Красный чех (Ярослав Гашек в России) - Антонов Станислав Иванович. Страница 5

Тогда-то впервые в буржуазной Чехословакии прозвучала и правда о Гашеке. До этого же публиковалось множество клеветнических вымыслов, печатались даже сообщения о его гибели.

И вдруг слово правды, да такое неожиданное, сердечное. «Одна сибирская делегатка (а это была как раз С. С. Гончарская. — С. А.), — писал Б. Шмераль, — сказала, что хорошо знает Ярослава Гашека. Говорила о нем необычайно дружески. Называла его „Хашек“ (фамилия Гашека по-чешски произносится с гортанным „х“. — С. А.), часто также с настоящим чешским акцентом — просто „Ярослав“. Говорила, что в мелочах часто их одурачивает, и тогда они говорят: „Но, Ярослав, ведь мы же знаем, что это неправда!“ А в остальном он очень добросовестный, трудолюбивый, хороший товарищ. И все товарищи, работающие с ним, сердечно его любят».

Можно себе представить, как удивлялись, поражались перемене, происшедшей с Гашеком. «Король богемы» — и вдруг — крупный да еще и отличный политический руководитель в армии. Уж не двойник ли?

Выдающийся чехословацкий писатель, один из основоположников литературы социалистического реализма в Чехословакии, Иван Ольбрахт тоже побывал тогда в Советской России. Спустя полтора года, когда уже Гашек, вернувшись в Чехию, выпустил первую часть своего великого «Швейка», он восторженно отозвался в газете коммунистов «Руде право» об этом произведении и там же написал: «Ярослав Гашек был в Омске высоким советским служащим, командовал воинской территорией, вероятно, большей, чем Чехословацкая республика… работал, помогал создавать новый мир.

Был ли это действительно Ярослав Гашек? Невероятно! Когда я приехал в Россию, спрашивал о нем.

„Товарищ Гашек? Ярослав Осипович? (А в России не называют кого попало по отчеству!) Это один из самых лучших людей, которых имеет азиатская Россия“.

Я недоверчиво усмехался. Но приходили другие и другие, авторитету которых нельзя было не верить, и все пели хвалу Гашеку и рассказывали о героизме, который доказал в боях, о его мудрости и организаторских способностях, о его поразительном усердии, об услугах, которые оказал России.

Сибирский военный комиссар товарищ Гончарская мне сказала: „Ярослав Осипович говорит, что если бы не одну, а десять жизней имел, то с радостью пожертвовал для рабочей власти. И я ему безусловно верю. Потому что это он доказал уже много раз!“

Такими словами в России не бросаются».

А потом Ольбрахт, ошеломленный этим рассказом, спросил о самом «больном» для Гашека:

«Не пьет?»

«Ярослав Осипович? Ох, ох! Что вы это, товарищ, только говорите?»

Омский двойник пражского Ярослава Гашека в течение этих лет не взял в рот ни капли алкоголя, хотя и имел к нему доступ.

Вот какую огромную услугу оказала Софья Самойловна в те давние времена. Собственно, она даже и не знала, что ее высказывания публиковались.

Кто знает, может быть, Гашек, прочитав рецензию И. Ольбрахта в газете, добрым словом помянул и Гончарскую, верного товарища по политотделу, боевую соратницу по борьбе. Ведь в то время, вдалеке от верных советских друзей, так редко можно было ощутить искреннюю товарищескую поддержку, участие, шедшее от сердца, и это было особенно дорого.

А Софья Самойловна не уставала удивлять окружающих своей энергией, задором. После съезда ее оставили в Москве консулом Дальневосточной республики, созданной по инициативе В. И. Ленина. Центральные газеты писали, что это первый случай назначения женщины на такой высокий дипломатический пост.

Жажда знаний привела ее на учебу в знаменитый Свердловский университет. После его окончания, прекрасно владеющая немецким, английским, французским, итальянским языками (эмиграция не прошла даром!), стала работать заведующей отделом национальных меньшинств и эмигрантов в Московском комитете партии. Тогда же вышла и ее книжка о богатом опыте работы среди иностранцев, живших в СССР.

И опять (до чего же неуемная!) идет учиться. Теперь уже слушатель философского отделения Института Красной профессуры, затем занимается педагогической деятельностью.

