Поцелуй Мрака (СИ) - Спини Кэтти. Страница 29

Не дыша, не чувствуя биения собственного сердца, Марисоль медленно обернулась и встретилась взглядом с бездонными глазами. В этот раз они не были синими. Они были черными.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я люблю тебя… – сказала она на удивление ровным голосом.

Глаза Фоско расширились. Ужас отразился в них.

– Уходи… – прохрипел он. – Прошу тебя, исчезни, – послышалась мольба в его голосе.

– Нет. Я люблю тебя… – повторила Марисоль настойчиво и сделала робкий шаг в его направлении.

Он выставил вперед руку, будто защищаясь от смертоносного удара.

– Не приближайся ко мне, Марисоль! – произнес он требовательно, но голос дрогнул в конце фразы. Впервые в жизни он назвал ее по имени.

– Я люблю тебя, понимаешь? – пыталась она разрушить падающую преграду между ними, которую Фоско из последних сил подпирал.

– Оставь эти глупости. Любви не существует, – произнес он жестко.

– Как это не существует, если я сгораю в ней?

– Замолчи, прошу тебя! – взмолился Фоско.

– Не хочу! Я хочу всему миру рассказать о том, как люблю тебя.

Казалось, ее признания полосовали Фоско душу, и он предпринимал отчаянные попытки остаться в живых. Ее слова явно причиняли ему нестерпимую боль. Он даже поморщился. Они были для него мучительной музыкой, которая убивала и дарила наслаждение одновременно.

– Марисоль… – произнес он обессиленно… – Я не могу быть с тобой, потому что не смогу сделать тебя счастливой, у нас нет будущего, понимаешь?!

– Почему?! – воскликнула она, а сердце заколотилось от радости еще сильнее.

– Потому что сильное разочарование убивает любые чувства, даже самую возвышенную любовь. Я не то, что ты думаешь обо мне.

– В каком смысле? – нахмурила Марисоль лоб.

– Во всех смыслах.

– Фоско – это не твое настоящее имя?

– Нет, – мотнул он головой.

– И что?

– Марисоль, у меня… ужасное прошлое, я разрушен, сломлен, понимаешь?! – с душераздирающей безысходностью посмотрел он ей в глаза. Прерывистое дыхание слышалось из-под маски.

– Не понимаю! Объясни мне! – попросила она.

– Все считают меня мертвым, но я жив и… И я играю ту роль, которой меня наградили.

Марисоль напряглась. Она вспомнила легенду, которую рассказал ее брату доктор.

– В чем заключается эта роль? Ты… убиваешь женщин? – побледнела она.

Фоско вздрогнул, но промолчал.

– Ответь мне! – потребовала Марисоль.

– Нет.

Марисоль ничего не понимала, но после его ответа облегченно вздохнула.

– Тогда я не понимаю… Почему ты не можешь сделать меня счастливой? Ты связан с другой женщиной? Ты любишь ее?

Фоско тяжело вздохнул и на миг прикрыл глаза.

– Моя вина, что я так и не выставил тебя из этого замка… В первый же вечер… – отрешенно проговорил он. – В первый миг ты напомнила мне мою сестренку… – голос его дрогнул. – Но чем больше я в тебя всматривался, тем больше убеждался, что это не она… Что передо мной прекрасная незнакомая девушка… Ты поразила меня, как молния в тот вечер… – горько усмехнулся он. – Мне так нравилась твоя улыбка… Ты снилась мне! Каждую ночь! В течение всего дня я старался быть плохим с тобой, чтобы ты сама ушла, а во сне умолял тебя остаться… Моя вина, что я не смог сопротивляться твоему очарованию, задушить на корню вспыхнувшую симпатию к тебе. И это моя, возможно, самая большая ошибка … – сокрушенно покачал он головой.

Марисоль показалось, что она вот-вот потеряет сознание от счастья.

– Почему же ты хочешь выгнать меня отсюда…? – спросила она дрожащим от волнения голосом.

– Потому что не хочу стать твоим самым сильным разочарованием в жизни.

– О каком разочаровании ты говоришь?!

– Тебе лучше не знать этого, Марисоль. Верь мне! Я и так сказал тебе слишком много.

Марисоль в растерянности смотрела на него. Потом сделала несколько робких шагов ему навстречу.

– Не подходи ко мне, Марисоль! – снова выставил он вперед руку.

На мгновение замерев, Марисоль все же продолжила приближаться к нему, медленно, по чуть-чуть. Она напоминала укротителя, который подходит к раненому зверю, чтобы помочь ему, а зверь огрызается, опасаясь, что его хотят добить. Фоско невольно попятился, пока не уперся спиной в закрытую дверь.

