Дерзкие рейды (Повести) - Одинцов Александр Иванович. Страница 8

Впервые посчастливилось Шевруку и Клинцову разом заполучить столько разнообразнейших сведений, подтвердивших и дополнивших уже добытое своей разведкой.

Лесные массивы севернее шоссе Невель — Велиж обширнее и гуще, чем леса южнее. На многие километры раскинулся высоченный, так называемый корабельный сосняк. Оккупанты, вывозящие в свой фатерланд скот, картофель и лен, зарились также и на лесные богатства. Грабили и с более далеким прицелом. Приступили, например, к заготовке на местах дегтя, скипидара и сосновой живицы.

Сейчас к этим общим данным прибавились и более определенные. Впрочем, Шеврук и Клинцов сначала поостереглись взять их на веру. Дело в том, что сведения шли от малоизвестного лесника Вацевича.

Лесничество располагалось на расстоянии четырех километров от филиала совхоза, где комсомольцы недавно работали. Полмесяца назад Вацевич показывал знакомым хлопчикам предписание: «В трехдневный срок прибыть на стройку скипидарного завода». На следующий день, однако, последовало другое указание: «Оставаться и ждать инструкций».

— Может, отменили намеченную стройку? — спросил Шеврук.

— Нет, завод уже сооружен, — ответил один из партизан.

Шеврук и Клинцов переглянулись. Отрывочные сведения комсомольцев совпали с данными разведчиков.

— Дюже подходящее для вас дело, — заметил Шеврук. — Внезапным ударом истребить охрану. Завладеть оружием. Заодно уничтожить оборудование завода. Мы поддержим, если там охраны больше, чем предполагается.

С этим согласились все. Марш-бросок решили начать на заре, чтобы до темноты добраться до завода и не торопясь выбрать исходные позиции для атаки.

Шеврук и Клинцов предложили партизанам переночевать на стоянке отряда спецназначения, который поставит своих часовых на ночь.

Перед сном они снова потолковали с пареньками, знающими лесника Вацевича. Конечно, слово «знающими» принималось лишь условно: к леснику еще не успели присмотреться. Въехал он со своей семьей в усадьбу прежнего хозяина, скончавшегося глубоким стариком перед самой войной.

Точно было установлено лишь одно: Вацевич отослал жену и детей на восток, едва стало известно о захвате гитлеровцами Невеля.

В том самом дружелюбном и, по-видимому, откровенном разговоре, когда Вацевич поведал юным знакомцам о предписании работать на немецкой стройке, комсомольцы предложили ему примкнуть к партизанскому отряду. Вацевич отказался: «Маю ли право покинуть я свой пост? И лучше ли будет, если на мое место воткнут сволочь какую-нибудь?»

Сколько ни внушали ребята, что фашисты постараются принудить служить им, — лесник уперся. Поначалу забрали у него старую двустволку — наследство предшественника, потом решили предъявить ультиматум: кто не с нами, тот против нас!

Все это происходило месяц назад в самые первые дни формирования отряда. Комсомольцам было сказано, что они уже приняты в отряд, но возьмут их на боевые дела только после оборудования запасных землянок в глухой чащобе. Покамест ребята получили наказ: приглядываться к окружающим работникам совхоза.

В действительности медлительность старших товарищей — партийных работников — объяснялась желанием проверить в боевых делах недавних окруженцев, вылеченных в ближайших деревнях.

Но комсомольцев обуревала жажда деятельности. Вот и взялись за лесника.

Накануне запланированного комсомольцами визита к Вацевичу наконец-то пришел за ними заместитель командира партизанского отряда. Приведя ребят к отлично замаскированной землянке, пустующей и пропитанной смолистыми ароматами, пояснил: «Отряд на боевом задании. Выставьте часовых и ждите».

Вернулся на рассвете. Успел сказать лишь: «Больше не вяжитесь к леснику. Человек он советский, а забот и без вас у него хватает…» И завалился поспать. Вскоре вернулся и весь отряд. А через полчаса в землянку ввалились двое легкораненых: скомандовали занимать круговую оборону. Некогда было заниматься с юным пополнением: партизаны уже потеряли пятерых, а с южной стороны слышался лай немецких овчарок, идущих по следам. Оставив небольшой заслон, отряд углубился в заболоченную глухомань. Заместитель командира, возглавлявший группу заслона, был убит.

