Повести о карме - Олди Генри Лайон. Страница 5
– Мне пора на службу.
Отец направился к воротам – и замер, услышав стук снаружи.
– Нижайше прошу извинить меня за беспокойство, – я узнал голос настоятеля Иссэна. – Кажется, вам необходима помощь?
– Входите, Иссэн-сан.
Отец открыл ворота. Он с почтением поклонился старому настоятелю, я поспешил сделать то же самое. Жестом отец пригласил монаха во двор. Мать вдруг перестала выть, обратила к настоятелю опухшее от слёз лицо. В мольбе протянула к гостю руки:
– Иссэн-сан! Вы святой человек! Живой будда!
– Вы преувеличиваете, госпожа Хитоми.
– Это ведь не он, видите?
– Вы уверены?
Настоятель сцепил сухие пальцы перед грудью. Склонил голову набок, заглядывая в лицо женщине.
– Да! Это не мой муж!
Монах перевёл взгляд на главу семейства. Я невольно тоже посмотрел на отца. Он был мрачен и тёмен лицом. Меж кустистых, сведенных к переносице бровей залегла глубокая складка. И было отчего! Не каждый день твоя собственная жена прилюдно называет тебя чужаком, позоря семью! Отец с вызовом глядел на монаха: «Вот он я! Тот, кого вы знаете многие годы! Мне скрывать нечего.»
Настоятель повернулся к моей матери.
– Вы считаете, что случилось фуккацу? В теле вашего мужа – другой человек?
– Да!
Мать вновь разразилась рыданиями.
– И вы готовы сделать официальное заявление?
– Да, – выдохнула мать между всхлипами.
Настоятель с сожалением развёл руками:
– Я буду вынужден отправить послушника в службу Карпа-и-Дракона. Сочувствую вам, Хидео-сан, но вы знаете закон.
Отец пожал плечами:
– Делайте, как считаете нужным. А мне надо идти.
– Понимаю, Хидео-сан. Долг превыше всего. Будьте готовы, что дознаватель вызовет вас со службы для проведения следствия. Вероятно, он позовет и ваших сослуживцев – как свидетелей. Предупредите господина Хасимото, начальника городской стражи, пусть вам подготовят срочную замену в случае необходимости. Я буду молиться, чтобы всё разрешилось как можно скорее – и без ущерба для вашего доброго имени.
– Благодарю, Иссэн-сан.
Кивнув, отец вышел за ворота.
Настоятель задержался. Мягкий добродетельный человек, кормивший птиц с руки – когда ситуация требовала того, Содзю Иссэн мог быть очень убедительным. Я это знал лучше других: с восьми лет отец отправил меня в храм учиться грамоте, истории, искусству счета. Если настоятель сумел вдолбить науку в такого бездаря, как ваш покорный слуга, то что же говорить о слабой обезумевшей женщине? Не прошло и пяти минут, как он уговорил мать вернуться в дом и привести себя в порядок перед визитом дознавателя. Провожая монаха до ворот, я впервые подумал: что, если мать права? Вдруг ей не примерещилось? Что, если отец – и не отец вовсе…
«Вы считаете, что случилось фуккацу?»
Я похолодел. Казалось, в животе начала таять глыба ноздреватого льда.
Если спросить знатного князя, владетеля провинции с доходом в миллион коку риса, что изменилось в мире с того момента, когда будда Амида явился монаху Кэннё, князь ответит одним словом:
– Фуккацу!
Если спросить учёного судью, познавшего законы земные и небесные, не чуждого милосердия, но и не чурающегося жестокости, что же принёс людям будда Амида сто лет назад, откликаясь на молитву яростного сердца Кэннё, настоятеля монастыря Хонган-дзи – судья произнесёт одно-единственное слово:
– Фуккацу!
Если же задать этот вопрос бродяге с грязными ногами, не знающему грамоты и службы, далекому от ремесел и наук, смеющемуся над богами и людьми, бродяга замедлит шаг и поднимет палец к небу:
– Фуккацу!
И все будут правы.
Воскресение [4] – вот что принёс будда Амида в дар настоятелю Кэннё, а вместе с ним и всем нам, населяющим здешние острова.
Многие надеялись на воскресение в Западном раю. Эта надежда жива по сей день. После смерти, случившейся естественным путем, от старости, болезней или несчастного случая, у каждого есть шанс попасть в Страну Высшей Радости. Чти будду при жизни, повторяй днем и ночью: «Славься, будда Амида!» – и будет дано тебе.
