Карманный оракул - Грасиан Бальтасар. Страница 18

234. Залогом твоей репутации да будет чужая честь. Туда, где выгода верная, иди один в молчании, где неверная – в компании. В делах чести обзаводись союзниками, дабы каждый, опасаясь за добрую свою славу, берег чужую. Если можно, не рискуй, а если уж доведется, пусть на место осторожности станет расчет. Пусть будет дело взаимоважным и риск общим – дабы нынешний соучастник вдруг не превратился в свидетеля.

235. Уметь просить: для одних нет ничего труднее, для других – ничего легче. Есть люди, не умеющие отказывать, – к таким не надобно и подхода. Есть и другие, у кого «нет» – первое слово в любой час дня; с такими надобна сноровка. И со всеми – уменье подойти вовремя, когда душа весела: после приятного насыщения – тела либо духа. Если к тому же в просителе не предполагают тайного умысла, дни веселья становятся днями милости, которая щедро изливается наружу. Не подходи с просьбой, если на твоих глазах только что кому-то отказали, – второй раз легче выговорить «нет». Удачи не сулит и час печали. Хорошо также обязать заранее – это как бы начало обмена, не отплатить тебе было бы низостью.

236. Оказывать заранее как услугу то, что потом будет выглядеть как награда. Прием искусных политиков. Милости до заслуг – испытание благодарности. У такой предваряющей милости два преимущества – быстрота награждающего обязывает получающего. Один и тот же дар после услуги – возвращение долга, до нее – одолжение. Тонкий способ перемещения долга – обязательство наградить, лежавшее на вышестоящем, перекладывается на нижестоящего, который должен отблагодарить. Такое обхождение годится с людьми обязательными, а для подлых плата вперед окажется скорее уздой, нежели шпорой.

237. Не входить в тайны вышестоящих. Думаешь – с тобой делят пышки, а выходит – шишки. Многие наперсники вот так погибли. Наперсник – тот же колобок, и ждет его та же участь. Когда владыка передает тебе свои тайны – это не фавор, а подать. И многие потом разбивают зеркало за то, что напоминает им об этом; они ненавидят того, кто знает их злодеяния. Бойся, чтобы кто-то от тебя чрезмерно зависел, тем паче власть имущий. Узами пусть лучше будут тобою оказанные услуги, нежели ими проявленная благосклонность. Особенно опасна откровенность дружеская: сообщил свои тайны другому – стал его рабом. Для господина это противоестественно и долго длиться не может. Он жаждет вернуть утраченную свободу и ради этого готов попрать все, даже справедливость. Итак, тайн не выслушивай и сам не сообщай.

238. Знать, чего тебе не хватает. Многие могли бы стать вполне личностями, не будь лишены какого-то качества, без коего не достигнуть совершенства полного. Иной достиг бы многого, исправив в себе малость. Кому не хватает серьезности, из-за чего меркнут блестящие способности; кому – мягкости обхождения, недостаток, более всего ощутимый для домочадцев, особенно у персон важных. Этим не мешало бы подбавить решительности, тем – сдержанности. От всех этих недостатков, коль познал их в себе, нетрудно избавиться – усердие обратит привычку во вторую натуру.

239. Не быть чересчур разумным – лучше быть благоразумным. Больше знать, чем положено, значит выделяться утонченностью, а где тонко, там и рвется, надежнее общепринятое. Хорошо быть человеком многознающим, но не педантом. Много рассуждать – споры затевать. Полезнее деловое здравомыслие, что не рассуждает больше, чем надобно.

240. Вводить в игру неведение. Знающий и тот иногда ставит на эту карту: бывают случаи, когда всего мудрей выказать невежество. Не надо быть невеждой, но невеждой притвориться иногда не худо. С глупцами ни к чему быть мудрецом, с безумными – благоразумным; с каждым говори на его языке. Глупец не тот, кто глупость на себя напускает, а кто ею неизлечимо хворает. Подлинная глупость – естественная, но есть и поддельная – вот до чего доходит хитрость! Верный способ снискать расположение – одеться в шкуру самого глупого животного.

