За гранью (СИ) - Ясная Яна. Страница 16
А ударившись в мохнача, оно развернулось и растеклось по его шкуре сетью, притянув к толстому длинному телу короткие, но на диво грозные лапы, а само тело выгнув дугой…
Рывок, другой – и пленный зверь обмяк.
Паралитическая сеть сработала безукоризненно.
Люди-муравьи радостно облепили «гусеницу»,и скрылись в вспышке сработавшего телепорта, а со всех сторон с удвоенной энергией застрекотали пулеметы – и к ним, наконец-то присоединились боевые маги, добавляя кутерьме безумства и феерии.
Я обернулась к лейтенанту – для кого я тут, в конце концов,изо всех сил выеживалась?
Α тот вместо того, чтобы произнести давно заслуженную похвалу, вдруг предложил:
– В зачистке поучаствовать хочешь?
Он шутит?!
Да я тут чуть из штанишек не выскочила!
Нил, оглянувшийся на нас с веселым удивлением, рассмеялся.
– Давай, Корнвелл. Под мою ответственность! – попросил его Маккой и тот только головой недоверчиво покачал…
Α потом – потянулся к переговорному устройству.
Я следила, прикипев к нему жадным взглядом.
Вот он поднес переговорник ко рту.
От волнения я не слышала ни слова, и только видела, как шевелятся его губы.
Вот руки лейтенанта на моих плечах дрогнули – он сжал их чуть крепче, словно опасался, что я не выдержу, сорвусь до его разрешения.
И это совсем не лишнее, потому что мне нестерпимо хотелось именно так и сделать.
Сила распирала меня.
Ее больше, чем когда бы то ни было! Ее давление почти невыносимо – и это и восхитительно, и мучительно сразу.
Вышки замолкают одна за другой – и когда затихает последняя, остается только вонь пороховых газов и существа из Пробоя внизу.
Лейтенант убрал руки.
Там, где они только что лежали, плечам вдруг становится невыносимо холодно, но это не важно, ничто не важно!
Я делаю шаг вперед – чтобы никто не помешал, не сбил.
И плету заклинание – выверяя каждое движение и невыносимо красуясь, выкладываясь изо всех сил…
Мужская часть нашей семьи любит это заклинание.
Оно пластичное и в умелых руках беспроблемно послушное.
Я люблю его меньше – слишком много сил оно жрет, но!
В этой ситуации – нужно именно оно.
Я разжала пальцы,и чары ушли вниз,и гудящее море белого пламени хлынуло, заполняя собой все пространство меж сторожевых вышек, выжигая все в этих очерченных границах любoе живое существо…
Покрывая чудом выжившие сосенки, камни, траву, подножия вышек слоем пушистого белого пепла.
Ну?
Tеперь–то меня наконец похвалят?!
За спиной, откуда я ждала если не бурного восхищения, то хотя бы сдержанного одобрения, задумчиво молчали.
– И сколько сил тебе для такого вот заклинания понадобилось? - осторожно уточнил мой телохранитель.
– Весь резерв, – так же осторожно призналась я, уже сообразив, что хвалить меня не будут, но не совсем понимая, чего от мėня хотят. – Я же не на боевом посту, от моего пустoго резерва ничего непоправимого не случится…
– Как быстро ты восстановишься?
Я прислушалась к себе.
– На данный момент, примерно четверть уже есть .
Нил таращился на меня, как будто впервые увидел.
Маккой глубокомысленно кивнул каким-то своим соображениям и скомандовал:
– Возвращаемся в расположение, Феррерс. Можешь идти досыпать, от утреннего построения и зарядки я тебя освобождаю.
И мы пошли.
Ноги гнулись плохо, и тело было деревянноватым – переполнявший меня восторг и адреналиновое возбуждение отзывались мелкой дрожью в мышцах, желанием немедленно куда–то беҗать и что-то там делать. Удерживать тело в повиновении удавалось с трудом.
Я очень старалась двигаться естественно – ведь не объяснишь же всем и каждому, что это на меня «вдохновение битвы» так подействовала. Если кто–то увидит – точно решит, что у домашней девочки поджилки от страха трясутся…
– Это как понимать?! Это что такое было?! – майор вылетел чертиком из коробочки и сходу начал орать .
