В тени над затмением (СИ) - Зайцев Артем. Страница 31

— РИТЭГи? — Леклерк задал вопрос, который его особенно интересовал. — У нас, насколько я помню, нет. Вы их соберёте?

— Да. Это, конечно же, абсолютно устаревшая технология, непригодная для выработки больших мощностей, но для нас будет достаточно. РИТЭГи не так уж и тяжело собрать. На Андане имеются отключенные тепловые источники электроэнергии, выведенные из эксплуатации, насколько я знаю, — Тайлер глянул на Бао, и тот кивнул, подтверждая. — Мы используем изотопы одного из них. Конкретно, это будет источник с диоксидом плутония-238. Элемент источника находится на внешней стороне Андана, — Тайлер вернул изображение станции, увеличив зенитную ось. — Здесь и здесь. Видите? Сетка радиаторов и контур позолоченной фольги. Отсюда мы вытащим один из элементов и разберём.

— Бао, — Леклерк обратился к своему заместителю. — Проблем с работой компьютера Андана не будет?

— Никак нет.

— Этот тепловой источник работал на альфа-распаде. Поэтому, когда мы его вскроем, в космосе, само собой, мы немножко, так сказать, запачкаемся, — продолжил Тайлер, — но это будет сделано в километрах ста от Андана. Нам нужна сама внешняя алюминиевая оболочка. Её мы не будем разбирать, но перестроим, — поверх изображения Андана появилось новое окно, с изображением РИТЭГа «в-разрезе». — Вы, может, уже знаете, что такое РИТЭГ, но я повторю некую информацию. Весь РИТЭГ, как источник электроэнергии, работает от ядерной механики. Энергия, выделяемая при радиоактивном распаде элементов, нагревает рабочее тело, — Тайлер обвёл контур. — Тепловой источник. Термоэлектрогенератор, он же термоконвертер, конвертирует тепловую энергию в электрическую. Из-за потери КПД, значение тепловой всегда выше электрической, поэтому важно отводить как можно больше ненужного тепла, чтобы вся конструкция не расплавилась, — он указал на сетку радиаторов, проведённых по контуру конструкции. Мощность не велика, но мы нашли способ, как поднять её. Мы уплотним внутренние трубы холодильника и переработает термоэлектрогенератор в подкритическое состояние. Мы установим несколько топливных таблеток с изотопом урана-235, которые мы получили с Земли, и деление которого высвобождает нейтроны. Нейтроны захватываются ядрами плутония, вызывая их деление, а получаемая энергия из такого процесса гораздо выше энергии альфа-распада. Тем самым мы увеличим тепловую мощность РИТЭГа. До двух килоВатт электроэнергии.

— Впечатляет, — заметил Леклерк.

— Мы назвали проект «Чикагская поленница-2». Внешний слой поленницы мы обложим радиаторами, но излучение будет небольшим. Не выше общего фона.

— А почему не Сатурнская поленница?

Тайлер пожал плечами.

— QWERTY? Ведь так? — спросил Павил. — Тогда где Y?

— Точка Y — это здесь, — Бао увеличил изображение. — Пятьдесят тысяч километров над поверхностью Сатурна. Предел максимального сближения для нужной работы электроники на данный момент.

— Это гипотетическая точка. Более близко двинуть дефлектор невозможно, — продолжил Тайлер. — И даже такое расстояние — лишь допущение из возможностей.

— Постойте, — перебил всех Павил. — Мы будем работать с Януса? То есть, с чёртова куска льда, диаметров в девяносто километров? С этого детища Одуэна? Ну и как вы предлагаете нам это делать? Расстелить там бунгало?

— Нет. У нас есть Паук.

— Паук? — Павил загнул одну из бровей в форму струны.

Инженеры переглянулись.

