Нарисуй мне дождь (СИ) - Гавура Виктор. Страница 42

— Сейчас пойдем. Невежливо, отведав угощение, сразу же уходить.

— Уйдем, когда скажешь. Сегодня мне некуда спешить, — демонстрирую покладистость я.

По всему видно, что для Ли эта встреча имеет важное значение и она хочет произвести благоприятное впечатление. Что же касается соблюдения норм этикета, то это явно не ее. Если Ли что-то не нравилось, ее и вчетвером было не удержать, невзирая на все правила хорошего тона.

В комнату с победоносным видом вплыла Алькема. Следом за ней, уверено ступая, вошла болезненно худая девушка в брючном костюме из черного бархата, алом шелковом батнике и в мужском галстуке темно-пурпурного колера. Впечатляющий прикид. Я ее узнал. Ли познакомила меня с ней в баре «Весна», ее зовут Галя по прозвищу Королева. В первую нашу встречу мы сразу не понравились друг другу. От нее веяло какой-то особой, непонятной для меня порочностью. Со временем я убедился, что это была совсем неоднозначная хитро устроенная особа.

Меня тогда удивило это худющее существо с острыми, как у грызуна зубами и нарисованными высоко на лбу бровями. У нее были черные волосы с модной стрижкой «паж», присмотревшись, я увидел, что это синтетический парик. Все остальное в ней тоже было какое-то не свое, словно у кого-то позаимствованное. Одно в ней было по-настоящему замечательно, это блестящие, едва ли ни светящиеся болотного цвета глаза. Они казались огромными на бледном лице. Наверное от того, что они были без ресниц. Я видел такие «лысые глаза» у детей, перенесших рентгеновское облучение.

Галя с неподдельной радостью обняла Ли и неожиданно поцеловала в губы, крепко, в засос, при этом незаметно погладила ее грудь. Я видел, как Ли сомлела, мне знакомо было это ее состояние. С видимым усилием Ли освободилась из ее объятий и стала вытирать платком размазанную по губам помаду. Галя же, изобразив любезную улыбку и поигрывая лучистыми глазами, затараторила, обращаясь то ко мне, то к Ли.

— А что это вы пьете? Коктейль? Да? А, как называется?

— Название простое: «Б-52», — со значением ответил я. — Стратегический бомбардировщик, бомбовая нагрузка двадцать семь тонн. Аttention please⁴⁰, ключ на взлет, взлетаем. Это относится к вам, медам, ‒ от винта!..

Я выразительно посмотрел на нее и пригубил свой коктейль. Этим взглядом я пользовался, когда старался выразить много кой чего, и во всем этом «кой чего» не было ничего хорошего. Она же, не сморгнув глазом, продолжала цокотать:

— Лидок, лапа, а я так хотела тебя увидеть, так везде искала, так искала… ‒ осеклась она, и ее голые глаза наполнились слезами. ‒ Но тебя разве найдешь? Ты же у нас вечный двигатель, вечный прыгатель…

Ли заметила, что меня тяготит общество ее подруги и быстро с ней распрощалась.

— Это что за череп и две кости? Зачем эти поцелуи со скелетиком? И почему он тебя лапает? — серьезно спросил я. Ли свела мой вопрос к шутке.

— Ты Андрюша, это не слабо придумал с «Б-52», она все поняла. Ты не думай, она умная… Но лучше назвать этот коктейль «Отмычка» или «Болдуин». От него во рту дерет, будто там кошки поцарапали, а еще неплохое название «Хиросима».

— Ты не ответила, ‒ настоял я.

— Да так… Одна знакомая, она вальтанутая на всю голову, ‒ неохотно ответила она. ‒ Не обращай внимания, — не желая ничего объяснять, замкнулась Ли. Такое с нею случалось.

Сегодня же, Ли довольно холодно с ней поздоровалась. Перебросившись несколькими общими фразами, и метнув в меня загадочный взгляд, Галя извинилась и позвала Ли на кухню. Они долго отсутствовали. Мне не хотелось разговаривать с Алькемой. Я был отравлен догадкой и все больше утверждался в подозрении, что она специально зазвала Ли к себе для того, чтобы устроить ей встречу с Галей. Теперь мне стало понятно, куда она поспешила звонить, как только мы пришли, и почему нас удерживала, когда переговорив обо всем, Ли засобиралась уходить. Вот причина ее блудливых взглядов, которые она нет-нет да и бросала на меня. Они так не вязались с ее манерами замороженной медузы. Она, будто знала что-то, о чем не знаю я и получала от этого пакостное удовольствие.

