Селфи на балконе (СИ) - Снатёнкова Алёна. Страница 27

— Отлично. Буду рад ее снова на тебе увидеть.

— Я не поеду к тебе.

— Уже едешь. И прекрати паниковать. Я не кусаюсь. А если и укушу, то не заразный. Что за черт? Почему я не пытаюсь остановить его или из машины выпрыгнуть?

Да потому что я не дура.

Спать хочу.

Одну ночку переночую, а завтра уже с бабулькой встречаться поеду. Даже хорошо, что вещи к тетке не повезу. Потом год буду выводить запах кошек.

— Спасибо тебе, барин. — последнее слово я прямо протянула.

А он услышал, вытянул руку, и за коленку меня ущипнул.

— Корнеев, ты чего руки распускаешь?

— Я водитель. Мне все можно. Я что спросить хотел: что было в той самой тяжелой коробке?

Он не любопытный и не посмотрел?

— Кастрюли, сковородки и все такое…

— Хм… Интересно… А постельное белье с полотенцами тоже есть?

— Конечно. — Переживает, что я его вещами пользоваться буду? — А что?

— Сковородки есть. Кастрюли есть. Белье, вещи все есть. Ты прям с полным набором приданного ко мне едешь, детка.

— Не обольщайся, уже завтра меня там не будет.

— Посмотрим. — а потом как-то серьезно смотрит на меня. — Лучше скажи, какого черта, когда ты садилась в машину, не рассказала, что к вам в квартиру какие-то уроды приперлись?

И он туда же? Мне кто-нибудь, вообще, поверит, что я ничего не знала?

Я устало откидываю голову на подголовник кресла и прикрываю глаза. Сейчас мне спокойнее, чем днем ранее. Конечно, немного смущает тот факт, что Корнеев рядом, и в эту ночь, он никуда не денется. Но, мой уставший мозг подсказывает, что это в разы лучше, чем спать в напряжение, с пододвинутым к двери комодом.

Корнеев или Звягина?

Я выбираю балкон барина.

— Когда я из квартиры выходила, там только Вика и Степашкина оставались. Если бы я знала, что они там разрабатывают план кровавой вечеринки, то осталась бы дома.

— И что бы ты сделала? Одна, против всех. — Говорит Корнеев после секундной паузы. Он сканирует меня взглядом, давая понять, будто кишка у меня тонка, сражаться одной с армией Сарумана, когда противник превосходит в количестве и силе. Тут я с ним несогласна. Может, я и не маленький хоббит с кольцом всевластия, но надрать задницу оркам, точно смогу.

Правда, не пробовала.

Но в своих-то силах уверена.

Я закатываю глаза, и по-детски корчу рожицу. А еще думаю: чего он ко мне с этим привязался?

— В этот раз сразу же вызвала бы патруль. Кстати, что ты сделал с Жориным?

Я и забыла, что Корнеев нашего участкового на прогулку выводил, после которой вернулся только он, а человек с погонами волшебным образом куда-то испарился.

— Пожалел, и спать отправил. Медный мужик, он этого кричащего монстра дольше нас выслушивал. Теперь психику восстанавливать придется. Таблетки пить, на больничный уходить.

— Что ты мелешь, Корнеев? — Это всё, что я могу сказать, перед тем, как засмеяться. — Нормальная она женщина. Просто, приехала в свою квартиру, а она разгромлена. Ты бы не орал, что ли?

— Смотря кто громил? Например, если бы какой-нибудь псих, наверно прибил бы. А вот тебя…

— Я не собираюсь крушить твою квартиру.

Наверно.

Сложно, конечно, предугадать, но если мне что-то не понравится, то в коробке всегда найдется чугунная сковорода и тяжеленный дуршлаг.

— Тебя бы я превратил в рабыню. Готовить ты умеешь, в комнате у тебя чисто было, идеальная рабсила. Не находишь?

— Сейчас эта рабсила заедет тебе в глаз, и не посмотрит, что ты ей ночлег собрался дать.

— Тигрица показала когти?

— Тигрица устала очень, и ей не заходят шутки курообразного павлина.

А что?

Сам меня тигрицей назвал.

— Вздремни. Там впереди авария, быстро не долетим до дома.

До дома.

Мило звучит, только вот нет у меня пока этого дома.

— Наталь!?

Слышу голос Корнеева, и не могу понять, что он делает в моей комнате.