241. Насмешки терпеть, но самому не насмехаться. Первое – вид учтивости, второе – драчливости. Кто средь общего веселья сердится, сродни ослу и ослом себя выказывает. Шутка дозволенная приятна, а какую кто стерпит – зависит от способности терпеть. Кто от колкости выходит из себя, дает повод вновь кольнуть. Лучше оставить без внимания, самое верное – не подымать перчатку. Весьма серьезные дела часто рождались из шутки – шутка требует немалого уменья и благоразумия. Прежде чем затеешь шутку, надо знать предел терпения у того, над кем хочешь подшутить.

242. Упорно следовать к цели. У некоторых все силы уходят на начало, ничего не доводят до конца; предпринимают, но не продолжают; их характеру не хватает постоянства. Похвал им не дождаться, ибо, ничего не завершая, застревают на полпути. У одних это от нетерпеливого духа – недостаток испанцев, как терпение – преимущество бельгийцев. Бельгийцы дело доводят до конца, испанцы под конец портят дело; пока не победят, стараются, а победив, тут же удовлетворяются, воспользоваться победой не умеют – показывают, что могли бы, да не хотят. От неспособности это или от легкомыслия – все равно порок. Коли дело благое, почему не завершить? Коли дурное – зачем было начинать? Разумный бьет свою дичь, а не тратит все силы, чтобы ее поднять.

243. Не надо быть только голубем. С голубиной кротостью да сочетается хитрость змеиная! [55] Легко обмануть человека порядочного: кто сам не лжет, всем верит; кто не обманывает, другим доверяет. Обману поддаются не только по глупости, но и от честности. Два рода людей способны предвидеть и обезвредить обман: обманутые, проученные на своей шкуре, и хитрые – рассчитавшиеся чужой. Пусть проницательность будет столь же чутка в подозрениях, сколь хитрость ловка в кознях. И не надо быть настолько благодушным, чтобы толкать ближнего своего на криводушие. Соединив в себе голубя и змею, будь не чудищем, но чудом.

244. Искусство обязывать к благодарности. Некоторые, принимая услугу, как бы ее оказывают; кажется и даже верится, что, получая, они сами дают. Есть люди столь искусные, что, прося, честь делают, свою выгоду превращают в почесть для благодетеля. Так хитро умеют дело обернуть, что подумаешь – не им благодетельствовали, а они осчастливили. Необычной такой политикой меняют они порядок обязательств – просто не знаешь, кто кому оказывает милость. Платя словесами, получают нечто более существенное; в их удовольствии для тебя и честь и лесть; учтивость подносят как залог, и там, где они должны быть благодарны тебе, выходит, что ты должен им. Таким маневром переводят долг из страдательного залога в действительный – плохая грамматика, зато какая политика! Немалое это искусство, но искуснее тот, кто, раскусив обман, прибегнет к обмену: отплатит за лесть такой же честью. Тогда каждый останется при своих.

245. Иногда судить по-своему, а не так, как все; это свидетельствует об уме. Не цени того, кто никогда тебе не возражает, – это не говорит о его любви к тебе, а о его любви к себе; не давай же себя обмануть, не плати за лесть, а отвергай ее. Лучше почитай за благо, если кто на тебя и ропщет, особенно те, кто худо говорит обо всех добрых. Огорчайся, коли все, что делаешь, всем нравится, – верный знак, что дела твои нехороши. Совершенное доступно немногим.

246. Не оправдываться, пока не требуют. А хоть и потребуют, чрезмерные оправдания – признание преступления. Заранее извиняться – обвинить себя. Пускать себе кровь, когда вполне здоров, – не оберешься и недугов и недругов. Преждевременно доказывая свою правоту, пробудишь дремавшую подозрительность. Благоразумный же и виду не подаст, что допускает подозрения, – то значило бы напрашиваться на оскорбления; нет, он постарается их рассеять безупречностью своих действий.

247. Чуть больше знать, чуть меньше жить. Иные рассуждают наоборот – для них праздность любезней труда. Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени; во времени живет даже тот, у кого нет пространства. Равно злополучны те, кто тратит драгоценную жизнь на занятия низменные, – и те, кто сверх меры обременены высокими. Не перегружай себя ни трудами, ни чужой завистью – ты загубишь свою жизнь и умертвишь дух. Иные распространяют это правило и на знания – но ведь кто не познает, тот не живет.