Три дня до смерти (СИ) - Мединг Келли. Страница 6

Если бы только Чалис не была настолько неуклюжей, я едва могла заставить её тело делать то, что нужно.

Я практически добралась до конца моста, когда внезапная дрожь прокатилась по спине. Я схватилась за перила, уверенная, что меня сейчас атакуют, но никого не увидела в дюжине ярдов от себя. Машины проезжали мимо, никто не обращал на меня никакого внимания. А я высматривала тени, странные фигуры, пристальные взгляды — хоть что-то необычное. Ничего.

— Ты параноик, Эви, — прошептала я и пошла дальше.

В четырех кварталах от железнодорожного депо земля пошла под уклон. На восточной берегу реки в городе было множество холмов и оврагов. Некоторые улицы стелились по естественным оврагам, другие располагались на подвесных мостах, испещряя город лабиринтами над— и подземных переходов.

Мимо проезжали автомобили и грузовики. Один или два раза мне гудели вслед. Я не решилась ехать автостопом, ибо в разгар разборок не хотелось бы обнаружить, что у Чалис слабая челюсть.

Я добралась до жилого района на севере Мерси-Лот, под завязку застроенного квартирами, сдающимися в аренду на неделю, и дешевыми отелями с почасовой оплатой. Многие из них возносились в небо на десять этажей и более. Построенные на холмах, здания, казалось, возвышались над городом. Западнее в квартале от того места, где я находилась, начиналась мертвая зона. Я продолжала спускаться вниз по пологой улице. Мертвая зона становилась всё более заметной, как отверстие от вырванного зуба в остальном безупречном рту.

Квартал оказался оцеплен желтой лентой. Козлы для пилки дров, как хилый страж, стояли поперек тротуара, идущего параллельно руинам. Похоже, никто не хотел платить, чтобы расчистить это место бульдозером, поэтому груда сгоревшего дерева, кирпича и металла лежала там, где когда-то находился жилой комплекс «Сансет Террас».

Охваченная волной печали, я остановилась на другой стороне улицы, мои руки дрожали. Многие оборотни жили кланами, обеспечивая себе своего рода комфорт и безопасность. Уолкин — раса милых оборотней, принимающих облики сов, соколов, орлов и других хищных птиц, что когда-то жили в «Сансет Террас». Их сообщество процветало, потому что они выбрали нейтралитет и ни с кем не враждовали. Рассудительные и справедливые, они часто выступали в качестве посредников в спорах оборотней.

Теперь из-за меня их убили. Я не знала, выжил ли кто-нибудь в результате нападения триад.

Я всё ещё слышала их крики. Ощущала обжигающий огонь на лице. Запах горящего дерева и плоти. Голос Даники, говорившей мне бежать. Триста мертвых. Вот цена, что они заплатили за укрывательство беглого охотника. Беглого из-за преступления, которого она даже не совершала.

Я не понимала этого тогда, не понимаю и сейчас. Нас заманили на территорию полукровок и напали. Так почему же через десять минут после того, как я сообщила об атаке, меня начали преследовать? Почему я уклонялась от пуль других охотников, вместо того чтобы работать вместе с ними и выяснить, кто нас подставил?

Даже если я всё знала до того, как умерла, сейчас мои воспоминания напоминали швейцарский сыр. Я помнила только то, как пришла к Уолкинам в поисках защиты. Меня выследили триады и трусливо напали, а триста ласковых душ были сожжены заживо за свою доброту. Враждебная и чрезмерная реакция, которой я до сих пор не понимаю. И не представляю, чем триады себя оправдывали.

— Что теперь? — обратилась я к руинам. Единственным ответом был отдаленный автомобильный гудок.

Позади меня хлопнула дверь. Я подпрыгнула, разворачиваясь на одной ноге с удивительной грацией. Женщина в короткой юбке, с чрезмерно ярким макияжем зацокала по тротуару, удаляясь от здания позади меня. Она не обращала на меня внимание, но даже издалека я поняла, что с ней что-то не так. То, как она шла, напряженная, будто шест проглотила, очень похоже на походку гоблина, имитирующего поступь человека.

