Селфи на балконе (СИ) - Снатёнкова Алёна. Страница 40

А ещё чувство такое появилось странное. Которое на смущение похоже. Вот он взглядом прожигает, а я, как школьница краснеть начинаю. Если сейчас разговаривать вздумаю, но скорее всего, заикаться буду.

Как-то странно он на меня теперь действует.

Это новая стадия болезни?

Сначала язык развязывался, что контролировать себя не могла, поэтому и несла чушь всякую. Сейчас еще хуже. В разы. В коленках слабость да и кислорода, кажется, не хватает. Смертельно больна, да? Или парацетамол поможет избавиться от симптомов страшной болезни?

Так, мне нужно что-то ответить.

Молчать нельзя. Стремно это.

Вдох. Выдох.

Считаю до пяти.

Потом еще до трех.

А потом мы слышим звонок в дверь.

Аллилуйя.

Если бы мне час назад сказали, что я буду радоваться родителям Корнеева то честно, я бы посмеялась в лицо этому человеку.

— Иди и открывай. — Вот и тон наглый вернулся. А что? Бояться уже нечего. Родители вернулись.

— Так, что ты ей сказала? — вот, блин.

— Тебе их не жалко? Наверно, с пакетами тяжелыми стоят.

А в голове: отстань. Забудь. Туся, падай в обморок.

— Нат! — Продолжает допытывать меня.

Если не скажу, он же не отстанет. Будет пытать, а его родители так и будут стоять под дверью. И тогда они могут подумать, что мы здесь… мы здесь.

— Сказала, что я бомж, а ты милостливый человек. Нет, ты Ангел воплоти. Крокодил Гена, который приютил бедного Чебурашку. Ты…

— Я понял тебя, Чебурашка. — и за ухо меня, как щенка потрепал. — Теперь иди дверь открывай.

Снова прыжок и он уже усадил свою раненую пятую точку на мягкий диван.

Я должна дверь открывать?

Ну, уж нет.

— Так, вставай давай. — Обхожу, чтобы за руку его поднять. — Этот диван только для гостевых задниц.

— Чего? — ой, а кто это у нас прифигел так? Корнеев и Шведова. Я сама от себя в шоке.

Стресс, нервы, суровый климат, загрязненный воздух, да и компания странноватая сделали своё дело. Туська начала борзеть.

— Иди родителям дверь открывай.

— У них ключи.

Кстати, да. Первый раз они сами в эту пещеру проникли. Почему сейчас стесняются? Или они думают…

Блин.

Я словно черный плащ лечу по коридору, едва не врезаясь в повороты.

Негоже заставлять людей ждать. Так же, как и давать повод, чтобы о чем-то противном думать начали.

Открываю дверь, с улыбкой: «как же я скучала, а вас так долго не было». И…

Несколько раз моргаю, не понимая, что за мужик передо мной стоит, и пакеты в руках держит.

— Доставочка.

И пакеты свои мне сует, будто я понимаю, что это за доставка.

— Корнеев! — Оп, опять Джигурда нарисовался. Доставщик чуть из рук всё не уронил, когда я чуточку прикрикнула. — Даня!

А пакетики-то бумажные. Вот совсем не понять, что там принесли. Когда барин успел что-то заказать? Не тогда ли, когда в водоеме рыбу ловил? С какой оперативной козюлькой мне жить придется.

— Девушка, примите доставку, мне ехать нужно.

Ага. Щас.

Корнеев богатый. Вдруг там бомба, а я в руки ее возьму.

Ну, уж нет.

— Сейчас хозяин квартиры выйдет и примет. КОРНЕЕВ! — уснул там, что ли?

Я здесь, может, жизнью рискую, а он медлит. Разве кобели не резвые?

Барин появляется, ловит все мои стрелы из глаз, которыми я в него пуляю, молча, забирает у мужика пакеты, и, не говоря ни слова, закрывает перед его носом дверь.

Эй, а спасибо человеку сказать?

— Отец смс скинул, пожелал нам приятного аппетита. — Наконец-то заговаривает эта царская задница, когда я уже почти дыру в его спине протерла.

— Они не вернутся? — Это восторг в моём голосе? — Как жаль. Я раздасована немного.

— Серьезно? — смеясь, удивляется брюнет, будто не верит мне.

— Конечно. Всю жизнь мечтала приготовить тебе ужин. Да я уже миллион блюд придумала, чтобы барина удивить. А тут вот как получилось… Жаль.

Что-то меня плющит немного.

