Рабы Тьмы - Френч Джон. Страница 34

Малогарст моргнул. Перед глазами всё плыло, крики по–прежнему звенели в ушах… Нет, не крики: сирены. Боевые сирены.

— Почему? — выдохнул он. — Что происходит?

— Враги, — оскалился Экаддон. — Псы Императора нашли нас.

То была пещера с гладкими стенами — наподобие внутренностей огромной морской ракушки. Мосты из некоего блестящего вещества пересекали ее крест–накрест, точно паутина. Полированные кристаллы располагались на изогнутых арках в каждой точке, где соединялась пара этих тонких мостов. Кристаллы — высотой в рост смертного человека — испускали бледное свечение. Между ними потрескивали молнии. Там, где мостики встречались со стеной Паутины, открывались округлые провалы в окутанную туманом даль. Лайак осознал, что и сам выбежал из одного такого отверстия. Перед ним уходил вперед узкий мост.

Нити перестрелки прошивали пространство между изящными мостами. Воины в алом бежали вперед, лучи энергии и потоки снарядов всполохами вырывались из их оружия в направлении невидимых целей. В воксе Лайака раздался крик, а следом его уши наполнились щелкающим скрежетом, похожим на трение крыльев насекомых. Он знал этот звук: то был голос Безмолвных. Без языков они не могли изъясняться связно, но в бою они управляли треском и шипением в воксе, создавая язык, вздымавшийся, точно рев пыльной бури.

— Стойте здесь, — бросил он рабам клинка. — Защищайте оракула.

Он выбежал на середину узкого моста.

— Кситрас’ка’хемек, — выдохнул он. Серебряные зубы маски с хрустом разошлись и сомкнулись, когда нечестивое слово прорвалось сквозь них. Звук обрел форму. Дымно–черные символы взметнулись за спиной Лайака, опрокидываясь, расползаясь, меняя облик. Очертания перьев и изогнутых когтей задрожали, обретая эфирное бытие.

Пронзительные, голодные вопли раскололи воздух. Воля Лайака потекла по узам, соединяющим его с демонами, и они закружились высоко над ним, словно рожденная тенями стая ворон. Его зрение слилось с многомерной картиной восприятия демонов. Всё перед взором окрасилось алым. Разум Лайака впитывал виденное, сплавляя его с тем, что видели его собственные глаза.

Он увидел врагов, в которых стреляли его братья. Для зрения демонов они пылали белым. Плюмажи на их высоких шлемах развевались, когда они взмахивали своими алебардами. То были золотые создания; их сущность была пронизана грозовыми сполохами — как если бы они были сотворены из молний.

«Кустодии, — подумал Лайак. — Спутники Императора и преданные лишь ему воины».

И перед отрядом Кустодиев стоял Лоргар. Сила окружала его ореолом, мерцая, обращая свет в тень, когда на него опускались удары, скручивая стрелы энергии в огненные шнуры. Его алая броня казалась черной среди пылающего сияния. Увенчанный лезвиями скипетр был у него в руке; каждый его удар звучал вскриком. Пока Лайак смотрел, один из кустодиев отступил на шаг, уворачиваясь от пронесшегося мимо скипетра, а следом повернулся и сделал выпад копьем. Удар пел убийственным изяществом. Но так и не достиг цели. Ураган силы, окружавший Лоргара, ударил по кустодию. На мгновение ярко вспыхнул мистический алгоритм, вделанный в броню воина. Следом кустодий распался на части. Броня стала золой, плоть — пеплом, кости — черными щепками, разметанными ветром. Лоргар даже не сбился с шага.

Для многих он был жрецом, демагогом, способным вдохновлять смертных на деяния, что прорвут завесу небес. Лайак был свидетелем подобному; был свидетелем тому, как перед примархом замолкает, устрашившись, завоеванный город, а затем возносит свои голоса в хвале богам. Но в это мгновение Лайак видел, что Лоргар был никакой не жрец; он был — убийственная сила веры, обретшая форму.

Отряд одетых в алую броню Несущих Слово двигался вслед за своим повелителем. Безмолвные крики ликования вырывались из их безъязыких ртов. Двое кустодиев стояли на мосту перед ними и их примархом. Они не бежали, хотя обязаны были знать, что умрут. Лайак полагал, что некоторые сочли бы такую стойкость достойной почестей; для него же она заслуживала лишь презрения. Кустодии не проявляли храбрости, принимая мученичество; их души были изуродованы, отнимая у них возможность решиться на самопожертвование добровольно.

