Ирландская роза - Грассо Патриция. Страница 37

– Я требую, чтобы вы меня немедленно отпустили, – пытаясь скрыть свой страх, заявила она.

Терлоу не удостоил ее ответом, лишь откинул голову назад и громко рассмеялся. Он явно наслаждался ситуацией. Все, кроме Сорли Макдоннела, присоединились к нему.

Зная, что здесь сейчас присутствуют многие воины Шона О'Нейла, Кэтрин решила попытаться сыграть на этом и привлечь их на свою сторону.

– Что же это за мужчины, которые воюют с беременными женщинами?! – громко спросила она, сбрасывая с плеч плащ.

Терлоу скользнул мрачным взглядом по ее животу.

– Я воюю только против англичан, мадам, – сказал он.

– Тогда почему вы похитили вдову Шона О'Нейла? – так же громко спросила Кэтрин.

– Замолчи, женщина! – Терлоу вскочил с кресла и оперся могучими руками о стол. – Ты жена Хью О'Нейла, а не вдова Шона О'Нейла!

– Шон мог бы быть еще жив, если бы ты не предал его! – резко сказала Кэтрин. – Да, да, именно ты, Терлоу О'Нейл, бросил своего вождя и позволил одному отправиться в подстроенную ему ловушку. И теперь ты можешь сидеть за одним столом с его заклятыми врагами?! Трус! Ты не вызываешь у меня ничего, кроме отвращения!

Терлоу открыл было рот, но прежде, чем он смог что-либо сказать, в зале прозвучал пронзительный женский голос:

– Ах ты, английская сучка! Теперь-то ты мне за все заплатишь!

Прежде чем ее успели остановить, Маура подбежала к Кэтрин и залепила ей звонкую пощечину.

Вражда между двумя красавицами была хорошо известна, но то, что деревенская девка осмелилась ударить графиню, вызвало настоящий шок у присутствующих.

Маура вновь намеревалась нанести удар, но Кэтрин не стала дожидаться. Сжав связанные в запястьях руки в кулаки, она изо всех сил ударила Мауру по лицу. Женщина отшатнулась, разозлившись еще больше, а затем бросилась на Кэтрин, намереваясь вцепиться ей в лицо. Тогда по приказу Терлоу один из его воинов схватил Мауру, заломив ей назад руки.

Внезапно Кэтрин покачнулась, силы оставили ее, усталость и отчаяние непосильным грузом придавили ей плечи. Почувствовав, что она вот-вот упадет, Лиам поддержал ее за талию. Женщина тяжело оперлась на него.

«Она падает от усталости, – подумал Терлоу, – но все так же горда и держится с достоинством. Какой прекрасной парой она могла бы стать для такого человека, как я!»

– Отведите Мауру домой, – приказал он своим людям, а когда та попыталась было возразить, прикрикнул на нее: – Здесь я хозяин, и все обязаны мне подчиняться!

Мауру безо всякого почтения выволокли из зала, несмотря на ее громкие протесты.

– Это относится и к вам, графиня, – обратился Терлоу к своей пленнице. – Вам отведена ваша прежняя комната. Там все осталось так, как было в тот день, когда вы сбежали.

Кэтрин невесело усмехнулась.

– Пленница в золотой клетке? – съязвила она. – А я думала, что военнопленных заковывают в цепи и отправляют в подземелье.

– Дорогая моя, у вас еще все впереди, возможно, и цепи тоже, – с похотливой улыбочкой заметил Терлоу, вызвав у своих людей непристойный смех.

Однако в следующее мгновение его голос вновь стал жестким; на самом деле он уже устал от бессмысленных пререканий с дерзкой пленницей.

– Вы будете делать все то, что я вам велю. Ведь вам, кажется, очень дорого то отродье, что вы носите под сердцем? – И, заметив страх, мелькнувший в глазах Кэтрин, мысленно поздравил себя с победой: кажется, он нащупал ее слабое место. – А сейчас ступайте к себе в комнату, – резко добавил он.

В эту минуту к ним подошла Мод, старая экономка Данганнона и мать Полли. Не обращая внимания на грозный вид хозяина, она нежно обняла Кэтрин.

– Вы очень бледны, моя дорогая, что с вами? Вам нехорошо?

– Я боюсь за ребенка, которого ношу, – прошептала бедная женщина.

Резко повернувшись к Терлоу, Мод с укором взглянула на него, словно он был не всесильный вождь клана, а нашкодивший непослушный мальчишка. Понимая, что справиться с этой старухой он не в силах, Терлоу недовольно отвернулся, но ничего не сказал. Ведь она знала его с самого рождения. Как может он угрожать женщине, которая утирала ему нос и меняла пеленки? Разумеется, хитрая старая карга прекрасно знала, что может позволить себе некоторые вольности в обращении с ним, которые вождь никогда не спустил бы никому другому. Впрочем, границы она никогда не переступала, и у Терлоу не было повода ее приструнить.

