Селфи на балконе (СИ) - Снатёнкова Алёна. Страница 23

Выхожу, хлопая дверью, а вслед слышу кудахтанье Людки.

Оставшийся вечер, я еще несколько раз покидала свою комнату, но две мартышки все это время продолжали торчать на кухне. Причёмм они открыли дверь, и как только слышали, что я иду в их сторону, их разговоры моментально стихали. Без понятия, о чем они там шептались, но я на всякий случай перед сном комодом дверь подперла. Мало ли… а то проснусь еще с зубной пастой на лице, или с лысой головой.

Даже, можно сказать, что вечером мне определенно везло. Во-первых, Корнеев не напоминал о себе. Я несколько раз проверяла телефон, но приветов от него не было. К моей радости. Во- вторых, кажется, я нашла себе комнату.

Правда, меня немного смущал факт, что комнату сдает пенсионерка, но тут выбирать не приходилось. Цена почти такая же, правда, на маршрутке добираться до института придется, и за свет с водой доплачивать, но успокаивала я себя тем, что месяц пожить можно, а потом и что-то другое подыскать. Мне-то не привыкать. Созвонившись с женщиной, и договорившись встретиться с ней в воскресенье утром, я положила телефон под подушку, и моментально вырубилась.

А всю ночь мне снились змеи, которые ползали по моей комнате. Помню, что от страха мои волосы пучками отваливались. Проснулась вся в холодном поту, и тут же в сонник полезла. Змеи к конфликтам снятся, а выпавшие волосы — к потерям.

Ну, отлично.

Замечательное «доброе утро».

Почти весь следующий день я провожу в своей комнате. Раскидываю вещи по сумкам и пакетам, собираю в одну кучу учебники, и не понимаю, как мне это все одной перевозить придется. В последний мой переезд мне Звягина помогала. А сейчас одной надо будет, на такси. И что-то я сомневаюсь, что за один раз в машину все влезет. У меня одни только подушки полсалона займут. Еще ж кухня. Там, вообще, всё моё. Так что Вике придется потратиться, если не захочет со стола кушать.

Они, кстати, утром ушли, а вернулись только под вечер, когда я уже почти заканчивала заворачивать тарелки в смятую газету.

— Шведова, ты чего творишь?

Налетает на меня с порога, когда видит пустые шкафы.

— Переезжаю.

Вика, по всей видимости, думала, что я всё ей оставлю.

— Там моя посуда тоже есть.

— Твоя именная кружка стоит в раковине, там же, где ты её грязную и оставила.

— Поскорее бы ты уже свалила отсюда.

— Сама мечтаю об этом. Вместе ждать будем.

Беру в руки коробку, и, обходя молчащую Людку, выхожу из кухни.

— Я ускорю этот процесс. — Со злостью в голосе шипит она, но мне уже плевать, завтра — наступит через несколько часов. А даже если та бабуля с топором спать будет, я все равно к ней перееду.

Ближе к десяти часам, я начинаю жалеть, что согласилась встретиться с Корнеевым. Немного надеялась, что раз он не пишет, то мог совсем забыть. Но нет, в девять от него пришло сообщение — напоминалка.

«Скоро буду».

Лучше бы не был.

Я двадцать минут ломала себе мозг, в попытках придумать, в чем пойти. Была даже мысль пижамку в цветочек натянуть, чтобы Корнеев сразу понял, как именно я отношусь к этой встрече и как сильно мне на него плевать.

Сначала распустила волосы, посчитавши, что они мой невидимый щит. Потом стянула их в хвост, когда представила, что этот приставучий может решить, что я ради него красоту весь вечер наводила.

В итоге натянула на себя старые, но любимые джинсы, влезла в спортивную толстовку, и вытащила из уже упакованной коробки, белые кеды. Посмотрела в зеркало — идеально. Все равно вернусь минут через пятнадцать или двадцать.

«Стою напротив соседнего дома».

Молодец.

Котелок варит, раз возле нашего дома свою тачку не засветил.

— Я соскучился.

Слышу голос Корнеева, когда подхожу к его машине и игнорю дурацкое приветствие.

— Понятно. Ты не скучала.

— Какой догадливый.

Дааа, вредная Туська вырывается из меня, когда рядом находится этот павлин.

