Пурпурные реки (Багровые реки) - Гранже Жан-Кристоф. Страница 40
– Нет. Но вот что интересно: она крепко держалась одного...
– Чего?
– Я было стал называть ее Джуд, на английский манер, как в одной песенке у битлов. Но она жутко злилась и все требовала, чтобы я произносил «Жюд», как французы. Так и вижу, как она складывает губки бантиком и твердит мне: «Жюд! Жюд!»
И циркач задумчиво улыбнулся своим воспоминаниям; глаза его отрешенно смотрели куда-то вдаль. Карим заподозрил, что «огнедышащий дракон» был по уши влюблен в девочку. Бразеро, в свою очередь, задал вопрос:
– Ты, значит, ведешь расследование? Почему? С ней что-нибудь стряслось? Теперь ей должно быть...
Карим не слушал. Он размышлял о маленькой Жюд, два года проучившейся в классе под вымышленным именем. Каким образом матери удалось подделать документы при поступлении в новую школу? Как она ухитрилась выдавать дочь за мальчика, обманывая окружающих, а главное – учительницу, ежедневно видевшую ребенка?
Внезапно ему пришла в голову одна мысль. Он спросил у человека-факела:
– Здесь есть телефон?
– Обижаешь, парень! Мы не какая-нибудь деревенщина. Пошли!
Циркач проводил Карима к пестрой будочке за ареной.
Внутри стоял телефон. Сыщик набрал номер школы Жана Жореса. Брезент над его головой яростно хлопал от ветра. Акробаты на арене продолжали извергать пламя. После трех гудков ответил мужской голос.
– Я хотел бы поговорить с директором школы, – произнес Карим, еле сдерживая нетерпение.
– Кто ее спрашивает?
– Лейтенант Карим Абдуф.
Прошло несколько секунд, и в трубке раздался запыхавшийся женский голос. Полицейский начал без всяких предисловий:
– Помните, вы рассказывали об учительнице, которая уехала из Сарзака в конце восемьдесят второго учебного года?
– Конечно, помню.
– И вы сказали, что она вела один и тот же класс два года подряд.
– Совершенно верно.
– Значит, Жюд учился у нее эти два года?
– Да. Я вам уже говорила: часто бывает, что одна учительница...
– Как ее звали?
– Подождите, сейчас взгляну.
Директриса пошуршала бумагами и наконец объявила:
– Фабьенн Паско.
Это имя ничего не говорило Кариму: в нем не было никаких созвучий с псевдонимом ребенка. Снова препятствие... на каждом шагу препятствия!
– А как ее девичья фамилия?
– Но это и есть ее девичья фамилия!
– Она была не замужем?
– Вдова. Во всяком случае, так записано в ее деле. Странно! Почему же она не оставила фамилию мужа?
– А как звали мужа?
– Минутку... Ах, вот: Эро. Э оборотное, Р, О. Новый тупик. Значит, это ложный след.
– Хорошо, благодарю вас. Я...
И вдруг, в мгновенном озарении, он понял. Если он прав, если эта женщина была матерью Жюд, то фамилия девочки должна была быть Эро. А имя...
Кариму вспомнились слова циркача о том, как малышка требовала выговаривать ее имя точно по-французски. Почему? Не потому ли, что оно напоминало ей настоящее имя, имя девочки?
Карим шепнул в трубку:
– Погодите, я сейчас...
Встав на колени, он торопливо вывел на песке крупными буквами два имени, одно под другим:
ФАБЬЕНН ЭРО
ЖЮД ИТЭРО
Два последних слога звучали одинаково. Подумав немного, он стер написанное и вывел по слогам:
ЖЮ-ДИ-ТЭ-РО
И, наконец:
ЖЮДИТ ЭРО
Он с трудом сдержал торжествующий вопль. Итак, мальчик Жюд Итэро оказался девочкой Жюдит Эро! Мать ребенка была его учительницей. Она вернула себе девичью фамилию, чтобы вернее запутать демонов, и изменила имя ребенка – не полностью, а лишь слегка подправив его, чтобы девочка легче его запомнила.
Карим сжал кулаки. Он был абсолютно уверен, что события разворачивались именно так. Женщина без труда подделала бумаги – ведь как учительница она имела к ним доступ. Эта гипотеза вполне убедительно объясняла ту легкость, с которой она обманула весь Сарзак и добралась до официальных документов. Дрожащим голосом Карим спросил директрису:
– Вы не могли бы раздобыть мне более подробные сведения об этой учительнице?
