Обольщение ангела (Сердце ангела) - Грассо Патриция. Страница 28

Хоть Роберта и повторяла себе все время, что Гордон ее не интересует, в то утро она особенно долго возилась со своим туалетом. Она надела свое любимое платье, изумрудно-зеленое, шелковое, и такого же цвета атласные туфельки. Не надеть ли к тому же и пару перчаток, из тех, что он подарил ей? Нет, не стоит. Он тут же решит, что она придает большое значение его приезду, и вообразит невесть что.

Роберта заторопилась вниз по лестнице, спеша увидеть поскорее Гордона, но перед входом в зал намеренно замедлила шаги. Перед камином, окруженная своими дочерьми, сидела леди Келли. Больше там никого не было, за исключением миссис Эшмол, которая, взяв спящую малютку Хоуп из рук матери, понесла ее из зала.

– Доброе утро, – сказала графиня, заметив ее с другого конца зала. – Или, может, лучше сказать «добрый день»?

– Всем добрый день, – поздоровалась в ответ Роберта.

– Добрый день, кузина Роберта, – дружным хором отозвались пятеро девочек.

– Я видела у пристани причалившую барку, – заметила Роберта, пытаясь – но безуспешно – скрыть волнение, сквозившее в ее голосе. – Значит, у нас есть компания?

– Сегодня утром лорд Кэмпбел вернулся из Хэмптон-Корта, – сказала леди Келли. – И тут же пошел спать. Бедняга признался, что все эти дни спал не больше пяти часов.

– Понятно. – Волна ревности захлестнула Роберту, и прежняя тяжесть снова вернулась на сердце. Ее муженек пировал при дворе Тюдоров с красавицами, у которых не было на теле дьявольской отметины.

– Хочешь поиграть с нами в саду? – спросила ее Блис.

Роберта отрицательно покачала головой:

– Нет, может быть, попозже.

– Только не кричите, – предупредила их леди Келли, поднимаясь, чтобы уйти. – Я не хочу, чтобы вы разбудили маркиза.

Роберта уселась в теткино кресло, сложила руки на коленях и стала ждать, когда проснется Гордон. Он так и не появился, и вся вторая половина дня тянулась для нее дольше, чем все предшествующие четыре, взятые вместе!

Когда пришло время ужина, Роберта уже глаз не сводила с входной двери. Эти четыре дня ожидания да еще сегодняшний томительный день вконец расстроили ей нервы. Спрятав руки на коленях, она яростно терла большим пальцем «дьявольский цветок». Конечно же, Гордон присоединится к ним за ужином. Мужчине ведь нужно поесть, не так ли?

Но когда появился мажордом, леди Келли приказала ему:

– Будьте добры, отнесите поднос с ужином маркизу наверх в его комнату.

– Не беспокойтесь, Дженингс, я сама отнесу, – сказала Роберта, вскочив со стула. И, взяв поднос, заторопилась из зала, не замечая улыбок, которыми обменялись ее тетка и дядя.

С подносом в руках она остановилась перед дверью в спальню Гордона. Перехватив поднос поудобнее, она потянулась к двери, но на мгновение задумалась.

«Должна ли я постучать?» – спросила она себя.

Нет, ответил ей внутренний голос.

Призвав на помощь все свое самообладание, Роберта открыла дверь и вошла в комнату. Потом закрыла за собой дверь, чтобы отрезать путь к отступлению.

Таинственные сумерки за окном оставляли комнату в полумраке. Единственная свеча горела на ночном столике.

Парчовый полог кровати был отдернут, но она не могла разглядеть лицо спящего и медленно приблизилась к кровати. Поставив поднос на ближайший столик, она повернулась, чтобы посмотреть на своего мужа, и едва не обмерла от той пленительной картины, которую увидела.

Укрытый одеялом до пояса, Гордон лежал на спине с обнаженной грудью, мерно поднимавшейся во сне. Лицо его было по-мальчишески уязвимым, хотя в нем и чувствовалась сила, а растрепанные волосы разметались по подушке.

Затаив дыхание, Роберта рассматривала его красивые черты. Его крепкий подбородок, его чувственные губы, словно бы созданные для поцелуев; широкие брови и прямой нос дополняли впечатление. Скользнув взглядом ниже, она остановилась на его груди, сильной и мускулистой, покрытой курчавыми волосами, и ей захотелось дотронуться до него, ошутить, как его мышцы напрягутся под ее ладонями.

