Бераника. Медвежье счастье (СИ) - Дэвлин Джейд. Страница 12

Глава 12

Вежеслав Агренев:

У меня на секунду голос пропал от такой… наглости?

С чего эта дамочка взяла, что я буду ей помогать?

Нет, жлоб, который орет тут не своим голосом, — он мне отвратителен. Но она-то тут при чем?

Я уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но вдова Аддерли меня опередила:

— Я не сомневаюсь, что имперский офицер и человек чести не пройдет мимо женщины с детьми и не оставит ее без помощи и защиты, — глядя прямо мне в глаза прежним требовательным взглядом, выдала она.

И опять меня как ушатом помоев окатили! Да потому что она права! Черт возьми! Она женщина, попавшая в трудное положение не по своей вине! Причем женщина, которая не бросила чужих ей, по сути, детей и ради них отказалась вернуться в нормальный дом к родителям… Она как раз поступила как настоящая дворянка и человек чести.

А я последний подонок. Если тут еще чем-то возмущаюсь, пусть и про себя, и считаю себя при этом мужчиной.

Меня чуть не подбросило от злости. На самого себя и на нее… Да знаю! Знаю, что на нее злиться неправильно! А толку?!

И не помочь ведь не могу. Правильно она рассчитала, черт побери!

— Вот что… м-м-м… любезнейший, — холодно одернул я пыхтящего от ярости старосту. — Объяснитесь. Что вам понадобилось от этой женщины и ее детей?

Бабы вокруг одобрительно загудели — они явно поддерживали в этом вопросе свою товарку, тоже женщину, хоть и другого сословия. Но открыто выступать против старосты опасались — он здесь, в глуши, царь и бог. Такое с непокорной сделать может, что поневоле задумаешься.

— Вы, вашбродь, не по делу суетесь, вот вам круг святой! — забухтел староста, злобно посверкивая глазками то на Беран Аддерли, то на меня. — Здеся сельский торг! И нам тута бунтовщиков не надобно! А заступаться за покушателей — то дело недоброе, не офицерское, и…

— Ты, крапивное семя, думай, что языком поганым ляпаешь! — рыком вмешался поручик Шилов и так грозно навис своим небольшим росточком над бугаистым мужиком, что тот живо втянул голову в плечи и растерянно заморгал. — Ты, смерд, потомственным дворянам и офицерам указывать будешь, что им делать?! А ну пшел вон отсюда!

— Не серчайте, господин поручик, — староста хотя и пожух, а отступать не хотел. — Да только дело мое правое… право, сталбыть, имею! Не давало обчество ей поручительства и не даст никогда! — тут он так глянул на деревенских баб, что они аж попятились. — А без поручительства не могет она тута торговать и не могет!

— Я поручительство дам. Офицерское, — холодно процедил я, стараясь не смотреть на вдову Аддерли. — Этого более чем достаточно, не так ли?

Народ вокруг активно зашушукался, какая-то баба в задних рядах радостно хихикнула — старосту своего здешние, по всему видно, не очень любили. Сами против него не выступали, но поражение встретили скрытыми злорадными усмешками.

— Супротив вашего слова мы, конечно, ничего не скажем, — скрипнув зубами, выдавил жлоб. — Особливо ежели через канцелярию, сталбыть… чтоб бумажка, сталбыть… ежели чего случится, и ответчик чтоб был…

Ах ты и впрямь крапивное семя! Решил, что одно дело тут языком трепануть, а другое официально за вдову бунтовщика поручиться? Этот опарыш деревенский мне тут намекает, что я трус, трепло?!

Очень хотелось по-простому дать быдлу в зубы. Но опускаться до его уровня нельзя.

— Вот ты со мной сейчас в комендатуру и пойдешь, — ледяным тоном объявил я. — Лично засвидетельствуешь поручительство и подпись свою тоже поставишь. Чтоб сомнений ни у кого больше не было. Вперед!

— Пшел! — поручик был гораздо менее склонен вести себя аристократично и с видимым удовольствием ткнул старосту в загривок, направив его в нужную сторону. А сам развернулся и элегантным жестом подхватил руку Беран Аддерли:

— Госпожа, позвольте представиться… поручик Шилов к вашим услугам. В любое время! — и поцеловал ей руку.

Вдова ответила ему вежливой улыбкой, а у меня внутри прямо вскипела внезапная злость и раздражение. Не знаю почему, но этот… хорек, целующий руки, вдруг стал просто… ненавистен. На секунду. А потом я опомнился. Это еще что такое?! Что со мной?!

