Точка Выбора (СИ) - Горцев Николай. Страница 52

- Да, страшная штука этот камень. - признался я Лере за столом, завтракая с ней в обеденное время. - Мне от него не по себе.

- Да, поймать бы твоего Валуя… - думала вслух Лера. - И выпытать у него что это за камень.

- Ты не забывай, он говорил о камне в моей старой реальности. - уточнил я. - Далеко не факт, что он знает о них и в этой.

- Да как не знает, знает! - стукнула ладошкой по столу Валера. - Машину мы его нашли недалеко от этой твоей лесопилки, а значит он тоже работает на Ивана. Иван занимается этими штуковинами ещё с советских времён, а значит они есть в его распоряжении и сейчас! Так что всё он знает, знал ещё до того, как эти реальности разошлись.

- И всё-равно как-то не по себе мне. Вдруг мы будем пытать невинного человека?

- Да не бери в голову! Этот невинный тебе и здесь череп проломит запросто. Да и потом, может спьяну сам всё расскажет.

- А если не расскажет?

- Тогда разморозь лучше кровь. И ещё мяса купи, пусть крови будет побольше. Вдруг наш диалог затянется.

Я вспомнил своё отвращение к запаху и виду свинины и понял, что мне не хочется заниматься этим.

- Может вечером?

- До вечера всё должно быть уже готово, так что купи сейчас! - Лера увидела моё отвращение и добавила: - А с кровью я сама, ты главное купи.

Связанное тело в футболке «спартака» сидело в старом советском кресле. Я заканчивал привязывать ноги к ножкам кресла. Лера аккуратно, но плотно повязала фанатский шарф на глаза. Другой конец шарфа был завязан за подголовник кресла — чтобы голова не падала. Лера действительно держалась молодцом: меня бы после такого количества выпитого пива развезло напрочь. Впрочем, улыбка Леры и периодические смешки давали знать о том, что она едва контролирует своё состояние.

Однако Валую было всё равно. Он спал беспробудным сном после нехилой дозы снотворного, подмешанного в пиво. И даже если он мог бы сейчас проснуться трезвым, то вряд ли вспомнил бы все события текущего вечера, начиная со второго раунда матча «спартак — зенит». А всё потому, что пить надо меньше. Если большая часть фанатов «спартака» пришла в паб «витязь» просто поболеть, и пропустила максимум один-два бакала пива, а некоторые люди вроде меня вообще не пили, то Валуй оказался большим любителем выпить. Столь большим, что даже приехал в паб на общественном транспорте. И Валера, к нашей удаче, оказалась права, столь крупный матч настоящий фанат не пропустит, а Валуй, на своё горе, оказался настоящим фанатом.

И теперь вот он сидит, связанный по рукам и ногам, и дрыхнет в кресле, даже не подозревая что я уже устанавливаю над ним медицинскую капельницу и заливаю в неё тёплую свиную кровь. Именно свиную — большего это животное, по крайней мере, если здесь он такой же, как в той прошлой вероятности, не заслуживает.

Лера всё-таки не удержалась от смеха, всё равно недостаточно громкого, чтобы разбудить спящего, смотря на происходящее в тусклом свете фонаря действо. Куда ей — к литру выпитого пива она добавила ещё и несколько рюмок коньяка. Для дела, конечно, - за знакомство. Знакомство оказалось весьма странным, ибо раньше засыпать после такого количества алкоголя, да ещё прямо в баре, Валую не доводилось. Впрочем, пить коньяк со снотворным ему тоже не доводилось. К счастью для нас, в баре не было близких друзей Валуя, рвущихся отвести здоровяка домой после матча. Кроме нас с Валерой. Было много знакомых, однако отвезти его, когда он почувствовал, что пора вызывать такси, подрядились именно мы (впрочем, мы были рядом, и возможно просто оказались первыми), намекнув что нам ехать в те же районы.

И мы действительно поехали в эти районы. Только не к дому Валуя, которого на самом деле зовут Владимир, и не Валуев, как можно было бы подумать, а Глушков, ведь прозвище он получил за свои габариты, схожие с пропорциями известного боксёра, а никак не за фамилию. А поехали мы мимо тех самых мест, где находится предприятие Ивана, фамилию которого я опять благополучно забыл (будь она неладна!), в тот самый лесок, где однажды через четыре месяца и где-то в другой реальности будут пытаться обменять меня на волшебный камушек, будто я какой-то товар.

