В тени над затмением (СИ) - Зайцев Артем. Страница 3

На мониторе, поверх изображения солнечной системы, располагалось ещё одно окно, на которые выводилась картинка от ближайшего вакуумного дрона, раскинутого Амандой ранее. Здесь отображалась сама «Эверика» — вытянутый ромб со сглаженными углами. Очень похожий по форме на морскую, тигровую акулу, с немножко искажёнными пропорциями. Термоядерный реактор, как и его токамак в форме магнитного тороида, находился в «хвосте» акулы, где выходило главное сопло, чей выхлоп плазмы образовывал тягу. Кабина с Амандой находилась в голове металлической рыбы. Лента радиаторов обтягивала корабль на экваторе, отводя избыточное тепло в вакуум. Под радиаторами был установлен солнечный парус, как запасное средство передвижение, если оно потребуется. Аманда хорошо знала его импульсные характеристики и размеры, поэтому предпочла бы им пользоваться только в крайнем случае. Сама рыба не превышала сорока метров в длину, а в диаметре была метров восемь.

Аманда растянулась в кресле.

— Малыш, вернись домой, — она открыла настройки Эверики на джойстике и вернула дрона назад в логово своего звездолёта. Тот втянулась, как новорожденный дельфинёнок. Только вот наоборот.

— Ладно. Чёрт с водородом, можно и поинтереснее найти занятия. Что, например, с… — не успела она договорить, как ещё один матовый монитор ожил, вывода ей интригующую надписать: «У ВАС НОВОЕ СООБЩЕНИЕ».

Там, где сейчас находилась Аманда, не проходили коммуникационные межпланетные линии, по которым и общается человечество. Эти линии проходят через сетку ретрансляторов, разбросанных в солнечной системе, посылая сигнал в обход тех мест, которые могут исказить или задержать передачу данных, например, орбита Юпитера. Сигнал ведь и так быстрее скорости света не движется, имея свою задержку. Быстрее скорости света ты его не запустишь, и посылка с Земли будет лететь до Юпитера, в среднем, час. Так что, незачем и так усложнять, и без того нелёгкую, межпланетную жизнь. Так что и это послание летело до Аманды уже добрые несколько сотен минут. А ведь, чтобы оно достигло Эверики, нужно хорошенько прицелиться прямым лазером своей антенной.

Аманда вывела сообщение себе на джойстик и бегло прочитала его. Одна из бровей приподнялась, показывая заинтересованность своей хозяйки. Та в свою очередь перечитала сообщение, после чего запустила двигатель Эверики, выравнивая свой курс.

— А вот и мир зовёт. Летим к Сатурну.

Двухголовый орг

Батискаф Павила медленно раскачивался на волнах. В тихом океане было тихо, как и всегда. Звук от суборбитальных пассажирских самолётов не доставал до этих мест, гася свою силу об слои атмосферы где-то над головой Павила. Молодой физик пару месяцев как сдал свою последнюю научную работу на общественное обозрение, купил себе батискаф и пустился в свободное плаванье. Последней книжкой, которую он прочитал, было Фиаско за авторством классика Станислава Лема. Антропоморфизм и его роль на человеческое общество так сильно повлияло на Павила, что тот решил посветить данной теме аж целую работу, потратив на неё все свои силы и знания. Так что, в данный момент, ему требовалась разрядка. А что может быть лучше, чем наблюдать за сезонной миграцией кашалотов?

Один из спускаемых автономных роботов, принадлежащий батискафу (которому Павил так и не решился дать название. Чёртов антропоморфизм и Лем!), спустился на достаточную глубину, откорректировал свои визуальные датчики, и передавал Павилу на личный планшет видеоизображение спящих вертикально кашалотов. Один из стати, кстати, бодрствовал, и двигался на поверхность. Павил выбросил надувной гамак забор и прыгнул в него следом. Резиновый трос, соединяющий конструкции, натянулся. Павел лёг поудобнее и принялся наблюдать.

