Да, были люди в то время! (СИ) - "Nicols Nicolson". Страница 15

Суворов прибыл в войска в начале апреля 1799 года. Отдал приказ в кратчайшее время изготовить войска к походу и к бою с французами. Через неделю мы вышли к реке Адде, недалеко от Милана.

Основные силы армии ударили по французам, левее от наших позиций. Конный разъезд казаков доложил, что примерно в версте от нас расположен французский лагерь. По словам казачьего есаула, он заметил в лагере несколько пушек. Противник явно не ожидал, что моя рота способна форсировать реку и начать атаку, ударив в тыл полку французов. Используя подручные средства, личный состав роты переправился, и сразу же бросился в атаку на врага. Под прикрытием меткого огня обладателей штуцеров, роте удалось приблизиться на дистанцию уверенного залпа. Когда отстрелялась последняя шеренга роты, я повёл людей в атаку, рассыпанным строем. Французы попытались организовать подобие обороны, но внезапность атаки и натиск русских солдат, не дали им такой возможности.

На меня выскочили два рослых гренадера с ружьями наперевес. Следовавший за мной по пятам Силантий, обеспечивал защиту с тыла. На него тоже налетел гренадер.

С первым противником я управился довольно легко, отбил в сторону ружье и приласкал уколом шпаги в область сердца. Второй не обратил на это никакого внимания, просто отбросил ружье и подхватил с земли палаш.

Рослый, в приличном возрасте воин, рубился со мной неистово. При каждом удачном ударе, немного приседал и произносил разные ругательства. Похоже, у этого француза большой опыт ведения поединков с холодным оружием. Но я тоже не лыком шит, и не зря, сколько времени провёл в фехтовальном зале. В очередной сшибке, я изменил направление удара, попав противнику в шею. Француз рухнул, обливаясь кровью, пытаясь зажать руками рану. Я двинулся вперед. Силантий тоже уложил своего противника.

— Ваше благородие, — запыхавшись, сказал Силантий, — там я вижу, наши захватили пушки. Врежем французам?

— Собери человек десять, и давай к ближней пушке. Я сейчас осмотрю её Есть ли там припасы?

Орудия оказались в превосходном состоянии, запас ядер и пороха имелся. Сколотив из своих солдат обслугу пушки, открыл огонь по французам. Потом собрал ещё один расчёт, кратко объяснил, что к чему. Второе орудие тоже начало стрельбу, помогая мне сеять смерть и панику в рядах противника, но темп выстрелов был очень низок, сказывалась неопытность людей. Удар с тыла, французам не понравился, они в спешке начали отходить, бросая вооружение и амуницию.

Где-то, через полчаса, территория лагеря была в наших руках, полностью очищена от живых врагов. Пронырливый Силантий, притащил мне два знамени французского кирасирского полка. Удача, я вам хочу сказать. Отправил Силантия, доставить знамёна командиру батальона полковнику Коновалову. Пусть командир порадуется, и убедится, что рота Головко способна на многое.

Вернувшись, Силантий передал мне приказ командира батальона, оставаться в захваченном лагере, обеспечить охрану захваченного добра французов.

Отдав необходимые распоряжения, я обошёл лагерь по периметру, изучал его фортификационные особенности. В принципе, ничего нового, классический укреплённый полевой лагерь полка. Правда, организация его обороны, была поставлена из рук вон плохо, потому мы его относительно легко захватили. По докладам, убитыми рота потеряла пятнадцать человек, раненых вдвое больше.

Проконтролировал раздачу горячей пищи солдатам, все пока нормально. Солдаты накормлены. Большая часть людей отдыхает, другие несут караульную службу. У меня с этим строго, никакой расхлябанности.

Уже в сумерках, подходя к своей палатке, услышал разговор двух солдат.

— Ты Мирон видел, как рубится наш подпоручик? Один спокойно выходит против нескольких врагов. Они только взмахнут шпагами, а наш, в них уже по несколько дырок сделает, — молвил, невидимый мне солдат с хриплым голосом.

— Видел, — ответил второй голос. — Словно дьявол в него вселяется, когда французов видит. Не то, что ты, вон охрип. Криком франков пугал?