Вот и все, что могли рассказать юные партизаны. Напрашивалось предположение: возможно, лесник связан с партийным подпольем Велижа. Но это необходимо проверить.

Налет на скипидарный завод был поручен партизанам. Отряд спецназначения подстраховывал их. Для этого выделили мобильные группы автоматчиков.

В девять утра скрытно приблизившиеся партизаны атаковали солдат-охранников. А в девять сорок уже выливали в канавы скипидар, предназначенный для отправки в рейх, и сжигали бочки с березовым дегтем и сосновой живицей.

Партизанский отряд потерь не имел.

На коротком привале Шеврук и Клинцов разговорились о леснике Вацевиче. Такого человека нельзя упустить. Он лучше всех знает в лесу укромные места, может показать проходы между болотами.

— Не промахнуться бы, — Шеврук вздохнул. — Когда взбираешься по крутому откосу, опираться на мелкие обкатанные камешки — пропащее дело.

— Камешек сразу виден. А человек — только в деле.

— Похоже, ты решил уже?

— Решаем вместе. Пока что хорошо бы познакомиться.

— А через этого загадочного лесника, чего доброго, можем и на гестаповцев нарваться.

— Будем осмотрительны.

— А если он завербован врагами? — усмехнулся Шеврук. — В такой лабиринт заведет, где кругом топь…

Клинцов мог возразить, что партийные работники, надо полагать, имели основания довериться леснику. Но вместо этого проговорил:

— Придется исходить из худшего. Допустим, что нас опередили…

— Добре. Прощупаем этого Вацевича, — после долгого молчания сказал Шеврук. — Но будем настороже.

Оба откинулись на свои шинели, разостланные по сосновой иглице. Как раз шла смена часовых. Оба привычно напрягли слух. Едва уловимое похрустывание сухих веток под сапогами на расстоянии более двадцати шагов можно и не расслышать.

Клинцов опять глянул на тучи. Медленно подползают. Около часа можно поспать и вожакам отряда.

Сумерки наплывают быстрее. Нечастый подлесок в южной стороне будто сделался гуще.

Клинцов повернул железное кольцо калитки, и она, взвизгнув, распахнулась. За комиссаром в просторный двор лесника вошли Алексаев и Хомченко.

Крылечко с облезлыми перильцами — справа, совсем близко. По левую сторону, а также впереди — в виде буквы «Г» — обширный навес. В его тени сразу-то и не разглядишь хозяина.

Подошли ближе. Автоматы по-прежнему на заплечных ремнях. Лесник, бородатый здоровяк в безрукавке на собачьем меху, вогнал топор в колоду, снял кепку, откинул сединой пересыпанные волосы, вытер влажный лоб.

Он с любопытством скользнул взглядом по кургузым воротникам трех одинаковых ватных курток. Незастегнутые у горла, они все-таки скрывали знаки различия на гимнастерках. И конечно, подметил нестандартное вооружение: отечественный ППД и два шмайсера.

— Здравствуйте, товарищ лесник! — сказал Клинцов.

И три ладони вскинулись к трем фуражкам с красными звездочками.

— Дзень добжий, червонны боевники!.. Небось вам охота поесть? Я зараз спроворю. На загнетке чугунок вареной бульбы, да я ж еще баранчика заколю, возьмете на дальнюю стежку…

Всю эту смесь белорусских, польских и русских слов проговорил он чересчур уж ровным тоном. Правильные черты загорелого лица как бы излучали спокойствие, даже невозмутимость. Однако Клинцову подумалось, что это, скорее всего, от умения владеть выражением своего лица.

Клинцов поблагодарил. И только сейчас разглядел обувь лесника: неизношенные опорки. Подошва — из автомобильных покрышек. Но главная диковина — в другом. За аккуратной саженью мелконаколотых дров, примыкающей к забору и высящейся почти до кромки навеса, теперь стала видна вторая поленница. Она тянулась от забора вдоль бревенчатой стены вплоть до дверцы в хлев.