Так могут ходить только самки гоблинов, и даже для них это небывалый подвиг. У гоблинов был естественно изогнутый позвоночник, именно поэтому они так сутулились. Некоторые их женщины могли выпрямиться и поддерживать прямую осанку. Контактные линзы скрывали красные глаза, с помощью краски для волос они изменяли свой естественный сине-черный цвет, напильником стачивали острые кончики зубов. Причем мужчины не могли настолько легко скрыть свою внешность. У них имелся более выраженный горб, сальная кожа, заостренные уши, и их рост редко превышал пять футов, даже когда они стояли, выпрямившись.

В обычный день я бы скрылась в тени и сидела на хвосте мадам Гоблин, до тех пор пока бы не поняла, почему она бродила по городу среди дня одетая как уличная проститутка. Но сегодня это невозможно, и у меня не было никаких доказательств, кроме того, что гоблин хреново ходила на каблуках.

Она исчезла за углом в конце квартала. На том же углу стояла старомодная телефонная будка. Набрать номер Вайята было так же естественно как дышать, но даже если бы я его помнила, чтобы он ответил? Когда я в последний раз с ним разговаривала? О чём мы говорили? Последние четыре года он был движущей силой в моей жизни. Одновременно яростно поддерживал и сокрушительно критиковал, но почему-то это срабатывало. Именно он сделал из нас триаду.

Только теперь его команда мертва, и уже ничего не будет как раньше. Теперь мне не к кому обратиться, кроме соседа Чалис по квартире, и он, скорее всего, отправит меня в психушку, если я попытаюсь сказать ему правду.

В какой-то момент я пошла к телефонной будке. Но остановилась на полпути. Если обратиться в полицию и сдаться. Это означало, что клан Уолкин умерли — нет, их убили — ни за что.

Нет. Они погибли не напрасно: ради меня. Этот долг я с трудом смогу оплатить.

Ветер переменился, направляя в мою сторону едкий запах сожженной древесины и прохладной воды. Я чихнула и прикусила язык. Глаза заслезились.

Ошеломляющая тоска — такого я не чувствовала очень давно — обрушилась на меня мощной волной. Я стояла раздавленная, беспомощная и одинокая. Мир перед глазами затуманился, став размытым, наэлектризованным. Я старалась не потерять сознание, пережидая, когда прекратится головокружение. Обморок на улице не значился на сегодня в списке моих дел. А вот получение ответов — да.

Я схватила трубку таксофона, не осознавая, что оказалась в телефонной будке, пока не коснулась грязного пластика. Подняла трубку, а затем повесила обратно. Стоят ли эти ответы вероятной казни? Департамент избавится от меня как от нейтрализованной. Обычно триаде позволяли действовать по их собственным правилам, она отвечала только перед своими кураторами — тремя ключевыми персонами в городской полиции. Пока кто-то действительно серьезно не облажался.

Зазвонил телефон. Я вскрикнула и отскочила назад, локтем ударившись об угол двери. Правая рука онемела от пронзившей боли. Ни хрена не весело.

Два звонка, четких и ясных.

Я повернулась кругом в телефонной будке, внимательно осматривая окрестные здания. Никто не бежал отвечать на звонок. На улице было тихо, пустынно.

Три гудка. Настойчивых.

Я сжала телефонную трубку.

Четыре.

Я подняла трубку, прервав назойливый звон. Осторожно поднесла к уху. Связь установилась, но я ничего не слышала. Даже тяжелого дыхания. Секунды уходили одна за другой, растягиваясь в длительное молчание.

Разочарованная, я проглотила сомнения и произнесла:

— Алло? — Тишина. Я рискнула ещё раз, даже не смея надеяться на ответ. — Вайят?

Щелчок.

Черт.

Я бросила трубку телефона и вышла из кабинки. И врезалась во что-то жесткое. Теплой рукой кто-то обнял меня за талию, а другой — зажал мне рот. Паника нахлынула на меня ледяным потоком. Я схватила невидимого врага. Годы тренировок говорили мне, что кричать бесполезно, но тело Чалис отказывалось сотрудничать.

Я взвизгнула из-под, надеюсь, человеческой руки и безуспешно попыталась укусить захватчика в ладонь. Со всей силы наступила пятками кроссовок на, как оказалось, жесткие армейские берцы. Мой захватчик хмыкнул, но не ослабил призрачной хватки.