– Остановись! – приказал он.

– Позволь мне залечить твои раны…

– Это невозможно! И потом, раны давно затянулись, – сказал он отрывисто. – Я не могу сделать тебя счастливой.

Марисоль показалось, что от волнения его странная манера произносить слова, будто цедить их сквозь зубы, только усилилась.

– Почему? Для меня счастье – знать, что мои чувства взаимны, засыпать в твоих объятиях, купаться в твоих поцелуях и видеть тебя счастливым и свободным от всех страхов и предрассудков!

– Вот именно… – произнес он, задыхаясь. – Вот оно разочарование! Я даже радость поцелуя не могу тебе подарить, понимаешь?!

Марисоль не понимала. Она уставилась на него, но потом уголки ее губ дрогнули в улыбке.

– Кажется, я догадалась… Ты не хочешь снимать маску…

Марисоль неотрывно смотрела ему в глаза, и столько нежности и любви светилось в ее взгляде, что Фоско, к своему ужасу, ощутил неконтролируемую дрожь, пробежавшую по всему телу. Он как завороженный смотрел на ее приближение, но не был в состоянии ни убежать, ни остановить ее. Он тяжело дышал, глядя на нее, как затравленный зверек.

Медленно-медленно она подошла к нему почти вплотную, а потом робко прижалась к его груди. Где-то скрипнула половица или дверца. Но Марисоль даже не вздрогнула. Привыкла или просто не услышала, находясь во власти предвкушения чего-то прекрасного. А миг спустя она вдруг совершила молниеносное движение и поцеловала Фоско через маску, почувствовав, как плотно сжаты под ней его губы.

За окном сверкнула молния.

Фоско отпрянул так, будто Марисоль укусила его. Он глухо ударился затылком о дверь и расширившимися в панике глазами воззрился на нее. Но она не испугалась. Между ними уже не осталось пространства, а руки Марисоль сомкнулись вокруг его талии.

– Обними меня, мне холодно… – попросила она, прижимаясь к его груди.

Сердце Фоско билось на пределе своих возможностей.

– Марисоль… – прошептал он, теряя голову.

– Прошу тебя.

Его руки сомкнулись на ее плечах. Нежно. Горячо. Крепко. С силой. Он склонил голову, прижимаясь щекой к ее щеке, и Марисоль уловила едва слышимый сдавленный стон, сорвавшийся с его губ. Несмотря на маску, его дыхание обожгло ей кожу. Фоско прикоснулся к ее плечу губами, едва уловимо, но даже через ткань чувствовалась щемящая нежность в этом исступленном поцелуе.

Марисоль в ответ робко поцеловала его в узенькую полоску обнажившейся между воротником рубашки и маской шеи. Фоско так сильно дернулся, будто через него молния прошла!

За окном в самом деле бушевала гроза, ветер со свистом пробирался во всевозможные щели, отчего пламя свечей и тени на стенах отплясывали зловещий яростный танец.

Фоско не смог оттолкнуть Марисоль, не смог сопротивляться. Тело не слушалось, не подчинялось приказаниям разума, да и тот стремительно мерк. Зато сердце громко кричало о любви. Руки сами по себе скользнули вверх, по гибкому стану.

– Марисоль… Я не в силах сопротивляться… Уходи… – прошептал он, поднимая голову, пытаясь собрать остатки своих сил и разума.

– Не сопротивляйся. Хотя бы раз пойди на поводу у своих чувств…

Фоско отстранился. По ту сторону окна вспыхнула молния, на миг озарив лицо Марисоль своим бледным светом. Фоско увидел пожар любви в ее глазах, и разум его погас вместе с молнией. Он принялся покрывать ее шею замаскированными поцелуями, а у нее перехватило дыхание от невыразимой нежности, которую, оказывается, мог дарить этот мрачный мужчина. Марисоль таяла в его жарких сильных руках, как ледышка в солнечных лучах, и даже не заметила, как ее руки потянулись вверх и сомкнулись на широких плечах. Фоско, лаская ее шею губами, по-прежнему скрытыми под маской, принялся развязывать шнуровку на платье. Почувствовав, как ткань свободной волной соскользнула с плеча, Фоско провел по нему подушечками пальцев. Марисоль показалось, что они слегка дрожат, хотя, возможно, это ее стремительно охватывала дрожь. Скользящим поцелуем он спускался все ниже, к трепещущей груди, где бешено колотилось разволновавшееся сердечко.