыл ей перезвонить! Нервно взъерошил волосы и сел:

— Привет, милая, — стыд грыз всё сильнее. — Ты как? Дориан очень разозлился?

— Нет, всё отлично, — выдержала паузу Нол. — Ты не перезвонил. Всё нормально?

Провалиться сквозь землю!

— Да, — придал голосу лёгкости.

Вновь повисла тишина. Неудобная, волнительная — неприятно щекочущая нервы.

— Как байкерша? — нарушила Нойли молчание — недовольство сквозило в каждом слове.

— Нол, не ревнуй! — насилу усмехнулся Варгр. — Слушай, у меня разговор к Лайму. Когда он прилетает?

— Через пять дней, а что случилось? — взволновалась она.

— Да так, — отмахнулся, как можно беспечнее. — Хочешь встретиться?

— Я… — замялась Нойли, — звоню сказать, что уеду на пару дней. Мареши предложили выходные провести у них. Отцу сообщила, и чтобы это не стало новостью для тебя, решила предупредить.

Простое и понятное, только что разложившее по полочкам отношение к Нол — она как сестра, не более — вновь стёрлось. Вспыхнуло старое, незыблемое — быть с ней! Неуправляемая ревность накатила будто снежная лавина. От негодования затрясло. Нойли с Дорианом! Призналась, чтобы уколоть больнее! Контролировать эмоции невозможно — переизбыток разрывал. Альва опять подлила масла в огонь. Словно ощутила угасающие чувства и позвонила укрепить чары. Слов нашептала — околдовала голосом… Бурлящая кровь, хлынула в голову, дымка безумного гнева затмила разум. Варгр, вскочив, с силой швырнул трубку в стену. Мобильник с треском разлетелся на осколки. Злость и собственное бессилие душили. Посмотрел на руки. Кожа, натягиваясь, скрипела. Вены вздувались до размера на грани лопнуть. Кости с хрустом ломались, принимая другую форму… Несколько секунд… Варгр оглядел комнату тепловым зрением — пусто, но зато боль утихала. Потоптавшись, протиснулся в открытое окно и помчался прочь. В лес! Найти успокоение, охота принесёт мир в душу.

Глава 13

Варгр мчался по лесу не жалея сил. Тело звенело от удовольствия. Мышцы, вены, жилы. Звериная сущность ликовала. Лапы мягко пружинили на серо-зелёном мху, устилающему землю. Шальной ветер обдувал морду, принося запахи чудного мира… Сладковатые, еловые, с нотками мускуса живности. Не только братьев с резкими, терпкими — стая вышла на охоту, огромные серые фигуры мелькают между деревьев — но и мелких зверей… Попряталась в норы, испугавшись монстров. Глаз ни разу не зацепился даже за удирающие пятки зайцев или лисиц. Только птицы, взволнованно прощебетав, взмывали с веток, перелетая на другие, и белки с куницами по деревьям шмыгали. Лесной дозор! По цепочке передавали — хищники идут… Но оборотни всегда найдут, кем перекусить, кого загнать, на ком сорвать злость, снять напряжение, отточить навыки охоты. Излюбленное лакомство — олени, лоси. Сильные, мощные, быстрые. По одиночке — лёгкая добыча, а стадом весьма опасные.

Невдалеке, чуть позади, маячил тёмно-серый сородич. Рагнар. То и дело кидал недобрые взгляды. Варгр оскалился. Понятно, чем не доволен вожак — брат опять не соблюдал субординацию, бежал впереди всех. Плевать! На место лидера никогда не рвался, но и пресмыкаться не по нутру. К тому же всегда таким был, пора уже привыкнуть! Если настолько глаз намозолил, решит поговорить — к его услугам. Только сейчас не до этого.

Хотелось большего, чем прогулка, ведь облегчение так и не приходило. Впервые в личине зверя раздумья не ушли, не растворились, уступая место животному азарту, мучили, доводили до исступления. Нойли, Дориан, Катя… всё запуталось, смешалось, мир перевернулся с ног на голову. Чувства — наколдованы. Близкие — лживы. Нутро — разрывается. Семья — не удерживает. Бросить все, умчаться, куда глаза глядят, навстречу звериному рассвету. Двадцать лет цепным псом в Кренсберге ждал манны небесной. Безоблачного счастья с Нол! Напускное, чуждое. Гнули, ломали в стороны, подавляли волю. Принуждали быть там, где не хотелось. Быть тем, кем не являлся. Быть с тем, с кем ничего общего — интересов, взглядов… Уже тридцать четыре, а толком ничего не понял, не добился. Богатство волнует меньше всего, душевное равновесие бы обрести. Чтобы всё чётко и ясно. Уже тридцать четыре, а толком ничего не понял, не добился.