Они, впрочем, хорошо сражались — отходили назад, вращая копья приемами, которые невозможно было распознать, и не прекращая вести огонь даже в повороте.

Лоргар опустил скипетр на кустодия. Золотой воин двигался быстрее, чем мог бы отследить глаз, но удар шипованного навершия достиг цели. Смятое золото и горелая плоть разлетелись в стороны от скипетра, когда тот поднялся

Сверху обрушился дождь выстрелов. Разрывные снаряды ударили в ближайших к Лоргару Несущих Слово. Обломки брони и кровавые клочья рухнули с моста. Огонь и взрывы взбаламутили воздух вокруг примарха.

Трио автоматонов показалось на мосту над кустодиями и примархом. Их броня была красного цвета заходящих солнц, и знаки Механикум Марса покрывали ее паутиной двоичного кода. Казалось, они свисают с моста, подвешенные за ноги, целясь поверх своих голов батареями орудий, приводимых в движение поршнями. За тем исключением, конечно, что со своей собственной точки зрения они не находились вверх ногами.

Лайак выпустил стайку демонов в воздух между автоматонами и их целями. Лучи прицелов метнулись к ним, повернулись орудия. Крылатые демоны вскрикнули и попытались увильнуть в сторону. Воля Лайака хлестнула по ним, удерживая их вместе, и они влетели прямо в поток огня. Тела из склизкой кожи и черных перьев разлетелись на части. Лайак почувствовал, как демоны растворяются, становясь ничем, и услышал проклятия, с которыми они погружались обратно в глубины варпа. Они продержались семь секунд.

Но этого было достаточно.

Лоргар выступил из пылающего воздуха. Его глаза сделались окнами в царство пламени. Он воздел руку. Медленный, торжественный жест, ладонь раскрыта, словно в благословении. Ближайший автоматон вспыхнул раскаленной белизной. Снаряды и топливо взорвались. Поршни расплавились. Автоматон осел вперед, точно восковая кукла под пламенем резака.

Лайак теперь был посередине моста, прямо под примархом. Огонь вспыхивал сверху и справа от него, ударяя по Несущим Слово, которые пытались добраться до своего примарха. Лайак резко обернулся — еще одна пара автоматонов заняла позицию на другом мосту. Луч прицела одной из машин уперся в него. Орудия повернулись. Стабилизаторы отдачи защелкнулись с шипением поршней.

— Хии’на’ук, — выговорил Лайак. Слово обрело сущность и устремилось, пылая, к стреляющим автоматонам. Крупнокалиберные снаряды врезались в гниющую плоть — демон проявлялся в реальности. Семь крыльев развернулись из–под его брюха. Скопления фасеточных глаз блестели над длинным хоботком. Насекомые ноги — в метр длиной — свисали с тела. Личинки и гной сыпались с существа; оно бросилось на автоматонов. Ударили выстрелы, разбрызгивая гниющий жир и окровавленное мясо. Автоматоны разогнули ноги, пытаясь отступить и перестроиться. Демон врезался в первого из них, опрокинув его назад. Гладкая костяная поверхность моста брызнула осколками. Автоматон тщетно сопротивлялся, боевые протоколы не в силах были выбрать алгоритм действий. Демон душил его, обвив ногами корпус и капая кислотной слюной, пока его хоботок ввинчивался во внутренности машины. Второй автоматон еще стоял на месте, приняв позицию для стрельбы, когда демон снова взвился в воздух и бросился на него.

Лайак отвернулся, оставив демона на произвол инстинктов, и отыскал взглядом Лоргара. Примарх стоял в центре шторма из огня и дыма. На мосту появились новые кустодии, наступая с обеих сторон под прикрытием высоких щитов, а отряды на других мостах обрушивали на примарха шквалы выстрелов.

Лоргар остановился; убийственный огонь откатился назад, когда воздух вокруг него замерцал от психической мощи. Несущие Слово теперь обступали его — молчаливое алое кольцо. Кустодии наступали, и на мгновение Лайак увидел их, пусть даже краем глаза.