Леди и детектив, или Щепотка невезения (СИ) - Зволинская Ирина. Страница 12

— Играет шарманка, играет шарманка! Рыдает шарманка, страдает шарманка!

От громкости и душевности исполнения у меня открылся рот, а певец допел:

— Но в Бридже она чу — же — странка!

— Браво! Браво! — захлопал Кельвин.

За годы жизни в столице видавший и не такое, а потому почти не удивившись поющему клошару в розовых перьях, он сообразил, чем расположить к себе творческую личность. Восхищением, конечно, и теперь хвалил исполнение старинной народной песни.

— Невероятно! Невероятно! Сколько экспрессии, сколько души! — смахнул он невидимую слезинку.

— Благодарю, — низко наклонил голову мужчина, так что его кепка слетела к ногам Кельвина.

Сосед тут же поднял её с земли и, небрежно стряхнув пыль, протянул хозяину.

— Как приятно, когда молодежь ценит искусство, — с достоинством произнес столичный уличный житель, а потом заметил меня, скромно держащую руль велосипеда. — Леди, — польстил он мне и расплылся в широкой улыбке, удивительно очаровательной и полной вполне здоровых зубов, — разрешите представиться, мистер Серж Гарельски. Рад видеть такую прелестную девушку среди своих поклонниц! Но, позвольте поинтересоваться, где я мог видеть вас раньше? Ваше лицо кажется мне знакомым, — немного нахмурился он, но потом что-то решил и расцвел еще больше, — Неужели вы пришли не в первый раз?

— Э — э–э, — только и смогла ответить я.

— Леди Эванжелина обожает музыку, — подтвердил Кельвин.

— Да, — отмерла я, — очень люблю.

— Что-ж, тогда я рад буду представить вашему вниманию свою бессменную программу «Летние деньки», — довольно проговорил клошар и подтянул ремень аккордеона, приготовившись к концерту.

— Мистер Серж, одну минутку, — остановил его романист.

— Да? — поправил тот сползшие очки.

— Видите ли, дело в том, что мы с леди немного опаздываем. Наша подруга сегодня выступает на сцене, и мы должны быть в театре с минуты на минуту.

— А, так вы хотите заказать ей песню в качестве подарка после выступления! — догадался мистер Гарельски. — Понимаю, прекрасный выбор! Новых песен у меня, к сожалению, пока нет. Современные композиторы удивительно падки на деньги, — доверительно пожаловался он нам. — Но кое-что из старой классики должно подойти.

Мы с Кельвином переглянулись.

— Ну… в общем-то да, — подтвердила я. — Но это не единственная причина по которой мы вынуждены были вас побеспокоить. Дело в том, что ваше боа, — Серж при упоминании своей находки оживился и нежно погладил розовые перья, — ваше боа как раз одно из составляющих костюма нашей подруги. Мы везли ей его на выступление, обронили, и теперь нам очень хотелось бы получить его обратно.

Серж нахмурился, а Кельвин проявил чудеса дипломатии, предложив:

— Может быть, вы могли бы обменять его на этот прекрасный белый шарф, на голове леди Эванжелины?

Мистер Гарельски задумчиво посмотрел на мой хвост. Противоречивые сомнения раздирали творческую душу музыканта. Розовые перья, вне всякого сомнения, ярче и дороже. Но белый шелковый шарф был мужским и подходил к нынешнему образу Сержа намного больше.

— Не знаю… — пропустил он перья сквозь пальцы. — Что-то я не уверен в равноценности такой замены. Пожалуй, перья всё-таки нравятся мне больше, — и он, обиженный нашим нежеланием приобщиться к прослушиванию великолепной музыки, развернулся, чтобы скрыться в тени под опорами моста.

— Мистер Гарельски, подождите! — крикнула я ему вслед. — У нас есть для вас предложение, от которого невозможно отказаться!

— Внимаю? — дал он нам последний шанс его заинтересовать.

И осененная внезапной догадкой, я его не разочаровала:

— Мой друг — поэт-песенник! И он готов предложить вам новую песню совершенно бесплатно.

Зря я думала, что Кельвина уже ничем не удивить. После моих слов он повторил мою недавнюю пантомиму и ошарашенно открыл рот, вдобавок выпучив глаза от раздирающего его изнутри возмущения. Еще бы, он столько лет никому не доверял исполнение его гениальных творений, а я одним махом решила эту дилемму. Да еще и так неожиданно.