Вспори себе живот, перережь горло, совершая благородный обряд сэппуку, кинься на камни со скалы или утопись в реке, если жить тебе стало невмоготу – к тому, кто своей рукой свел счеты с жизнью, желая уйти с честью, в миг смерти явится будда Амида, забрав самоубийцу в райские пределы.
Но подними руку на врага или соседа, лиши жизни злодея или поджигателя, убей кого угодно чем угодно, имея такое намерение или при неблагоприятном стечении обстоятельств…
Фуккацу!
В течение трех дней убитый возродится в теле убийцы. Душа же убийцы отправится прямиком в ад, на потеху демонам.
Подарки будд не доступны нашему скудному пониманию. Слова будд – притчи, чей смысл туманен. Что же говорить про их действия, подобные удару молнии? Неистовый Кэннё хотел покончить с собой, не в силах более купаться в огненном море войн. Он достиг цели, сделав частное общим: войны прекратились.
Это произошло не сразу, но быстро, очень быстро. Честолюбивые князья и гордые самураи ударились медными лбами в подарок будды Амиды с такой силой, что звон пошел по всей Чистой Земле. Мечи упали в ножны, копья спрятались в чуланы, стрелы заснули в колчанах. Вспороть живот себе или врагу – что ни сделай, теперь это означало смерть для того, кто обнажил клинок. Впрочем, смерть бывает разной. Если самоубийца уходил в рай – или к новому рождению – с гордо поднятой головой, то убийца вкушал вечный позор, отдав в распоряжение убитого свои руки и ноги, голову и сердце, как побежденный князь отдает свою вотчину победителю.
Бери и владей!
Люди привыкают ко всему, даже к жизни в раю. Привыкли и мы. Жизнь наладилась, обустроилась, обрела новые очертания. Никто даже не представлял, сколько убийств совершалось в прошлом – и сколько причин, мотивов, обстоятельств было у каждого. В большинстве случаев все было ясно сразу, без предварительного расследования. Убил? Отдал тело убитому? Фамилия, имя, сословие, должность. Оставалось выслушать решение властей и закрепить в документе статус перерожденца.
Но где есть большинство, там сыщется и меньшинство.
Известна ли вам легенда о карпе, плывущем против течения? Поднимающемся вверх по водопаду? Ну конечно же, известна. Не вы ли рисуете картинки с упрямцем, движущемся вперед – любой ценой, сквозь брызги и пену? Развешиваете на ветру флажки с этим героическим пловцом?! Воспеваете его самоотверженность и отвагу, стойкость и силу?! Дети, говорите вы сыновьям на пороге совершеннолетия, помните о карпе – примере выхода из самых безнадежных ситуаций!
«Где же выход? – спрашивают мальчики. – Где он?»
Глаза их горят.
«В конце трудного пути наш карп, – отвечаете вы, – проходит через Драконьи врата. Он становится драконом, вознесясь на небо.»
Карп становится драконом, убитый – убийцей.
Земля – не то место, где следует искать абсолютной чистоты. Взывая к будде Амиде, настоятель Кэннё допустил ошибку – порезался мечом. Злой дух, запертый в клинке, возликовал; кровь, пролитая в момент сошествия Чистой Земли, запятнала её белизну. Новый кармический закон воссиял нам, но нашлись люди, которые не отвратились душой от убийства ближнего. Вольно или невольно, ради чести или выгоды, они ищут лазейки, стараясь этот закон обойти.
Фуккацу!
Всеми случаями фуккацу, которые требовали дополнительного расследования, занималась служба Карпа-и-Дракона.
Отец вернулся к полудню вместе с двумя сослуживцами.
К его возвращению я весь извёлся. Не находя себе места, я мерил шагами двор, нырял в дом, стремительно проходил его насквозь – и оказывался в крошечном саду. Казалось, сад тоже сжался и поник от ощущения беды, нависшей над семьей Торюмон. Горбились две сакуры, качалась старая слива. Туман редел, оседал на ветвях и листьях – капли росы, бисер влаги. Сырость насквозь пропитала беседку в дальнем углу. Я зябко передёргивал плечами, плотнее запахивал волглое кимоно и кружил по знакомым до последнего камешка дорожкам, не в силах остановиться.