С. С. Гончарской было 52 года, когда грянула Великая Отечественная. И сердце коммунистки, душа бойца славной Пятой армии привели ее в военкомат.

— Сейчас не время сидеть дома, — сказала она, — я еще могу пригодиться на передовых позициях.

Долго пришлось уламывать воинское начальство, но упорство взяло верх. Почти до самого окончания войны ее можно было встретить в передвижных полевых госпиталях, санитарных поездах. Сколько лишений, невзгод пришлось вынести! Какую огромную силу воли, мужества должна была проявить эта пожилая женщина, чтобы наравне с другими уверенно стоять в первых рядах защитников Москвы, Сталинграда. Недаром же ее грудь украшали орден Отечественной войны II степени, медали «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За оборону Москвы» и другие.

Небольшого роста, на вид хрупкая, слабая женщина, Софья Самойловца — человек большой воли и прекрасной души. Просто удивительно было слушать, смотреть на нее, узнавать, чем она занимается: столько энергии, столько планов! Она роется в архивах Москвы, разыскивает документы, чтобы написать воспоминания о 1917 годе в Петрограде, спешит к больному товарищу-пятоармейцу (а сама-то не очень важно чувствует себя), чтобы ободрить его, консультирует в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, выступает перед молодежью.

Как же все-таки здорово повезло Ярославу Гашеку, что в дни революционной борьбы в России, когда, наконец, он понял, на чью сторону надо встать, рядом с ним оказались большие, верные друзья, люди особой закалки, особого характера, щедрой души, преданные делу партии и народа! Это они вселяли в чешского писателя, журналиста дух оптимизма, веру в победу сил социализма и на его родине, укрепляли уверенность в свои силы, важность того, что делал.

Разве мог он не попасть под обаяние нижегородского рабочего-коммуниста Ивана Дмитриевича Чугурина, бывшего тогда начальником Политотдела Пятой армии? Да и то сказать, Гашек очень многим обязан этому человеку.

Пути их сошлись в Симбирске, Бугульме, в Уфе. Не раз встречались, о многом толковали. И было о чем рассказать и Чугурину. Ведь он из славной когорты непосредственных учеников В. И. Ленина. Первая встреча с вождем состоялась в Париже, в апреле 1911 года, в домике на тихой улочке Мари-Роз. Сюда молодой подпольщик приехал, чтобы учиться в знаменитой ныне высшей партийной школе под руководством Владимира Ильича. И хоть молод был, а испытать пришлось немало. Активное участие в знаменитой майской демонстрации сормовичей 1902 года, описанной потом М. Горьким в романе «Мать», в забастовках, восстании 1905 года, потом подполье на Урале, тюрьмы, крепости…

Много, очень много полезного узнал Чугурин в школе, расположившейся в деревушке Лонжюмо, неподалеку от Парижа. А главное, понял, каким путем идти к победе революции, к свержению самодержавия.

После возвращения на родину — сразу аресты, ссылка в Сибирь. Там новая знаменательная встреча с давним другом — Яковом Свердловым, тоже нижегородцем. Кстати, еще во Франции Ленин подробно расспрашивал у Чугурина о нем, ведь им еще не довелось к тому времени встретиться.

Немало и потом было встреч у Чугурина с Лениным.

Отгремели бои гражданской войны. Но Иван Дмитриевич не жалуется на усталость. То в Ленинграде на руководящих постах, то за границей в составе торгового представительства. После двадцатилетнего перерыва побывал и в тех местах, где учился в школе Ленина. Ровесник своего чешского друга, он намного пережил ею, умер в 1947 году, оставив по себе добрую память.

Когда думаешь, вспоминаешь тех людей, кто окружал Гашека в Советской России, не перестаешь радоваться и удивляться: точно на подбор, один интереснее другого. Что ни человек, то личность незаурядная, обладающая горячим сердцем, щедрой душой.

После возвращения на родину Гашек опубликовал в 1921 году цикл небольших произведений, в которых отображен бугульминский период его жизни, обстановка того времени. Так вот, в самом начале автор сообщает о своем назначении в комендатуру Бугульмы, приводит разговор, состоявшийся у него в Симбирске с председателем Реввоенсовета Каюровым. Как и некоторые другие из данного цикла, так и этот — лицо не вымышленное. Только должность указана неверно, тогда он был заместителем начальника политотдела Пятой армии.