Зигзаг судьбы (СИ) - Титова Светлана. Страница 22

* * *

Доктор Новак оказался человеком, родившимся в одной из земных колоний и счастливо избежавший Консервации. Посмотрев результаты обследования своих ашранских коллег, он нехорошо сощурился и велел раздеваться. Загнав меня в медкапсулу, провел полное медицинское сканирование организма.

— Вы знаете, что беременны?

— Да…

— У вас двойняшки, оба мальчики, ашранец и человек, — доктор зачитывает показания биосканеров. — Оба плода в норме, развиваются без отклонений.

Пальцы, торопливо застегивающие пуговицы на рубашке, безвольно опустились, ноги не слушались, пришлось присесть на жесткую кушетку.

— Этого не может быть, анализы, сделанные на Этане, показали только одного ребенка… — я ошеломленно смотрела на доктора.

— Разумеется. Обычная практика ашран. Вам сообщили только об одном мальчике ашранце. Не так ли?

— Да. Но почему не сказали про второго? Сканер был неисправен? Что-то не так? — стало трудно дышать, капельки пота выступили на висках, сердце стучало в висках.

Доктор налил стакан воды, капнул каплю микстуры и протянул мне. Пальцы судорожно уцепились в холодное стекло.

— Выпей и успокойся. Это все из-за укола, не дающего смешиваться генам родителей. Нам внушают, что у смесков выбирается сильнейшая наследственность. На самом деле, детишек всегда двое. Оба генома образуют плод. Ашранский плод доминант. На начальном этапе, ашранцу нужно больше энергии. Если детей вынашивает ашранка нет проблем, оба малыша выживут. Человеческая женщина слабее, часто второй плод изгоняется еще в первые три месяца. Чтобы не расстраивать женщину, ашранцы просто не сообщают о втором малыше. Если есть угроза обоим детям, спасают ашранца. Это разрешено законодательством, пока плод не признают ребенком. Это четвертый месяц. С этого момента любые действия во вред будут уголовно наказуемы. Последние десять лет у смешанных пар нет двойняшек, а единственный ребенок всегда ашранец.

— Это геноцид… — от открывшейся истины стало не по себе.

Доктор вздохнул, снял очки, устало потер переносицу, отключил сканер. Пошуршал бумагами, занося сведения в личное дело.

— Война между Вар-Таном и Ашраном вот где настоящий геноцид. Прикрывшись версией о спорных ашранских колониях, они делят нашу планету. Еще не ясно, что с Землей и человечеством, а они начали войну за территории влияния. Им нужна планета, ресурсы. Люди лишь помеха. Тех, кого не убили газом, уничтожат иначе. Доктор достал плоскую фляжку из стола, открутил пробку и выпил.

— Будь осторожна, там на Земле. Неизвестно, что они приготовили для нас.

Глава 17

Шаттл огненным смерчем рассекал атмосферу планеты. Изрядно трясло, мы шли сквозь грозу. Дождь косыми струями размалевывал иллюминаторы. Мы с Триш заняли кресла рядом с кабиной пилота. Подруга нервничала, долго не могла застегнуть ремни безопасности. Я себя чувствовала неважно. Интуиция с утра не давала покоя, предчувствие неотвратимой беды заставляло вздрагивать от каждого провала в воздушные ямы. Напряжение возрастало с каждой минутой. Триш молчала, отвернувшись, разглядывала приборную панель пилота в открытую дверь. В конце салона расположился космический десант. Бравые вояки, сопровождавшие нас, рисуясь, вальяжно развалились в креслах. «Волки» подмигивали, снисходительно улыбаясь нашему страху. Один, видимо самый матерый, приоткрыв рот, делал вид, что задремал. От резкого ухода шаттла вниз немного замутило. Я прикрыла глаза, пытаясь справиться с тошнотой, прислушалась к разговору десантников. Они обсуждали вероятность вооруженных заварушек на планете. Ашранец со шрамом через щеку, развалившись в кресле, поигрывал десантным ножом.

— Вначале, когда очнувшихся было не так много, мы справлялись, собирали и отправляли в госпиталя. Они были странные, словно забыли, как нужно жить, такие же беспомощные как дети.