Резиновая шапочка для скафандра. Павил, надевая, задумался. Всё дело было в обруче, на постоянное ношение которого так отчаянно настаивал Леклерк. Такой ощутимой дополнительной реальности он ещё не встречал. Они называли её боле просто — АэРкой. Павил был не силён в нейробиотехнологиями, но эта штука на его башке явно считывала резонанс мозга. Не просто так обруч ведь перемодифицирован? У него убран внешний пластиковый слой. Матричная схема оголена. Тело батареи закутано в резиновый мешок. Оранжевое органическое стекло, служащее монитором, абсолютно прозрачно с обоих сторон. И каждый раз, когда Павил напрягал свой ум, зеленовато-фиолетовые блики, размытые в неясные лужицы, пробегали на периферии зрения. Экран фиксировался на движении зрачка, поэтому волны всегда оставались в области периферического зрения, всегда за пределами центральной ямки глаз. Линия монитора шла от одного виска до другого, и нельзя было так отвести в бок глаза, чтобы заметить её край. Оставалось надеяться, что это гамма-излучение в несколько десяткой микроЗивертов играет с матрицей и транзисторами, деформируя картинку. Иначе паранойя Павила в то, что Андан следит за своими хозяевами, начинала нарастать.

Технологии дополнительной реальности давно перешли то ограничение, когда нарисованную трёхмерную модель можно было отличить от настоящего объекта. Тогда, когда процессоры и планки памяти слились в единую структуру, когда стало возможным минимизировать боровский радиус между электронами, когда кристаллические нано-транзистеры стали сверхпроводниками, когда петабайт информации можно стало записывать на носители, объёмами не превышающие человеческий ноготь. Тогда любое разрешение, любые картинки, сделанные на гигапиксельные камеры, стали повседневной обыденностью. И этот девайс, ширина линии которого не превышает и четырёх сантиметров, работающий от обычного ион-алюминиевого аккумулятора, и не потребляющего больше одного ватта в час, может показать Павилу любую картинку, любое изображение, которое не будет отличаться от реальности.

А дело всё в восприятии. Опытный человек чувствует, когда его обманывают. И натянув на себя скафандр, а затем, взяв в руки шароподобный шлем, Павил чувствовал, что через обруч Андан считывает данные. И такие технологии запрещены в инфополюсе человека без его личного разрешения. Не было сомнений, что девайсы, так бережно выданные Бао, были перепрошиты. Жаль, что Павил не силён в высокоуровневом программировании. Но он был почти уверен, что с системы обруча сняты ограничения на бесконечные запросы сервера Андана. Следует спросить об этом Камила. Что он думает?

— Всё в порядке? — Бао, одетый в такой же эластичный скафандр белого цвета, с линиями световозвражателя, похлопал его по плечу.

— Само собой, — машинально ответил Павил.

— Хорошо. Надевай шлем, я проверю всю систему, — Бао покрутил пальцем в пространстве, вращая по окружности некий невидимый объект.

Павил кивнул, опуская шлем себе на голову. Внутри шлем был почти пуст. У него имелась затылочная стенка, а впереди это был обычный прозрачный монитор, с такими же функциями, как и у девайса, представляя из себя прозрачную плоскость визора. Затылочная стенка служила запасным вентилятор, если главный, подключаемый напрямик со скафандра, сломается или выйдет из строя. Ещё там имелся вакуумный зонт из резины (не для полётов), служащий чем-то вроде подушки безопасности: если переднее стекло получит серьёзные повреждения, то зонт быстро (используя перепад давления) накроет собой весь шлем. Как откидывающийся верх у старых кабриолетов. Активируется аварийный маяк. Динамики и микрофон были встроены в днище шлема. Внутри, из-за звуконепроницаемости, можно было воссоздать звук любого объёма. Раньше, до модернизации, лет пятьдесят назад, космонавты всё ещё использовали ларингофон и объёмные, вакуумные наушники, но сейчас их переместили внутрь затылочной стенки, встроив в зонт. Ощущения, будто ты надеваешь не шлем, а маску.

— Отлично, — Бао провёл пальцами вдоль соединительных швов скафандра и шлема, проверяя полное соединение. — Отлично, всё подключено, — он, не касаясь стекла, отстучал пальцем по пространству рядом. — Ты в системе. Вижу твои показатели. Герметичность хорошая.

Визор перед Павилом покрылся дополнительной информацией, вроде ускорения, наклона, расстояния до объектов, на которые фокусировалось зрение. Тогда зачем нужен был обруч?

— А девайс? Можно снять?

— Нет. Лучше не стоит, — Павил не сразу понял, что слышит голос техника через динамики шлема.

— Почему?

— Дополнительный маяк для Андана. Он ещё пригодится. Техника безопасности.