— Сам ты криком. Это мне прикладом в шею попало. А ещё говорят, что его благородие, подпоручик Головко, очень людей, то есть нас солдат бережёт Не гонит по чем зря вперед на пушки, а сначала выбьет обслугу, а потом атакует. А сам всегда со шпагой или с саблей в первых рядах. Слыхивал, старшие офицеры завидуют подпоручику, часто его журят, за то, что он сам, без ихнего разрешения французов воюет.

— Ну да, ну да, Головко бьётся с врагом, а другие награды себе навешивают.

— Ладно, давай лучше спать, а то скоро на часы будить зачнут, а мы ещё и не поспали.

На следующий день, с самого утра меня вызвали в штаб к Суворову. Опаздывать к фельдмаршалу не рекомендовалось, он предпочитал быстрых людей.

В месте расположения штаба, людей практически не видно, все заняты делом, полководец, терпеть не мог праздношатающихся офицеров.

Получив разрешение, я зашёл в светлую и просторную комнату. Доложился. Ещё по прошлой жизни я знал, что Суворов не отличался крупным телосложением. Сейчас мне даже показалось, что стоящий рядом со мной возрастной мужчина, в расстёгнутой до пупа сорочке, больше похож на сельского помещика, а не знаменитого фельдмаршала. Такой маленький, щуплый.

— Объясни, почему действовал именно так? — последовал вопрос.

— Вашу книгу «Наука побеждать», я очень внимательно изучал, будучи кадетом.

— И ты считаешь, что поступил правильно?

— Боковые дозоры казаков донесли мне, что с флангов французов нет, а передовой дозор, лагерь таковых обнаружил. Я подумал, что если внезапно атаковать противника, то имеется возможность захватить его лагерь, лишив доступа к резервным пушкам и запасу пороху. Моя рота захватила лагерь, перебив французов.

— А почему умолчал о стрельбе из пушек и захвате двух знамён?

— Так вам и так все доложили.

— И не только это. Например, Коновалов, жалуется на тебя. Говорит, своевольничаешь часто, поступаешь по своему усмотрению. Без приказа подчиняешь себе группы солдат, потерявших офицеров. Про то, что за бой под тобой убили двух лошадей, тоже не скажешь?

— Растерявшихся солдат, оставшихся без командира, своей волей включил в состав роты, и вместе с ними успешно бился с врагом.

— И кто тебя научил?

— Так вы для меня пример и есть. Ваше сражение с Огинским, чем не пример, чёткого расчёта на внезапность. Враг не был готов к вашему наступлению.

— Все правильно говоришь, — довольно улыбнулся Суворов. — Но уйдя за реку, ты открыл противнику фланг своего полка и корпуса австрийцев. А если бы французы ударили?

— Пока не убедился, что мой маневр не принесёт ущерба нашим войскам, через реку не переходил. Я не отсиживался в обороне, а атаковал противника, бил и гнал его, потому угрозы нам не было.

— В целом, ты поступил правильно, но нарушать дисциплину в армии, никому не позволено. Если каждый начнёт воевать по своим личным планам, армия быстро развалится на части. Тогда противник нас побьёт, как малых детей. Что прикажешь с тобой делать?

— Отвечу вашими словами: «Как солдат, я заслуживаю наказания, и отдаю шпагу. Как русский, я выполнил свой долг солдата».

— Ох, хитёр ты Головко! Хитёр Вы все запорожцы такие, — рассмеялся полководец. — А что на мои слова ответили царствующие особы, помнишь?

- Помню.

— Вот и я судить не буду. Поздравлю тебя поручиком, за доблесть. За знамёна представлю к ордену. Только смотри на будущее, просчитывай наперёд каждый свой шаг. То, что ты у половины полка выдурил штуцеры, мне ведомо. Не пойму зачем? Стрельнул, а дальше умело орудуй штыком. Или у тебя на сей счёт другое мнение?

— Другое.

— Ну-ну, поучи меня.

— Не собираюсь я вас учить, вы многократно опытней меня, хочу только рассказать о своих мыслях, которые, мне кажется, полезны для достижения победы над противником.

Так вот. Поставлена задача выбить противника из полевого укреплённого редута с артиллерией. Начинает стрельбу наша артиллерия, пытаясь сбить орудия противника с позиций, побить пехоту. Пушку удаётся повредить только попаданием, а пушкари, очень часто остаются живыми.