— Неужели? — обрадовался музыкант. — Так это меняет дело! Действительно, шарф и песня — достойная плата за эту шикарную вещь! — на радостях вырвал он перо из этой самой вещи.

Романист достал часы и, печально вздохнув, спросил:

— До начала выступления десять минут. Мистер Гарельски, не могли бы вы отдать нам боа прямо сейчас? Обещаю, что завтра утром привезу вам ноты.

Я же в это время протягивала клошару белый шарф.

— Не хочу обидеть вас недоверием, — чинно ответил Серж, — но песня вперёд. И всё же, где я мог вас видеть? — глядя на мои кудряшки, снова поинтересовался он.

— Мистер Гарельски, — продолжила я торги, — нам необходимо вернуть перья прямо сейчас. Если мы не сможем этого сделать, наше предложение теряет свою актуальность. Но вы можете пойти с нами, удостовериться в правдивости нашей истории, и убедиться в честности намерений в отношении вас, — скороговоркой добавила я, глядя на нахмуренные брови клошара.

— Решено! — согласился мужчина и забрал белый шарф из моих рук в знак скрепления сделки. — Боа вашей подруге я передам лично.

— Договорились, — пожал протянутую руку Кельвин.

До начала представления оставались считанные минуты, даже по самым скромным прикидкам идти нам было вдвое дольше. С учетом того, что мистер Гарельски решил воспользоваться вынужденными слушателями и не просто шел, но пел «Летние деньки», подыгрывая себе на аккордионе, скорость наша оставляла желать лучшего. Мы достигли знаменитой «Розовой Мельницы» в пятнадцать минут десятого, и только надежда, что Алиша выступает не первой, не позволила нам окончательно отчаяться.

Самым примечательным во всей этой ситуации было то, что Серж пел очень даже неплохо. В какой-то момент я поймала себя на том, что иду с ним рядом, не просто слушая, но и подпевая «Шарманку». А он довольно щурится, глядя на меня как кот, объевшийся сметаны. Несмотря на жалкий вид, пахло от него вовсе не бездомным, а чуть солоноватым, словно морской бриз, одеколоном. Черные глаза за стеклами давно разбитых очков озорно сверкали, а руки умело управлялись с музыкальным инструментом, да так лихо, что он умудрялся ловить меня за руку для поцелуя, не прерывая мелодии.

Стемнело. Город подмигивал нам яркими вывесками магазинов, огнями фонарей, электрическими лампочками и свечами за окнами дорогих ресторанов. Кабаре «Розовая мельница» — небольшое неприметное здание с розовой мельницей на крыше в натуральную величину радостно крутило лопастями и встречало припозднившихся гостей. Из распахнутых дверей доносилась весёлая музыка, два здоровенных охранника на входе в кабаре вежливо запускали хорошо одетых посетителей разного возраста и преимущественно мужского пола. Высокий стройный джентельмен у самых дверей чем-то напомнил мне мистера Сильвера, и я печально вздохнула. И почему симпатичные мужчины или женаты, или непременно вечерами таскаются поглазеть на голые женские ножки?

«И всё же, какой мерзавец, — вспомнила я, — сначала сделал всё, чтобы очаровать. Благородно ухаживал, и мало того, что предложил поехать с ним в отель, так еще и оказался женат». Я снова разозлилась. Какие-то странные, относительно Сильвера, у меня выводы. Это что же получается, если бы он не был женат, я бы согласилась?

Обдумывая нелогичность собственных мыслей, я продолжила смотреть на заинтересовавшего меня мужчину. Он почувствовал направленное внимание и развернулся в полоборота. Я быстро спряталась за Сержа, чтобы лишний раз не сравнивать Эндрю и неизвестного.

«Хватит вообще о нём думать, то же мне, нашла героя романа!» — приказала я себе, а потом, не послушавшись умного совета, из-за плеча мистера Гарельски проследила, как мужчина заходит в кабаре.

Когда мы скромно пристроились в конец небольшой очереди, на нас стали коситься желающие посмотреть представление, а охранники привстали на носочки и выразительно переглянулись между собой. Стало совершенно ясно, что прорваться через эту преграду — непосильная для нашей компании задача.