Так как Валуй не уснул сразу, в машине Лера добавила ещё одну дозу снотворного в бутылку пива и предложила выпить из горла за лучшую в мире команду - «За Спартак!». Последний тост окончательно вырубил здоровяка, и хорошо так вырубил, ведь приехав в тот самый лесок когда едва стемнело, мы нашли знакомую мне по гугл-картам заброшку, заехали внутрь, перетащили храпящее тело на приготовленное заранее кресло, купленное с рук в интернете, отогнали «весту» подальше и даже связали его, не получив ни единого слова в свою сторону. Только храп.

Да, жаль конечно, что не было другой возможности поближе «познакомиться» с этим любителем нанесения тяжких телесных, ведь в баре нас видела куча людей, и в случае чего (мало ли, не рассчитали дозу снотворного и сердце не выдержало) нам пришлось бы прятать труп так, чтобы никто никогда не нашёл. Ведь «нет тела — нет дела», как завещал великий «батька». Но пока кажется, что у Валуя здоровье железное. А искать он нас он вряд ли решится. На то есть мой хитрый план. Конечно, он может и не сработать. Но что-то мне подсказывает, что всё будет нормально: и информацию мы всю из него вытащим, и жаловаться он никому не побежит, ибо будет бояться.

В общем, кровь, вылитая из термоса, уже остывала до нужного состояния, слегка разбавленная холодной водой. Я принялся колоть в руку Валуя обезболивающее. После того, как игла вошла в неё, рука непроизвольно вздрогнула, и здоровяк что-то пробормотал про себя. Однако тут же провалился в сон опять, а обезболивающее начало поступать в его мышцу. Через пару минут его рука, вероятно, уже занемела и ничего не чувствовала. Нужно было не переборщить с обезболивающим — мало ли, догадается потом. Впрочем, после тех приключений, что я ему устрою, онемение мышцы может быть и не почувствуется, а если и будет чувствоваться, здоровяк наверняка подумает, что это от порезанных вен.

Первый надрез очень хотела сделать Лера, однако я её отговорил со словами: «Дура, убьёшь же!». Взяв лезвие я начал проводить им в местах, где вены лежат достаточно глубоко, Лера же стирала ваткой кровь. В тех местах, где свет фонаря высвечивал вены, я старался резать неглубоко, почти царапать, чтобы не задеть их. Где вен не было, я старался делать более глубокий надрез, и именно оттуда обильно текла кровь. В такие моменты Валуй едва не просыпался, дёргался, вздрагивал, но снова засыпал. Мне хватило терпения чтобы довести порез от лезвия до противоположного края руки, оставив неглубокую, но на вид очень внушительную рану.

Кровотечения вызвать она не могла, и уже через несколько минут эта кровь должна была свернуться. Но чтобы этого не произошло в дело вступала капельница, катетер и кусочек изоляционной ленты. Лентой край капельницы был закреплён на руке Валуя так, чтобы свежая кровь температуры тела поступала по ней прямо на руку спортивного фаната. Капельницу он вряд ли почувствует после обезболивающего, а вот стекающую по руке тёплую жидкость — да.

Для пущей остроты я посыпал на рану мелкой солью — теперь хотя бы жжение и покалывание дойдут до рецепторов даже учитывая обезболивающее, а свежая свиная кровь через несколько минут смоет все крупицы соли с руки. Это возымело действие — валуй спьяну начал что-то бормотать и дёргаться, пока ещё не понимая, где оказался. Нашатырный спирт, поднесённый к носу, привёл его сознание в большую бодрость.

- Где я? - всё ещё сонным голосом спросил он, попытавшись пошевелить конечностями.

Тут же поняв, что тело крепко привязано, он вскрикнул. Кортизол и адреналин, выброшенные в кровь, прогнали сон и даже частично сняли похмелье. На секунду он попытался прислушаться и понять, где находится. Именно в этот момент в ход вступил мой главный козырь: я щёлкнул сенсор и включил секретный механизм, природу которого пытался узнать, прямо в полуметре от Валуя. Голограммное свечение осветило пространство едва ли не ярче тусклого фонаря, у которого, похоже, уже садились батарейки. Фиолетовое сияние отражалось от яркой полированной поверхности металлической балки, на которой висела капельница. Непонятное стрекотание опять возникло из неоткуда, и Валуй, услышав его, встрепенулся.