Нечаянное счастье (СИ) - Лебедева Ольга. Страница 49

Столярная мастерская находилась за чертой города, а потому её посещение оставили напоследок. Сейчас же Лотта настояла на визите к мастеру Кнетту. Их встреча оказалась весьма продуктивной. Идея Лотты действительно заинтересовала изобретателя. К сожалению, он был начисто лишён коммерческой жилки, а потому оставил вопрос оплаты открытым, сославшись на то, что должен сначала переговорить обо всём с хозяином. Однако, опытный образец он согласился изготовить на собственные средства и не брать сверх потраченного на необходимые материалы ни одной монеты. Лотта удивилась благородству этого человека и была ему благодарна за искреннее желание помочь. Кажется, история Давида не оставила его равнодушным.

В разговоре выяснилось, что тер Эттан всё ещё не вернулся из столицы. О причинах его долгого отсутствия мастер Кнетт распространяться не стал - не знал или не хотел говорить, не важно. Зато Каролина немного расслабилась. Всё это время она с опаской оглядывалась по сторонам, то ли боясь, то ли желая увидеть предмет своих душевных терзаний.

Домой возвращались уже под вечер, торопясь поспеть к ужину. Не хотелось ломать зарождающиеся семейные традиции. День выдался долгим и утомительным, но чрезвычайно плодотворным, так что настроение у всех было приподнятое. Ровно до того момента, как позади них раздался громкий крик и грохот приближающегося экипажа. Райвен едва успел съехать на обочину дороги, в ту же минуту мимо них, не сбавляя скорости, промчалась тяжёлая карета, оставляя за собой пыльный шлейф. Девушки закашлялись, а Райвен коротко выругался. Эта дорога вела прямиком к их новому дому, и посетителей, тем более таких грубых и невоспитанных, они не ждали. А значит, надо было поспешить вслед за незваными гостями и узнать, что им могло понадобиться вдали от проезжих мест.

Подоспели они вовремя. Из дома доносились громкие голоса. Вернее, слышен был только один голос, но зато такой противный, что всем сразу захотелось закрыть ладонями уши, чтобы никогда его не слышать. Райвен велел девушкам оставаться на месте, а сам направился к дому. Однако, Лотта и не думала оставлять его один на один с неприятностями. Никакой опасности она не чувствовала. Вздорные крикливые особы подобны лающим собакам - шуму много, толку мало. Тихий крадущийся зверь куда как опаснее. Разумеется, впечатлительной Вирене лучше оставаться в стороне от скандалов под присмотром Каролины, в то время как ей - жене и хозяйке, просто необходимо находиться рядом с мужем.

Проходя мимо кареты, они заметили мужчину, по-видимому, возницу. Он сделал вид, что занят настолько, что не замечает ничего вокруг, но сам прислушивался к голосу хозяйки, готовый в любой момент откликнуться на её зов.

В доме всё было ещё интереснее. Всегда спокойная Эстер застыла немым изваянием перед разгневанной дамочкой, не давая той пройти на второй этаж. А гостья визгливым голосом отчитывала экономку, по возрасту годившуюся ей в матери, но, кажется, подобные мелочи её нисколько не смущали. Напротив, она считала возможным обращаться к пожилой женщине на ты и требовать от неё немедленного исполнения всех своих приказов.

- Да как ты смеешь не пускать меня к брату, мерзавка?! Немедленно доложи обо мне Давиду и скажи, что я забираю его к себе. Хватит ему мучиться тут в одиночестве. У меня сердце кровью обливается, как представлю, что свой последний час он проведёт вдали от родных и близких.

Тут дамочка всхлипнула и прижала кружевной платочек к уголку глаза, вытирая несуществующую слезинку.

Эстер заметила вошедших Райвена и Лотту первой, и на её лице отразилась такая гамма чувств, что дамочка умолкла на полуслове, не понимая, что означает это выражение радостного облегчения на лице экономки. Потом вздрогнула от спокойного мужского голоса, раздавшегося за её спиной:

- Добрый вечер, тера. Позвольте узнать, что привело вас в мой дом в столь поздний час?