– Помой ее и накорми, а затем уложи в постель, – приказал Терлоу, понимая, что именно это Мод собиралась сделать и без его приказа. – Запри ее в комнате и принеси мне ключ. А ты, Лиам, проводи их наверх.

– Развяжите ей руки, – потребовала Мод.

Как же ей хотелось, чтобы Терлоу и в самом деле был сейчас маленьким мальчиком, которого она когда-то шлепала и наказывала за его жестокие шалости.

Терлоу кивнул Лиаму, и тот поспешно перерезал веревку, стягивающую запястья Кэтрин.

– Пойдем, красавица, – ласково сказала Мод, – я позабочусь о тебе.

Кэтрин слабо улыбнулась ей и пошла вперед, но не сделала и нескольких шагов, как ноги ее подкосились, в ушах зазвенело, все закружилось у нее перед глазами, очертания предметов и людей размылись, превращаясь в мутные пятна.

Отчаянным усилием воли Кэтрин заставила себя сделать еще несколько шагов, лишь бы не показать врагам своей слабости, но пол неожиданно уплыл у нее из-под ног, и она провалилась в черную вязкую тьму.

К счастью, Лиам успел подхватить Кэтрин на руки прежде, чем она упала. Мод грозно взглянула на растерявшегося от неожиданности Терлоу и подала знак Лиаму побыстрее унести бедняжку из зала, в котором вновь воцарилось гробовое молчание. Гордость и отвага хрупкой маленькой женщины тронули сердца грубоватых, но честных воинов, наблюдавших за этой сценой. Теперь в Данганноне у Кэтрин было больше сочувствующих, чем она могла даже надеяться.

Лиам отнес Кэтрин в ее прежнюю спальню на втором этаже, осторожно положил на кровать и поспешно ретировался, предоставив пленницу заботам Мод. Экономка тут же распорядилась приготовить ванну и ужин.

Кэтрин вскоре пришла в сознание, и тут же безнадежное отчаяние захлестнуло ее с головой. Слезы хлынули у нее из глаз, тело затряслось от бессильных рыданий. Мод молча обняла ее и бережно держала, пока женщина наконец не успокоилась.

Между тем слуги приготовили для Кэтрин ванну. Мод искупала ее, вымыла и расчесала ее роскошные волосы, и постепенно к Кэтрин вернулись силы и бодрость духа. Несмотря на церковные проповеди о вреде мытья, экономка считала, что для души нет ничего полезнее горячей ванны, и теперь лишний раз убедилась в своей правоте.

Надев на Кэтрин ночную рубашку, Мод помогла ей лечь в постель, а затем настояла на том, чтобы Кэтрин съела несколько ложек тушеного мяса, которое принесла служанка.

В первый раз за последние несколько дней Кэтрин почувствовала, что ей тепло и уютно. Откинувшись на подушки, она сказала, улыбаясь:

– Полли и Патрик обвенчались.

– Знаю, – улыбнулась ей в ответ Мод.

– Но откуда? – удивилась Кэтрин.

Мод собралась было ответить, но вовремя спохватилась и, покачав головой, прижала палец к губам. Затем, накрыв Кэтрин теплым пушистым одеялом, по-матерински ласково погладила ее по голове и спросила:

– И когда же должен родиться ребенок?

– В августе. – Кэтрин вздохнула и вытерла невольно набежавшую слезу. – Я так соскучилась по моим девочкам. Знаешь, Шана просто копия отца.

Она закрыла вдруг ставшие невероятно тяжелыми веки и через мгновение погрузилась в глубокий, лишенный сновидений сон. Поправив еще раз одеяло, Мод поднялась и вышла из комнаты, не забыв запереть за собой дверь, как велел Терлоу.

Не только гости, но и слуги в замке давно уже спали, когда Терлоу, одетый в ночной халат, вошел в комнату Кэтрин через дверь, соединяющую их спальни. Из кровати не слышалось ни единого звука.

Пройдя через всю комнату, Терлоу остановился возле Кэтрин и принялся разглядывать спящую женщину, восхищенный ее красотой. Ее великолепные волосы, раскинувшиеся по подушке, тускло мерцали в лунном свете, кожа казалась нежной и прозрачной, как у ангела. Но Терлоу хорошо знал, какое дьявольское упрямство скрывается за этой ангельской внешностью. А при мысли о зеленых глазах, глубоких, как море, в которых мужчина мог утонуть и пропасть, Терлоу почувствовал возбуждение. Он вновь хотел ее. Так было всегда, стоило только ему ее увидеть.