Наверно, на радостях. Гости больше не придут. Можно сжечь образ милашки.

— Удиви меня, детка.

Приподняла брови.

— Я бы от борща не отказался. Сто лет его не ел.

— Я спать. — пытаюсь из кухни улизнуть, но куда там. Проход загородили. Кислород перекрыли. Еле выжила, честное слово.

— В два часа дня?

— А ты часовой, что ли?

Опасная близость.

Слишком опасная.

Снова эти губы, по которым Звягина с ума сходила, в миллиметре от моих. Как-то горячо. Пожар. Мы горим.

— Знаешь… — тянет он, носом касаясь моей щеки.

Ай, что-то меня мурашит.

— Что? — о, а вот и Ариэль вернулась. И сразу же петь вздумала.

— Я и от супа не откажусь. — выдыхает мне почти в рот.

Чего?

Я резко дергаюсь, а барин ухмыляется, обнажая зубы.

Это что сейчас было?

Закрываю глаза и пытаюсь до одного посчитать. Не получается. Разучилась, да простит меня моя математичка.

— Хорошо. — Бурчу себе под нос. — Картошку чистить сам будешь.

Не повариху себе в дом пригласил. Нежненькие ручки тоже работать должны.

Меня даже немного испугало то, что Корнеев без разговоров вытащил картошку из пакета, и принялся за дело. Хоть неумело, но он всё сделал, пока я боролась с его предком, ну, с курицей, чтобы сварить бульон. Потом, конечно, он начал возникать, когда перед его лицом луковица оказалась. Но в этой схватке победителем была я. Тут уж ничего не поделаешь — гены. Моя мама с легкостью заставляет прапорщика окна мыть. А тут всего лишь Корнеев.

И пока мы кашеварили, я под каким-то другим углом посмотрела на этого парня. Сейчас передо мной стоял другой Корнеев. Мне его даже Даней назвать захотелось, потому что он был похож на Даню. Уже не барин, лорд с большой буквы.

— Запомнил? — перемешиваю наш совместный кулинарный шедевр. — В следующий раз сам варить будешь.

Он смотрит на меня, потом на кастрюлю.

— Ещё чего. У меня ты для этого есть. И не забывай про главное условие проживания в этой квартире.

Я что-то пропустила?

— Условие?

— Пи-жа-ма.

Да достал он уже с этим. Хочет пижаму? Хорошо, будет ему пижама.

39

Во сне.

И я очень надеюсь, что сон будет страшным, как моя жизнь последнее время. Такой ужастик, после которого, у парня и мысли не возникнет смотреть на девичьи панталоны Ивановского трикотажа.

— Я учту, барин. Разрешите откланяться? Радикулит прихватил, поварихе срочно понадобился постельный режим.

Это, конечно, не самое умное, что я могла придумать, но Корнеев улыбается, явно пытаясь выпрямить последнюю, красиво изогнутую извилину, чтобы напоследок бомбануть из ручной базуки.

— Дверь не закрывай. Я в любой момент могу вызвать тебя и поручить новое задание.

Так, хватит.

Я бросаю театр и иду на улицу таланты показывать.

— Может, тебе ещё колокольчик подарить, чтобы барин связки свои лишний раз не напрягал? — рявкаю, когда пик его удовлетворения своим ответом пробивает дыру в потолке.

— Чебурашка, ты слишком много разговариваешь. — он делает несколько шагов, и пытается выйти из кухни первым. — Дядя Гена переел и хочет тишины.

— Сейчас дядя Гена лишится хвостика. — Ну, да. Двусмысленно получилось. Зато, какой шикарный эффект. У кое кого, не буду показывать пальцем, глаза на лоб полезли, сдвигая брови на макушку головы.

— Я тебе уже говорил, всё только после свадьбы. Не надейся получить маминого симпатягу без кольца и штампа.

Да почему я ответить не могу когда нужно?

Ну ладно, спишу свое молчание на то, что просто не хочу уподобляться Корнееву. Умнее буду выглядеть, если уйду с закрытым ртом.

Развела руками, мол, прости, но я тебя не услышала, и выскакиваю в коридор в надежде больше сегодня не услышать голос главной козюльки семьи Корнеевых. А, забыла, голос маминого симпатяги.

Блин, я еще раз признала, что он симпатичный?

Где парацетамол, болезнь прогрессирует.

В течение получаса я ходила по комнате и внаглую рассматривала ее содержимое. Конечно, старалась делать это как можно тише, чтобы хозяин не понял, что кто-то сует свой нос в его…