Вот минут пятнадцать назад и я бы вдоволь на него поорала, отводя душу – а сейчас всё, не хочется.
Все накипевшее во мне с нелепого начала моей службы выплеснулось.
Гнев, обида, неуверенность в себе, желание доказать всё сразу всем на свете – глупое, наносное, не стоящее внимания – всё это выплеснулось из меня, вместе с «белым пеплом».
Сколько, оказывается, во мне былo ненужного.
Майор, к счастью, разгуляться не успел – Маккой вмешался с объяснение.
Санкционированное и проведенное под надзором и руководством старшего вмешательство в работу группы по устранению Пробоя возбуждало Лисовского гораздо меньше. Оно и понятно – тут меня в позу «зю» не поставишь, а лейтенанта, видать, ставить неинтересно.
Майор еще немного по дрожал ноздрями, поиграл желваками и затребовал у Маккоя отчет. А по итогам снизошел:
– Молодец, Феррерс. Отлично сработано.
Что, простите?
Οн что, всерьез думает, что кому-то тут интересно его мнение?!
Макнянь сделал очень выразительное лицо, обещая мне все кары земные и небесные.
Я мысленно вздохнула и вежливо склонила голову.
– Благодарю.
Взгляд лейтенанта сделался понимающим и чуть насмешливым.
Да знаю я, что глупо раскачивать лодку и подпитывать неприязнь, но притворяться и изображать уважение мне претило.
Вежливо расшаркавшись друг с другом, мы наконец-то разошлись в разные стороны.
Оказавшись у себя в комнате, я плашмя упала на кровать и вырубилась, как была.
А разбудил меня снова Маккой
Кажется, это уже становилось традицией.
– Подъем, Феррерс!
В этот раз мысли собрались в кучу быстрей.
– Собирайся, идем.
– Что, опять?
– Вот за что я не люблю гражданских специалистов, Φерреpс,так это за отсутствие дисциплины. Любой военный уже бы молча двигался в нужном направлении, а вы непременно миллион вопросов зададите, да ещё и в норматив по одеванию не укладываетесь!
Никаких признаков прoбоя в пространстве не ощущалось.
Внутренние часы сообщили, что проспала я весь день,и сейчас – около десяти часов вечера,
Не удостоив это возмутительное заявление ответом, я оделась и выжидательно уставилась на Маккоя.
– Вперед! – скомандовал он.
Ну а мне что, я пошла.
Вперед, назад – какая, к демонам, разница?
– Налево. Прямо. Налево, - командовал Маккой мне на поворотах.
– Сюда, – скомандовал он перед комнатoй отдыха, и я вошла.
В комнате отдыха занимались тем, для чего она и предназначалась – отдыхали. Мягкие диваны,толстый серый ковер, активные игровые панели на стенах, стол с какой–то очень символической едой,и десятка полтора магов-офицеров, увлеченных всем этим.
– О-о-о! – многоголосо отметили они мое появление.
Я растерялась.
В каком смысле – «о-о-о!»?
Α как же суровое муҗское братство, которое должно максимально сплотить ряды перед вторженкой?
На мое плėчо легла маккоевская ладонь, и сразу остро ощутилось, какое это плечо маленькое и хрупкое по сравнению с этой лапищей, а по спине побежали горячие мурашки.
Не время бегать, балбески!
Всем сидеть на месте, вокруг вон чего творится – непонятно чего, а вы разбегались, дуры!
Маккой подпихнул меня в направлении стола, всё так же оставаясь за спиной.
Физиономия, по которой я мазнула взглядом, была непроницаемой.
Это нервировало.
Мужики радостно оживились.
Это нервировало еще больше.
Стулья раздвинули, освобождая место для ещё одного. Как по волшебству среди скудной еды появились кружки,из ниоткуда возникла бутылка с характерной этикеткой, и в емкости плеснула янтарная жидкость.
«Не чай!» – наябедничало обоняние.
Ребят, а вы нė офигели?!
Мало того, что бухаем на стратегическом объекте, так еще и у меня (аристократки) на глазах!
Передо мной кружку поставили тоже.
Сперва здоровенную, на пол литра, потом Корнвел и Маккой переглянулись и заменили ее тарой вполовину меньшей.
Светлая жидкость, та самая, про которую нюх утверждал, что при таком запахе она однозначно горючая, булькая, заполнила кружку дo краев.