Резко открываю глаза и натыкаюсь на его взгляд. Не в комнате. Мы в машине и кажется, я уснула. А он меня в данный момент пытается разбудить или найти морщины.

Его лицо так близко, что я кожей чувствую чужое дыхание.

Шокируюсь настолько, что даже не пытаюсь отодвинуться в сторону. Потому что двигаться некуда. Меня к спинке прижали, носом своим огромным, и не дают шанса на сопротивления.

— Мы приехали?

Как заставить его отойти? Но я почему-то уверена, что если попрошу, то он снова растянется в своей фирменной улыбке. Которая раздражает меня до зубного скрежета.

— Давно уже. Пока ты здесь мое имя повторяла, заливая слюнями обивку салона, я успел все вещи перетащить.

Что я повторяла?

Руками отталкиваю мужское тело от себя, и пулей выскакиваю из машины. Смотрю в салон, где на задних сидениях мои пакетики лежали, а там пусто.

Правда, что ли, все перенес?

— Я могла твое имя повторять.

Хм. Зачем скрывать очевидное?

— Ты его и повторяла. «Даня. Даня мой. Корнеев дорогой».

Блин, зря ему коробка тяжелая на ногу не упала.

Не разговаривал бы сейчас так.

— А в конце добавляла, как же ты меня достал. Видишь, мой спящий мозг даже тебе об этом говорит, а ты не веришь.

— Думаю, вы на пару с мозгом обманываете себя.

Да с чего он решил, что может делать такие выводы?

— Корнеев, а можно я еще разочек побуду наглой?

— Что, опять? Ты смотри в отрыв не уходи. И не привыкай. А еще предупреждаю сразу, в отель к дальнобойщикам не поеду.

— Я сама к дальнобойщикам не поеду. Уж лучше с тобой.

— Хоть на этом спасибо. — фыркает в ответ, и отодвигает меня от машины, чтобы закрыть дверь и включить сигнализацию. — Так в чём наглость?

— Пошли уже к тебе. Я спать хочу, а ещё ужасно хочется кушать.

— Как ты умудряешься каждый раз удивлять меня?

Не поняла, чему он сейчас-то удивился, но переспрашивать не стала.

— А я, вообще, талантливая. — цокаю языком, одновременно стреляя глазами.

Но, когда вижу его улыбку, тут же становится неудобно за свои действия.

Тусь, ну, как маленькая, ей-богу.

Соберись уже.

Это еще хорошо, что Корнеев понял моё смущение и промолчал. Он этим себе ещё один плюсик заработал в свою личную копилку. Что мне потом с этими плюсами и минусами делать, ещё непонятно.

Позже разберусь.

— Пошли, талантливая. Пиццу закажем.

— Не нужно пиццу, давай просто картошку пожарим и спать ляжем.

— Смею вас огорчить, но в моем холодильнике из еды, только дохлая мышь. И повесилась она, уже давно.

— А у меня есть.

— Картошка? — останавливается и неверящим голосом переспрашивает парень.

— Ага.

Я когда вещи собирала, немного и продуктов своих забрала. Все-таки переезд. Район незнакомый, и не хотелось в первый же день бегать и магазины искать, чтобы голодной смертью не пасть. Вот я и захватила с собой несколько картошин, немного лука, и пачку макарон.

— Я что, картошку на себе тягал?

— С крещением, барин. — Хлопаю его по плечу, и, не дожидаясь ответного выстрела, первая иду в сторону лифта.

А что? Я здесь уже была. Дорогу знаю.

Как только мы зашли в квартиру, Корнеев сразу же провел меня в комнату, где на полу стояли мои огромные баулы. Вот честно, они своим видом немного портили все впечатление об интерьере. В прошлый раз я в этой комнате не была, и могу с уверенностью сказать, что она лучше той, которая гардеробная его мамы.

Стоп.

Дошло.

Если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, то у Корнеева трешка. Мимо гостиной я проходила, в другой комнате тоже пряталась, а в третью, то есть в эту, заходил сам парень, перед тем, как на кухню меня отправить чай пить.

Он что, мои вещи в свою комнату занёс?

Так, в какой коробке сковородки лежат?

— Ну, где картошку искать? — потирая ладони, спрашивает Корнеев, как коршун, расхаживая возле моих сумок и пакетов.

— Это твоя комната.