Тень Основателя - Глушановский Алексей Алексеевич. Страница 2

Правда, когда я зарезал и зажарил честно стыренную курочку на какой-то будто специально для этого предназначенной каменной плите в середине почти уцелевшего зала, передо мной немедленно материализовалась и причина полной заброшенности столь привлекательных руин.

Оказывается, глупые суеверия не всегда глупы! Это было весьма неприятным открытием.

Появившийся полупрозрачный тип в старинных доспехах и с пылающими красным огнем глазами едва не заставил меня срочно поменять свои планы, заменив роскошный пир из двух участников (я и жареная курица!) на другое, куда менее приятное времяпровождение (спешное бегство сломя голову, ночью, на голодный желудок и с испачканными штанами).

Пожалуй, я бы и впрямь сбежал… если бы не одно «НО». Чертов призрак возник как раз между мной и моим сегодняшним ужином (а также завтраком, обедом и полдником; и не только за этот день). В общем, бросить свою добычу я просто не мог. Мой желудок однозначно не простил бы мне подобного святотатства.

Пришлось прибегнуть к дипломатии, что принесло неожиданный успех. Этот тип, похоже, изрядно соскучился по возможности поболтать и разливался соловьем. Все, что от меня требовалось, — это поддерживать его энтузиазм редкими междометиями и восхищенными возгласами, которые я издавал в промежутках между жевательно-глотательной деятельностью.

Однако после моего последнего слова в зале воцарилась какая-то нехорошая тишина. Обычно, если подобная тишина возникала в каком-нибудь трактире, она имела вполне однозначный смысл. Кого-то будут бить. Возможно, даже ногами. А поскольку в данный момент в этих руинах не было никого, кроме меня и призрака, выбор кандидатур для битья был вполне однозначен. Призрака-то бить бесполезно!

Спешно дожевывая вторую ножку, я поднял глаза на грозно нависшего надо мною призрака.

— Фе фыфыфось?

— Что-что?.. — с какой-то нехорошей мягкостью в голосе переспросил тип, продолжая сверлить меня взглядом самым пренеприятным образом.

Торопливо сглотнув и попятившись — несмотря на свою полупрозрачность, а может быть, именно благодаря ей, тип выглядел очень опасным, — я повторил свой вопрос:

— Что случилось-то?

— О, ничего особенного, потомок.

Приторная ласковость голоса призрака мне крайне не понравилась, будя какие-то нехорошие предчувствия. И следующая же фраза моего собеседника полностью эти предчувствия оправдала:

— Ты только что добровольно и без какого-либо принуждения согласился с моим предложением вырвать тебе сердце!

— Ой… — Я попытался отшатнуться, машинально закрываясь крепко зажатой в руке полуобглоданной куриной ногой, однако из этого маневра ничего не вышло. Стена зала как-то очень коварно оказалась прямо за моей спиной, так что вместо шага назад я просто крепко стукнулся затылком об эту самую стену повышенной вредности. Как результат столкновения — моя рука, которой я пытался прикрыться, дернулась, и куриное бедрышко оказалось у меня во рту. А там уж сработали рефлексы…

Глядя на безмятежно жующего оборванца, Динган, помимо собственной воли, испытывал искреннее восхищение перед наглостью потомка. Нет, ну это же надо! В Ночь Свершений забраться в развалины его дворца, которые нынче совершенно заслуженно именуются проклятыми, принести Жертву Крови и Огня, после чего, внаглую игнорируя пришедшего на зов, просто-напросто взять и сожрать жертвенную курицу!

И ладно сожрать! Когда он, Дракон, раздраженный столь демонстративным игнорированием собственной персоны, пригрозил вырвать ему сердце, этот нахал просто-напросто отошел на шаг в сторону, прислонился к стене и как ни в чем не бывало продолжил жевать!

Данное обстоятельство одновременно до невозможности злило императора (как! — его, самого Лаорийского Дракона, посмел игнорировать какой-то малолетний невоспитанный наглец!) и в то же время наполняло гордостью (несмотря на все прошедшие века, его кровь не выдохлась и не ослабла!). Стоящий перед ним юноша, едва ли четырнадцати лет от роду, худой до последней стадии и одетый в отрепья, которыми во времена правления Дракона побрезговал бы и последний нищий, не только не боялся его вида, нагонявшего ужас на куда более могучих и опасных людей, но не испугался даже прямой угрозы! Это заслуживало уважения.