— Я тоже помню Кору, майор, тысячи обезумевших убивающих себе подобных. Они не ели, не пили, не спали, бесцельно бродили, пока хватало сил. И убивали любого, кто попадался на пути. Некоторые сбивались в стаи и нападали, действуя как бешенные животные, — капитан ашранец провел рукой по короткому ежику волос. — Их приходилось отстреливать. Построили специальные крематории, сжигать тела. Сотни крематориев по всей планете.

— А военные, кого Консервация застала на базах, они не опасны? Там же оружие… — молодой ашранец подобравшись, открыв рот, слушал капитана. Похоже, это было его первое задание.

Капитан поморщился.

— Чем ты слушаешь, капрал? Майор сказал, они, словно дети, забыли, как и для чего ложку в руке держать…

Майор воткнул нож в подлокотник и невидящим взглядом смотрел перед собой.

— Их становилось все больше, нас и медиков не хватало. Не умея защищаться, находить еду и воду умирали с голоду… — продолжал майор, словно не слыша перепалку капрала и капитана.

На курсах подготовки к миссии, нас учили стрелять инъекционными дротиками с обездвиживающими или усыпляющими препаратами. Похоже, военные сопровождающие нас, получили другие инструкции. Стало страшно от той участи, которую ашранцы уготовили человечеству. Я застыла, как майор, глядя перед собой, представляя перспективы дальнейшей «жизни» на Земле для землян. Очнулась, когда Триш зашипела, наклонившись к моему лицу:

— Мне кажется, пилот поменял координаты приземления. Он вводил их вручную, когда мы вошли в атмосферу. Но я точно знаю, что координаты приземления вводятся еще на звездолете перед стартом командиром в автоматическом режиме. — Может, рассказать об этом майору?

Триш казалась бледной и покусывала губы в волнении. Она поглядывала на военных в конце салона.

— Если ты уверена в этом, конечно скажи… — вот оно, о чем предупреждала интуиция. Если подтвердятся опасения Триш, куда мы сядем? Когда Тариэль остался на базе, чтобы лично проследить за отбытием всей миссии, я поняла — что- то случиться…

Триш решительно взялась за ремни, чтобы отстегнуть, как яркая вспышка за моей спиной осветила салон через иллюминаторы. И сразу же оглушительный скрежет раздираемого железа слился с визгом Триш и криками десантников. Шаттл резко нырнул вниз и почти вертикально начал падать. Я, вцепившись в подлокотники, оцепенев от ужаса, смотрела, как нечеловеческая сила раздирает челнок посредине, отрывая хвост. Как в образовавшиеся рваные дыры вылетают десантники. Мое тело с силой рвануло к дыре, но ремни удержали. От скрежета, переходящего в визг заложило уши, в салон хлынул свет. Хвост окончательно оторвало. Челнок, замедляя скорость, резко дернулся вверх в попытке выровняться, на какое- то время ему это удалось. Но фюзеляж уже цеплял верхушки деревьев. Согнувшись, насколько позволяли ремни безопасности, я накрыла голову руками, пытаясь избавиться от лязга металла, хруста стекла и воплей искалеченных людей. Перед глазами стояло белое лицо Триш, с безмолвно раскрытым в вопле ртом и выпученными глазами.

Корабль юзом прошелся по сваленным деревьям, гася скорость и замер, уткнувшись носом в землю. Меня трясло от пережитого ужаса. Тянуло паленым пластиком и резиной. Хотелось закрыть глаза и провалиться в небытие, но мысль, что нужно немедленно уходить, салон может загореться или взорваться, заставила подняться. Дрожащими руками отстегивала ремни, сохранившие мне жизнь. Напротив подруга обмякла на кресле, потеряв сознание. Шатаясь на трясущихся ногах, подошла к Триш и несколько раз хлестко ударила по щекам.

— Триш, приходи в себя! Нам нужно уходить, челнок может загореться! — я хлестала ее, пока она не застонала. — Быстрее, Триш! Хвост отвалился! Надо разыскать и проверить, может, кто выжил… и сообщить об аварии.

Девушка разлепила ресницы и зашипела, схватившись за голову. Видимо сильно приложило при посадке. Помогла ей отстегнуть ремни и потащилась в кабину пилота. Молодой светловолосый парень лежал на приборной панели, из запекшейся на виске раны стекала тонкая струйка крови, испачкав мочку острого уха. Артерия на шее едва билась, значит, живой.