Гостья подскочила, как ужаленная, развернулась на сто восемьдесят градусов и вперилась взглядом в лицо Райвена. В один миг оценила его одежду, натружённые руки, загорелое обветренное лицо. На Лотту она даже внимания не обратила, верно, приняв её за прислугу, которой только так и надлежит одеваться.  Сама же дамочка была разодета в пух и прах. Столичная штучка - вертелось у Лотты на языке определение для этой фифы. По крайней мере, в Сангроссо она не встречала женщин, одетых так изысканно и без сомнения дорого. Одни украшения стоили целое состояние. Да и карета была не из простых. Сразу видно, что сделана на заказ.

- А ты кто такой? - визг незваной гостьи начинал действовать всем на нервы.

Однако Райвен продолжал сохранять спокойствие.

- Я хозяин этого поместья, - ответил он довольно вежливо, но потом добавил: - Не помню, чтобы приглашал вас в гости. Так что, будьте добры, покиньте мой дом немедленно.

Выражение надменного презрения на холёном лице сменилось растерянностью, но лишь на короткий миг. Гостья тут же овладела собой и уже зло прошипела:

- Ты лжёшь, негодяй, Давид не мог продать поместье. Он уже стоит одной ногой в могиле. Любой суд признает его недееспособным, а ты угодишь в тюрьму за мошенничество. Знай, я этого так не оставлю, ты сгниёшь на рудниках, а твоя девка отправится в дом удовольствий, где ей самое место.

Райвен обнял жену за талию и вместе с ней отступил в сторону, освобождая проход. Потом, не повышая голоса, сказал:

- Пошла вон.

- До чего неприятная особа, - передёрнула Лотта плечами, когда гостья с криками и руганью усевшись в карету, отбыла восвояси.

- Боюсь, нам ещё не раз придётся с ней встретиться. Такие, как она, ни перед чем не остановятся, лишь бы добиться своего, - Райвен говорил так уверенно, словно ему уже приходилось сталкиваться с подобными людьми.

- В этом вы правы, - Эстер наконец-то обрела дар речи. - Тиана всегда была такой - избалованной до крайности. Старый хозяин в ней душе не чаял, а девчонка вила из него верёвки. Давиду не перепадало и десятой доли того внимания, которое получала она от отца.

Послышался звон колокольчика, настолько тихий, что если бы не Эстер, то ни Лотта, ни Райвен не обратили бы внимания на этот звук.

- Это Давид, - пояснила экономка, направляясь вверх по лестнице. - Наверное услышал шум и хочет узнать, что тут у нас случилось.

В то же время в дом со двора вошли Каролина и Вирена. Девушки выглядели растерянными. И было от чего растеряться. Сестра Давида покидала поместье, осыпая его обитателей проклятьями и не скупясь на угрозы.

За ужином только и разговоров было, что о скандальной гостье. Давиду было неловко за свою сестру, но все, как могли, его успокаивали и уверяли, что во всём случившемся нет его вины.

Выяснилось, что Тиана уже не в первый раз наносит визит брату. Но о переезде заговорила только сейчас. До этого она трижды предлагала ему прислать в поместье своего управляющего, на что Давид отвечал решительным отказом.

Слишком хорошо он помнил, как повела себя сестра во время оглашения завещания, которое оставил их отец. Справедливо полагая, что дочь, получив в приданое значительную сумму золотом и столичный особняк, уже приняла свою долю наследства, отец решил, что поместье должно полностью отойти к Давиду. Решение было тем более верным, что Тиана никогда не проявляла интереса к сельской жизни. Ей нравилось блистать на светских балах и столичных мероприятиях.

После того, как ей так и не удалось уговорить Давида передать поместье под управление верного ей человека, сестра надолго исчезла из его жизни. Последний визит Тианы состоялся около полугода назад. Честно говоря, всё это время Давид даже не вспоминал о ней. И не удивительно, брат с сестрой не были близки. Разница в десять лет, отсутствие общих интересов, редкие встречи - всё это не способствовало развитию родственных чувств.

Давид уехал в столицу получать образование, когда сестре было восемь, а вернувшись, застал её уже невестой одного из землевладельцев. Семь лет брака не пошли на пользу ни Тиане, ни её мужу. Вскоре они стали жить каждый своей жизнью. Он - в загородном поместье, она - в столичном особняке. Единственное, что связывало супругов - это сын, появившийся на свет в первый же год супружеской жизни. Мальчик жил с отцом и виделся с матерью лишь изредка, но, как это часто бывает, очень её любил.