Так что сейчас он пребывал в тягостном раздумье. Столь наглое поведение потомка заслуживало самого сурового наказания. Вырывать ему сердце он, конечно, не будет — потомок все же, родная кровь… да и молод больно, детство играет. Но наказать надо однозначно!

С другой стороны, подобная отвага была древнему воителю весьма и весьма приятна. А значит, заслуживала награды. И как тут быть? Наказывать или награждать?

Надо сказать, это очень неприятная ситуация — стоять перед недовольным призраком, собирающимся вырвать вам сердце, когда за вашей спиной — стена (читай — удрать не получится) и даже рот наполнен плохо прожаренной курятиной, что весьма затрудняет попытку объяснить привидению всю ошибочность его намерений.

В том, что он и впрямь способен осуществить свои угрозы, я ничуть не сомневался. Несмотря на то что мое обучение было прервано по независящим от меня обстоятельствам, историю возникновения Лаорийской империи я изучить успел. И если этот призрак не врал, а, судя по легендам, привидения могут недоговаривать, но не лгать напрямую, он и был тот самый Динган Лаора. Первый император, прозванный Кровавым Драконом.

Человек, слава о силе и жестокости которого пережила века и созданную им империю. О нем ходили самые разные слухи, легенды и истории. Одни его прославляли, другие поливали грязью, некоторые даже высмеивали. Но все они сходились в одном: если Лаорийский Дракон обещал кого-то казнить — повесить, отрубить голову, сжечь на костре или… вырвать сердце — свое обещание он выполнял самым неукоснительным образом.

Надо сказать, такая скрупулезность моего собеседника в этом вопросе меня совершенно не радовала. Однако времени на долгие рассуждения не было. Если я в самое ближайшее время не предприму каких-либо действий, он ведь и впрямь мне сердце вырвет… А оно мне, признаться, еще пригодится. Я ж не нечисть какая, мне без сердца выжить не получится.

Краткое раздумье принесло единственное решение, которое давало хоть какой-то шанс.

Быстро проглотив остаток курицы, я отбросил кость в сторону и, подняв руки вверх, максимально жалобным тоном произнес волшебную фразу:

— Не надо. Я сдаюсь. — После чего, припомнив один из старых законов Лаорийской империи, быстро добавил: — Сдаюсь на милость и пощаду Дракона без сопротивления и промедления, немедленно по предъявлении ультиматума.

Все-таки хорошо иметь классическое образование, пусть даже и не завершенное должным образом… Ну кто бы мог подумать, что когда-либо в жизни мне может понадобиться знание давным-давно отмененных, устаревших более полутысячелетия назад законов, которые зачем-то вдалбливала в меня матушка вкупе с преподавателями.

Однако вот… пригодилось. И, вполне вероятно, спасло мне жизнь, а заодно позволило полюбоваться воистину уникальным зрелищем. Кто еще из ныне живущих мог бы похвастаться тем, что видел самого Лаорийского Дракона изумленным до отвисания челюсти и округления красных, словно налитых кровью глаз?

Не думаю, что даже при жизни Динган часто баловал своих подданных таким зрелищем. А уж сейчас…

Правда, закон «О пощаде сдающимся», который я вспомнил, в основном касался стран и городов, которые захватывал или планировал захватить Дракон, однако же нигде в нем не было сказано, что им не может воспользоваться и просто человек.

А раз не запрещено, значит, разрешено! К тому же большинство легенд сходилось на том, что установленные им законы Лаорийский Дракон старался соблюдать. Правило «Что позволено вельможе, то смерть для простолюдина» было введено только Третьим императором, почти через сто лет после смерти Дракона.

Поганец. Хитрый, наглый и очень неглупый поганец! Но раз даже этот ребенок, по виду которого никак нельзя предполагать наличие высокого образования, знает мои законы — значит, помнят!!! Помнят, несмотря на прошедшее время и все усилия моего брата! Значит, все было не напрасно!