Алькема с холодной бездумностью молча, глядела на меня, ее безжизненно фарфоровое лицо ничего не выражало. Таким безразличным взглядом смотрит младенец на вылезшие кишки своей матери, которую переехал танк. Тени вокруг неподвижных глаз усиливали бледность ее бескровной кожи. Ничем ее не проймешь. Зачем ей понадобилось так мелочно шильничать? Я не выдержал и пошел к Ли. Из кухни донесся ее негодующий голос.

— Никогда! Слышишь ты, залупоглазая! Никогда больше не прикасайся ко мне!

— Да-а?! Так ты теперь такая стала? А с Катинкой, забыла, что вытворяла? Или тебе вспомнить все чудные мгновенья?.. Я там была и могу твоему факарю все рассказать!

— Какая же, ты… Дурная, несчастная гнида! — сдавлено вскрикнула Ли. Смятение и слезы слышались в ее голосе.

— Рассказывай, если есть что, — входя, предложил я.

Они стояли нос к носу, приготовившись к схватке. Глаза Ли метали молнии. На бледном лице Гали пылали красные пятна, губы кривила хищная усмешка. Как неприятно, подумают, что подслушивал. Вышло случайно, да что уж теперь объяснять. Гордо вскинув голову, ни слова не сказав, Галя быстро собралась и ушла. И в самом деле, Королева. Простились с Алькемой и мы. Весь ее вид говорил: «Заходите еще, без вас потом так хорошо…»

Шли молча. Молчание, как живое терзало нас обоих.

— Зачем они тебе? Не могу понять, чего ты хочешь? — не выдержал я.

— Хочу сухой воды и жареного льда. И еще, тебя… — избегая моего взгляда, невесело пошутила Ли.

— В моем прошлом есть поступки, которыми нельзя гордиться, — помолчав, тусклым голосом сказала она. — Молодость, как плен, я иногда сделаю что-нибудь и не знаю, зачем. Живу, не думая, будто это не я. Но разве это оправдание? Пока ты контролируешь себя, никто не замечает, что ты не такой, как все. Я недавно сидела, думала, может, в прошлой своей жизни я чем-то провинилась? Оттого меня вечно заносит в какое-то болото, и судьба мне теперь по уши сидеть в говне. Эх, да чего там! Слишком долго было пусто мое свято место. Но ничего не изменить. Что было, то сплыло, того не вернешь. Незачем теперь об этом говорить.

Больше она не стала ничего объяснять, а я не решился спрашивать. Я не мог позволить себе лезть в личный мир дорогого мне человека, ‒ ведь это заведомо известная подлость. Но скорее всего, это лишь отговорки, я втайне от себя боялся, что для меня там нет места.

Своей яркой внешностью Ли привлекала к себе внимание не только мужчин, но и женщин. Она была из тех приветливых, деликатных натур, которых более сильные личности стремятся взять под свою опеку. Но это было первое, обманчивое впечатление. Хрупкая телом, но крепкая духом, в ней было больше силы характера, чем полагали многие, и она умела за себя постоять. Я не ревновал Ли к мужчинам, среди них мне не было равных. Дело было не во внешности, я не переоценивал свои физические данные. Суть была в другом, я знал, что ни одна из женщин не устоит перед моим обаянием и чем-то еще, чему я пока не знал названия. Тогда как женщины превосходили меня во многом. Мне недоставало их сердечной чуткости, а главное, — доброты, хотя я не придавал тогда этому значения.

Да, если говорить начистоту, я больше ревновал ее к женщинам, чем к мужчинам. И вот, сбылось, ‒ смутные догадки обернулись пугающей явью. Для меня непонятны были гомосексуальные наклонности Ли. Секс без мужчины, в моем понимании, он не отвечал логике, и я не видел в нем ничего порочного. Ведь то, что она делала со своими подружками, было равносильно совокуплению со своим подобием, — с зеркалом. Всего-то взаимная мастурбация. Но может ли мастурбация считаться изменой? Ведь это все равно, что заниматься сексом с самим собой. Я в этом был совершенно не искушен и понятия не имел, насколько сильна бывает лесбийская любовь, когда за любимую, не задумываясь, отдают все на свете, включая и жизнь. И я не знал, расценивать это, как предательство или, как невинную шалость свой взбалмошной подруги.