Остановившись взглядом на пограничной линии, там, где его тело было прикрыто одеялом, она спросила себя, а есть ли на нем хоть что-нибудь. Может, это тонкое одеяло – единственная преграда между нею и им? Эта дразнящая, искусительная мысль и напугала, и в то же время взволновала ее.

Словно ощутив ее присутствие, Гордон вдруг приоткрыл глаза и сонным голосом спросил:

– Что ты тут делаешь, Ливи?

– Кто такая Ливи? – требовательно спросила Роберта. Ее голос слишком громко прозвучал в тишине комнаты.

Гордон шире открыл глаза и, присмотревшись к ней, с улыбкой зевнул:

– А, это ты, ангел. Доброе утро.

– Сейчас вечер, – парировала Роберта. Она сложила руки на груди и сдвинула брови, чтобы показать свое раздражение. – Ты приехал в Англию развлекаться при дворе или ухаживать за мной?

– А ты, я вижу, скучала по мне, – заметил он.

– Скучала по тебе? – фыркнула она. – Не льстите себе, милорд. Вы у меня как бельмо в глазу.

– Так, значит, я расту на тебе? – с кривой ухмылкой пошутил Гордон.

– Вы очень забавны, милорд.

– Сядь-ка рядом со мной, – предложил он, похлопав по постели. – Я тебя не съем.

Роберта вскипела от его самодовольного насмешливого тона.

– Нет уж, спасибо, – ответила она, вызывающе вздернув подбородок. – Вот поднос, чтобы ты подкрепился после дворцовых гулянок и попоек. Отощал, наверное, в течение долгих дней и изнурительных ночей. – Она решительно пересекла комнату, а подойдя к двери, бросила ему напоследок: – Надеюсь, не подцепил ничего дурного у этих потаскушек.

Кипя гневом, она захлопнула за собой дверь и пошла по коридору дальше, к своей собственной комнате, но смех Гордона еще долго звучал у нее в ушах. А после этого провела бессонную ночь, изводя себя вопросами, кто такая эта Ливи.

На другой день Роберта проснулась позднее обычного. А тяжесть на сердце заставила ее проваляться в постели почти до самого обеда.

В этот последний день декабря в Хайленде всегда отмечали канун Нового года. Тоска по дому, по родителям и братьям снова захлестнула ее. В замке Данридж, ее родовом гнезде, всю ночь будут праздновать, танцуя в самых причудливых масках и костюмах, зажигая дымящиеся веточки, чтобы отогнать злых духов, и уплетая праздничные пироги. А в полночь двери распахнутся, и все забренчат кухонной посудой, чтобы изгнать последние остатки старого года и проложить дорогу всему новому, что принесет год наступающий.

Она просидела в своей комнате до самого ужина. А входя в большой зал, на миг замешкалась в дверях. Возле камина рядом с теткой и дядей стоял Гордон. Он приветливо улыбнулся, поймав ее взгляд. По старой привычке Роберта спрятала левую руку в складках юбки и подошла к ним.

– Добрый вечер, дорогая, – приветствовала ее леди Келли.

Роберта улыбнулась сначала тетке, потом дяде. И наконец, не в силах больше сдерживаться, обратила свой взор к маркизу.

– Что нового в Хэмптон-Корте? – спросила она, стараясь держаться непринужденно и показать своему мужу, что эта женщина, по имени Ливи, для нее ничего не значит.

– При дворе все как всегда, – пожав плечами, сказал Гордон. И обратил к ней свою обезоруживающую улыбку, словно поняв игру, которую она ведет.

– Как поживает Даб? – спросила она. – И Изабель?

– Мне показалось, что твой брат и твоя подруга неравнодушны друг к другу, – ответил он. – Они все время проводят вместе… А, кстати, Мунго собирается уехать в Шотландию в первый день весны.

– Мунго? – отозвалась Роберта. – Это тот самый, с которым ты приехал?

Вместо ответа Гордон улыбнулся и сказал:

– Посмотри-ка вверх, ангел.

Роберта подняла глаза. Тетка размахивала над ее головой веткой омелы . И прежде чем она могла запротестовать, Гордон схватил ее в объятия и прижался к ее губам. Застигнутая врасплох, ощущая головокружение от упоительного запаха горного вереска, исходившего от него, Роберта уступила возбуждающе-чувственному ощущению его губ на своих губах и ответила на поцелуй.