Огромное млекопитающее вынырнуло из воды в сорока метрах от Павила, подняв вокруг себя пучину. Кит порождал косой фонтан воды каждый раз, когда делал выдох. Он не двигался, а просто расположился на поверхности, вдыхая воду. Трудно было сказать, видит ли он Павила? Ну, по человеческим меркам. Это всегда и удивляла Павила: млекопитающие, которые выбрали жизнь в океане, а не остались на суще, где их был ждала жёсткая межвидовая конкуренция с другими млекопитающими.

Да, киты поистине умные создания. Для «не-хомосапиенса». У них, как и у дельфинов, есть новая кора, да и размерами как раз подходящая для зарождения настоящего разума. И смотря на медленно погружающегося назад в воду кашалота Павил видел подобие сознания. Но не разума. Не интеллекта, если так будет угодно. Павил ощущал гордость только за один тот факт, что он может наблюдать такое удивительное существо воочию, как кашалот, но ощущал ли тоже самое кит? Нет сомнений, что кит знает, что «что-то» находится «рядом», но, вряд ли, конкретно осознавал что.

Павил вздохнул, наблюдая за уходящим вглубь млекопитающим, которое продолжало пускать забавные фонтанчики, пока окончательно не исчезло, напоследок хлопнув хвостом по водной поверхности.

И тогда Павил остался один. Он закинул руки себе за голову, устремив свой взор в серое небо. Было ранее утро, и между тучками, там, где небо было более ясным, блеклая луна отражала от себя лучи восходящего где-то за спиной Павила, но ещё не видимого, Солнца. Даже не вооружённым глазом были видны метеоритные кратеры. Павил был уверен, что на Земле, но на другой широте, его знакомый Камил в данный момент времени наблюдает за Луной, а свои наблюдения строго записывает и нумерует, как обычно он любит делать. Кстати, Камил был первым, кому Павил показал свою работу по антропоморфизму, но которую Камил не оценил. Сказал, что антропоморфизм — это взгляд ограниченных людей! А поистине верен только антропный принцип. Вот как! Ну и ладно. Если Камил верит, что когда он закрывает глаза Луна перестаёт существовать в реальной вселенной, то пускай. Павил то уверен, что процессы во вселенной существуют вне зависимо от наблюдения. А вот красоту кашалота можно оценить только лишь через наблюдения разумом, то есть — человеком разумным!

Павил услышал звук приближающегося гексокоптера раньше, чем его об этом оповестила система батискафа. Транспортное средство нарушило тишину, что, кстати, запрещается делать в цивилизованном обществе в XXII веке. Павил вполне может и подать в суд на владельца гексокоптера. Но, раз уж кто-то решил прилететь, то значит летят за Павилом, а раз так, то кому-то он потребовался. Индукция — мать её! Кстати, математическая индукция Павилу нравится больше…

И, вообще, разве нельзя было просто послать сообщение? Павил свернул окно трансляции робота на планшете и открыл свою инфополюсную почту, которую он не проверял последнюю неделю. Несколько непрочитанных сообщений, помеченные красным штрих-кодом как «срочны» не удивили Павила, но испугали. А вдруг он сам что-то неправомерное натворил? Скоро он это узнает, ведь гексокоптер уже подлетает к батискафу. Шесть мощных турбин из лёгких сплавов, симметрично расположенных по три на каждой из сторон летательного аппарата, разгоняли волны под собой, образовывая водяные воронки. Сам гексокоптер тоже был сделан из лёгких сплавов графена и титана, и данная конструкция позволяла совершать, поистине, свободное движение. Он мог менять свой угол и крен как ему рассудиться, делая это за секунды. Поэтому он описал полуокружность над головой Павила, вертикально опускаясь вниз. Его продолговатый корпус был окрашен в тёмные тона. Две белых, тонких линии проходили вдоль оси корпуса, намекая, кому принадлежит аппарат. Так что сомнений и быть не могло — они за Павилом. Оставалось только ждать, пока квази-вертолётик уменьшит свою мощность, зависнув у верха батискафа. Из вертолётика вылезет лесенка, конец которой опустится внутрь открытого батискафа, а по ней спустится важный человечик. Важный по обстоятельствам, а не по чину, само собой.

А вот и человечик. В строгом облегающем костюме, словно он только что прилетел с бизнес конференции. Галстук так и норовит оторваться и улететь в турбулентных потоках, образованных вращением лопастей.