BioShock: Восторг (ЛП) - Ширли Джон. Страница 23

Салливан начал смеяться, но понял, что Синклер не шутит.

– Но Тененбаум, – продолжил Синклер, – она выкачивает кровь из людей ведрами, там не один пострадавший.

– Вы боитесь, что делаете что-то… неэтичное? – это было слово, которое в Восторге использовалось не так уж часто.

Синклер моргнул:

– Хм? Неэтичное? Черт, шеф, в течение долгих лет я думаю об альтруизме и всем подобном так же, как и Эндрю. Почему, как думаешь, мне удалось попасть сюда раньше многих? Волноваться об этике – я этим не занимаюсь. Я прибыл сюда, чтобы разбогатеть; ты не поймаешь меня за благотворительностью, – он ткнул пальцем в Салливана, чтобы подчеркнуть свои слова, – ни для одного человека, ни для толпы людей. Я читаю каждый выпуск «Популярной науки и механики» от корки до корки. Я приверженец научной философии Восторга. Но…

– Да?

– Здесь все-таки есть некоторые правила, ведь так? Я просто чувствую, что люди могут взяться за оружие, если мы зайдем слишком далеко. Я не уверен, что эта Тененбаум не сделает чего-нибудь подобного. Или этот человек, Сушонг…

– Мы можем заключить под стражу тех, кто создает проблемы, но это должны быть, скажем так, отпетые убийцы. Воры. Насильники. Крупные контрабандисты. Все в этом духе. Мы строго следим за водонепроницаемостью Восторга и за теми, кто пытается покинуть город. Но кроме этого… – Салливан пожал плечами. – Не так много законов. Один тип на днях открыл магазин под названьем «Кока Восторга». Растит там кусты коки под особыми красными лампами. Я слышал, что он делает кокаин из листьев. Или утверждает, что делает. В этих шприцах может быть что угодно. Дал мне повод для беспокойства, когда я увидел, в каком состоянии от него выходят люди, их там каким угодно дерьмом могут накачивать! Но Райан считает, что все нормально. Так что, думаю, взять немного лишней крови… пока все добровольно… это не проблема.

– Ага. Надеюсь, что это так, – Синклер кивнул. – Мой старик полагал, что мы должны трудиться ради общего блага, и чем это закончилось? Меня не волнует ничего, кроме первого места. И все же не хочу, чтобы общественность стала под ружье. Слышали эти дрязги? Говорят о… профсоюзах? О чем-то таком?

Салливан думал о своем виски, но это вернуло его в реальность.

– Я так понимаю, что вы слышали о чем-то? Мистер Райан постоянно беспокоится о коммунистических агентах…

– Кое-какие слухи от наших ребят из отдела обслуживания. Слышал, как они говорили о месте, которое рабочие оборудовали для себя там, внизу. Что-то вроде простых трущоб. Но кто знает, что там происходит?

Салливан достал бумагу и карандаш из кармана пальто:

– Есть какие-нибудь имена для меня?

Синклер открыл ящик стола и вынул оттуда пинтовую бутылку:

– Несколько. Как насчет пропустить по стаканчику, шеф? Сейчас самое время. Это с моей винокурни «Синклер Спиритс». Очень хорошее, раз уж я сам об этом говорю…

– Август, я чувствую в тебе родственную душу! Ты наливай, а я пока запишу…

«Дары Нептуна», нижний причал

1949

Эндрю Райан испытал странное чувство, когда посмотрел на вывеску с надписью «ФОНТЕЙН ФИШЕРИС». Он и шеф Салливан наблюдали за тем, как двое здоровенных рабочих, стоя на стремянках, монтировали ее под потолком на территории нижнего причала. Райан не верил в приметы или во что-либо сверхъестественное. Но было в этом знаке рыболовства нечто тревожившее его. Фрэнк Фонтейн обустроил офис, конвейерную ленту для рыбы, большие морозильные камеры для длительного хранения улова. Ничего неожиданного.

Но ощущение необъяснимого страха возвращалось всякий раз, когда Райан смотрел на неоновую вывеску, и, казалось, оно усилилось, переросло во внутреннюю дрожь, когда буквы загорелись. Действительно хорошая вывеска, на которой слово «ФОНТЕЙН» светилось электрическим синим неоном, а «ФИШЕРИС», под неоновой рыбой на деревянном фоне, – желтым.