Передернул плечами, сухо поклонился женщине и зашагал прочь, подталкивая перед собой старосту.

В комендатуре все прошло быстро и буднично, только начальник канцелярии все поглядывал на меня с интересом, но мои нахмуренные брови удержали его от лишних и бестактных вопросов. Староста вякать побоялся и даже подписал поручительство как свидетель.

— Сталбыть, давайте отнесу этой… барыне-то бумагу, — предложил он после того, как писарь стряхнул песок с просохших чернил.

Мне не понравилось, как хитровато блеснули его маленькие поросячьи глазки под нависающими бровями. И в то же время я вовсе не хотел сам нести документ вдове. Не по себе мне рядом с ней…

— Свободен, любезнейший, — поручик Шилов тоже, видимо, разглядел в старосте злой умысел. — Без тебя справимся. Сам отнесу.

Вот это мне тоже почему-то не понравилось. Да просто это неприлично! Женщина только овдовела. Какой бы ни был ублюдок этот Аддерли, а муж. И флиртовать с его вдовой, когда тело толком не остыло…

— Не утруждайтесь, поручик. Раз уж я поручился за госпожу Аддерли, сам ей и передам, — к насмешливому неудовольствию Шилова, я забрал плотный лист гербовой бумаги, машинально проверил четкость печати и вышел из комендатуры, не оглядываясь.

Черт! Похоже, надо будет осадить Деметриса напрямую — намеков он понимать не хочет. Увязался следом, ловелас провинциальный.

К тому моменту, как мы вернулись на место, где стояла тележка вдовы, она уже успела распродать весь свой товар (а интересно… Я сначала думал, что женщина от бедности будет продавать за бесценок хорошие дорогие вещи, оставшиеся от мужа. Но нет. У нее там что-то другое лежало, непонятное, толком не успел рассмотреть) и с помощью старшего пасынка укладывала в телегу какие-то мешки, туески, свертки. Младшие дети держали в руках кое-как плетенные корзинки, в которых, кажется, кудахтали куры. Сама вдова о чем-то степенно и негромко беседовала с деревенскими бабами.

Удивительно. Куда делась ее дворянская спесь? Или я все сам придумал, глядя на графа, а его жену толком и не знал? Просто заранее решил, что она такая же?

Я подошел и уже хотел окликнуть женщину, но вдруг буквально напоролся на хмурый и злой взгляд подростка. Сын Аддерли выглядел чем-то жутко недовольным и на мачеху тоже смотрел сердито. А на меня и особенно на Шилова и вовсе глянул как на врагов.

— Госпожа Аддерли, смею вас уверить, все улажено! — поручик ничтоже сумняшеся опять поймал женщину за руку и поцеловал. На мальчишку он даже внимания не обратил, а зря. Тот буквально зубами уже скрипел от ярости и готов был кинуться на «благодетеля».

— Я думаю, мне следует проводить вас до дома, — тем временем усилил напор Шилов. Вот… фанфарон! Он что, не видит, что женщине уже вовсе не приятно такое настойчивое внимание?!

— Благодарю, господин поручик, но вынуждена отказаться. Я не смею занимать ваше время более необходимого, да и дорога нам с детьми знакома.

Уф, ну и правильно. И взгляд такой подарила — вроде любезный, а Шилов моментально отстал. Но по разгоревшемуся в его глазах огоньку азарта я понял — это временное отступление. И опять разозлился на сослуживца.

Шилов принялся многословно прощаться, я сухо кивнул и уже повернулся, чтобы уйти, когда она вдруг окликнула меня:

— А вас, господин лейтенант, я попросила бы задержаться… на пару минут. Если вам не трудно.

Глава 13

Вежеслав Агренев:

У Шилова был такой забавный вид. Но идти против желания женщины он не посмел, так что у нас с Беран Аддерли появилась возможность поговорить наедине. Ну, то есть… мы просто отошли на пару шагов от тележки, детей и толпы крестьянок.

— Вы что-то хотели, леди?

— Да, господин лейтенант. Я хотела попросить вас уделить еще немного своего внимания старосте, — очень серьезно произнесла вдова. — Я не склонна поддаваться пустой панике, но его взгляд на прощание мне не понравился. Нам с детьми довольно далеко идти до дома по лесу. И я была бы благодарна, если бы вы успели вовремя поднять тревогу, если заметите, что некие подозрительные личности отправятся следом.