Он выходит из машины.

— Хоть раз можешь соврать и обрадовать меня?

— Я никогда не вру, Корнеев.

Да и радовать его в мои планы на ближайшие сто лет не входит.

Парень открывает для меня дверь, и когда я нехотя собираюсь сесть в машину, прямо над ухом шепчет:

— Прокатимся?

Не успеваю сказать, что мы и тут можем постоять, как он уже разворачивается и обходит машину.

Момент упущен.

Время пошло.

— Двадцать минут. Потом вернешь меня на это же место.

— Обязательно.

Что-то не вызывает у меня доверия тон его голоса, но я молчу. Надо будет, сама вернусь.

24

— Как дела?

Я поворачиваюсь к нему и молчу.

— Натали, только не говори, что мы весь вечер будем играть в молчанку.

— Было бы отлично.

— Это скучно. А я хочу, чтобы ты запомнила эту ночь.

— Ночь? Корнеев, даже не думай. Я пришла сюда только потому, что ты меня заставил сюда прийти. Без шантажа, меня бы сейчас здесь не было.

Я точно знала, что по доброй воле не села бы в эту машину, которая откатала столько женских задниц, что мне и не снилось.

— Шантаж? Детка, ты пересмотрела детективов. — усмехается он.

— Как по-другому это можно назвать? В столовой ты собирался предстать перед Звягиной, находясь рядом со мной. Хотя знал, как она по тебе сохнет, и примерно представлял, на что она способна. И ты в курсе был, что живем мы вместе. И на это ты забил. Потом твоё постоянное давление сообщениями. И прибавь ко всему, подставу перед преподом. Понятно же, что у меня возможностей нет, выкрутиться из этого без тебя. Вот поэтому, ты захотел встретиться — мы и встретились.

Я облегченно вздыхаю, будто только что дембельнулась.

— Но я тебя не заставлял приходить. У тебя был выбор: остаться дома и послать меня в веселое пешее. Наталь, я тебя не тащил за руку, под дулом пистолета не угрожал казнью, в случае отказа. Ты пришла сама.

Чертова мужская логика.

У меня шок.

Если посмотреть на проблему с этой стороны, то Корнеев — ангелочек, а я высокомерная истеричка, которая решила наехать на лик святой.

— Не заставлял, но я здесь.

— По своей воле, пижама в цветочек.

Он улыбается, а я злюсь.

Вот где справедливость?

Он меня только что к стенке приставил, и на кусочки разбомбил.

— Не называй меня так.

— Милый хвостик тоже не подойдет?

— А тебе подойдет павлин?

— В принципе, да. Если не вспоминать, что он из отряда курообразных.

Мы больше не разговаривали.

Корнеев включил музыку, и пристально следил за дорогой, но периодически я ловила на себе его взгляд.

Не спрашивала, куда он меня везет, и сколько еще нам осталось ехать. Я смотрела на ночной город, и волна раздражения постепенна утихала. Будто сидя в этой машине, я с каждым метром избавлялась от груза всех проблем. Оставила сзади Звягину и Степашкину. Переезд в другую квартиру, где мне придется делить ванную с совершенно посторонним человеком, который будет гнуть свои порядки. Это все оставалось позади, а я даже на секунду забыла, что увозил меня от всего этого сам Корнеев.

Минут через семь мы подъехали к высотке, где я однажды была. Ксерокопию делала, на первом этаже. Что на остальных квадратах находилось, я без понятия, и поэтому меня интересовал только один вопрос.

Что мы здесь забыли?

— Пойдем.

Корнеев выходит из машины, открывает заднюю дверь, и достает оттуда черную объемную сумку, которую из-за своих раздумий, я до этого и не заметила.

— Наташ…

А я хочу остаться в машине, но не хочу при этом выглядеть полной дурой. Да и, если честно, любопытство уже начинало покалывать под лопаткой. Это уже означало, что усидеть на месте мне будет сложно, даже если разум прикажет это сделать.

Корнеев закрывает заднюю дверь, и я, собравшись с духом, выхожу на свежий воздух.

Он прохладный. Еще чувствуется, что совсем недавно дождь лил, как из шланга. Закутываюсь в ветровку, и мысленно хвалю себя, за толстые джинсы, которые решила одеть.