– Все посмотрели в «Дарах Нептуна», босс? – спросил Салливан, взглянув на свои карманные часы. Здесь было холодно, можно было даже видеть собственное дыхание, и они потратили уже несколько часов, инспектируя новое предприятие, стараясь прочувствовать, что же все-таки пустило корни в Восторге.

Райан услышал всплеск воды невдалеке от пилонов и повернулся посмотреть на небольшое судно, похожее на буксир; оно приближалось к пристани, дым от его двигателя затягивало в вентиляционные отверстия в низком потолке. Нижний причал был закрытым пространством, спроектированным так, чтобы казаться естественным благодаря мелководью, из которого выступала деревянная пристань. Рядом стоял какой-то корабль, уже разгрузивший рыбу и прочие товары в соседней камере. Еще одна особенность Восторга: судно, которое не было субмариной, но могло передвигаться в морских глубинах.

– Мистер Райан, как вы, сэр?

Райан обернулся к «Фонтейн Фишерис» и взглянул на Фрэнка Фонтейна, стоявшего в дверном проеме и державшего руки в карманах. На нем было желтое пальто и костюм-тройка, черные туфли в гетрах. На лысой голове бликами отражался синий свет от вывески – его собственное имя светилось над ним. В одном шаге от него курил и щурился от сигаретного дыма бандитского вида телохранитель, которого Фонтейн привез недавно, – Реджи, кажется. Этот Реджи смотрел на Салливана с какой-то презрительной ухмылкой.

Райан вежливо кивнул:

– Фонтейн. Похоже, вы неплохо устроились здесь. Мне нравится эта вывеска. Весь этот неон делает Восторг ярче.

Фонтейн кивнул, посмотрев вверх:

– Да. Светит, прямо как 42-я на Манхэттене ²⁷. Я помог вам, мистер Райан? А то как раз собирался проверить мою рыболовную субмарину...

– Ах да. Рыболовные субмарины. Мне хотелось бы посмотреть их документы.

– Вот так? Вас это беспокоит? – тон Фонтейна был холодным, за уважением таилась издевка.

– В Восторге достаточно протечек, – иронично отметил Райан. – Мы не хотим, чтобы что-то лишнее проникало сюда или же ускользало во внешний мир. Никто не приезжает и не покидает это место без специального разрешения.

– Если в Восторге так любят соблюдать правила, то их тут должно быть немерено, – пробормотал Реджи.

– У нас ровно столько правил, сколько необходимо, – сказал Райан. – Никакого грабежа. Но и никто не уезжает из Восторга и не ввозит товары, которые мы не хотим здесь видеть. Никаких продуктов и религии, никакой «Библии» или других «священных» книг. Предметы роскоши мы будем производить здесь сами так скоро, как только сможем. Никаких писем и переписки с внешним миром. Секретность – наша защита.

– Я не смог бы не узнать о ваших законах о контрабанде, – усмехнулся Фонтейн, – вы прислали мне их в кабинет. Письмо с такими большими, черными буквами. Или ваш человек прислал.

Салливан хмыкнул сам себе.

– Я думаю, вы меня понимаете, – сказал Райан, тщательно сохраняя в голосе деловой тон. – Рыбный промысел может оказаться слабым звеном… – он замялся, аккуратно подбирал слова. Фонтейн был сильным предпринимателем, и Райану это нравилось. Он даже собирался перекупать у «Райан Энтерпрайзес» площади для новых магазинов. Все в духе Восторга. Но Райан должен был показать Фонтейну, где проходят границы. – Рыбак не должен привозить в Восторг ничего, кроме рыбы.

На лице Фонтейна мелькнула улыбка:

– У нас нет проблем с тем, чтобы отличать рыбу от не-рыбы. Запах. Специальные весы.

Реджи тихо рассмеялся.

Райан прокашлялся и продолжил:

– Мы здесь все личности, Фонтейн. Но еще и звенья в Великой Цепи производства... Великая Цепь объединяет нас, когда мы трудимся во имя собственных интересов. Но если кто-то разрывает эту цепь ввозом контрабанды, то он слабое звено. Даже идеи могут быть контрабандой…

Фонтейн улыбнулся:

– Самым опасным ее видом, мистер Райан.

– Я желаю вам удачи и процветания бизнесу, – ответил тот.

– А я бы, знаете ли, чувствовал себя куда более причастным к этому городу, если бы вы пригласили меня в Совет Восторга, – мягко произнес Фонтейн и прикурил от золотой зажигалки. – Хотите сигару?