– Прямо сейчас, вечером?
– Да, сегодня.
– Ну что ж... У меня тут есть знакомые... Да, это возможно. Что именно вас интересует?
– Первое: куда Фабьенн Паско-Эро переехала ПОСЛЕ Сарзака? Второе: где она преподавала ДО приезда в ваш город? И третье: найдите людей, которые были с ней знакомы. У вас есть мобильный телефон?
Женщина назвала ему свой номер. Судя по голосу, она была обескуражена. Карим спросил:
– Сколько времени вам понадобится, чтобы навести справки в отделе образования?
– Часа два.
– Возьмите с собой телефон. Я позвоню через два часа.
Карим выскочил из будки и на бегу прощально махнул рукой братьям Бразеро, которые снова извивались в безумной огненной пляске.
34
Как же убить эти два часа?
Натянув шапку на уши, Карим побрел к машине. Ветер, насыщенный морскими миазмами, вовсю разбушевался во мраке; казалось, он вот-вот расколет и асфальт, и землю под ним. Так как же убить эти два часа? И сыщик сказал себе, что может быть, он еще не все выжал из этого района.
Он попытался представить себе Фабьенн и Жюдит Эро – двух отверженных, одиноких беглянок, приезжавших сюда летом каждое воскресенье. Ему хотелось восстановить всю картину их пребывания здесь, каждый шаг, каждую деталь, все, что могло бы подсказать ему направление дальнейших розысков. Вот они идут – мать и дочь – под утренним солнцем, через этот городок, где их никто не знает. Женщина, терзаемая страхом за лицо своего ребенка. И девочка в мальчишеском обличье, замкнувшаяся в своем страхе. Карим явственно видел эту странную, гонимую тревогой пару. Он представил, как они шагают в испуганном молчании, держась за руки... Как они приезжали сюда? Поездом? Или на машине?
Лейтенант решил обследовать все окрестные вокзалы, автостанции и жандармерии в поисках новых следов – полицейского протокола, воспоминаний, да мало ли...
Больше ему все равно нечем было заняться.
Отыскав телефонную будку, он первым делом позвонил в комиссариат Родеза, чтобы узнать, не регистрировался ли в департаменте Ло в 1982 году автомобиль на имя Фабьенн Паско или Фабьенн Эро. Нет, карточки с таким именем там не оказалось. Тогда он начал объезжать все окрестные вокзалы, решив все-таки позже выяснить, была ли у Фабьенн Паско машина.
На четырех железнодорожных станциях Карим не нашел ровно ничего. Он ездил концентрическими кругами, постепенно, километр за километром, удаляясь от монастыря и парка аттракционов и видя в свете фар только высокие силуэты деревьев, утесов, башен... Ему было хорошо. Адреналин приятно грел кровь, возбуждение помогало сконцентрироваться. Наконец-то молодой араб вновь наслаждался острыми ночными ощущениями, которые испытывал когда-то на стоянках, засовывая отмычку в дверцу чужого автомобиля. Карим не боялся темноты, она была его домом, его укрытием, в ней он чувствовал себя уверенно, как рыба в воде, как хищник в джунглях, как пуля в стволе.
Пятая станция оказалась товарной, загроможденной старыми вагонами и платформами с голубоватыми турбинами. Полицейский развернулся, но тотчас затормозил. Его машина стояла на мосту, над автострадой, ведущей из Сета на запад. И с высоты моста, метрах в трехстах от себя, он заприметил небольшой ПДП. Инстинкт сыщика вынудил его проверить и этот пункт.
Не упускать ни единой зацепки, никогда!
В здании было темно, но во дворе, среди гаражей, лейтенант увидел человека, возившегося около большого автофургона.
Ветер задул с удвоенной силой. Казалось, он готов сокрушить все вокруг своим яростным соленым дыханием. Карим пробрался между сваленными в кучу дорожными указателями, лопатами, пластиковыми заградительными щитами и стукнул кулаком в борт фургона. Тот откликнулся резким металлическим звуком.
Человек вздрогнул от неожиданности. На нем был шерстяной шлем-маска, скрывавший все лицо, кроме глаз. Седые брови недоуменно нахмурились.
– Что такое? Кто вы?