Новогодний сюрприз или, Как не утонуть в утином озере (СИ) - Шкот НатАша. Страница 2

— Вот черт! — выругалась она.

— Ч-что та-кое? — промямлили в ответ.

— Ремни пристегнуты, — пожаловалась она, пытаясь на ощупь освободить ребенка, который к счастью перестал плакать. Через время ей это удалось. Бережно прижала к груди и медленно попятилась назад. Ей повезло. Из озера выбралась без проблем и что было силы помчалась к дому по своему же следу, крикнув мужику:

— Потерпите пожалуйста! Я только ребенка отнесу и вернусь! — его ответ она не разобрала, услышала лишь булькающий звук, означающий, что злополучное кресло пошло на дно.

Варька влетела в гостиную, соединённую с кухней. Там стоял диван, куда девушка и положила ребенка. В кухонном шкафу нашлась керосиновая лампу, девушка дрожащими руками пыталась разжечь ее, кляня на чем свет стоит отсутствие электричества. Наконец удалось зажечь лампу и рассмотреть ребенка.

Это была, кажется девочка, месяцев шести — семи от роду, в красном пуховом комбинезончике и розовой шапочке. Как не странно, но ребенок мирно спал! Варька с облегчением выдохнула, подоткнула со всех сторон девочку подушками, чтоб не свалилась, проверила спит ли Гордей и помчалась спасать "снежного человека".

— Д-до-до-лго, — промямлил пострадавший. Надо отдать ему должное, пока Варьки не было, он смог доплестись до края озера.

— Ребенка размещала! — запыхавшись ответила она, — а Вы молодец! Озеро переплыли! Давайте руку, помогу!

Мужчина что-то пробурчал, но руку дал. Девушка поразилась, какой ледяной она была на ощупь. Потянула мужика на себя, но он оказался слишком тяжелым для нее. Рука выскользнула, а нога поскользнулась на скользком бережке и мужик упал на колени.

В общем, с горем пополам, из озера она его вытащила, сама изрядно перепачкавшись. Он приобнял ее за плечи, навалившись всем весом. Несчастная аж крякнула. Медленно, шаг за шагом, едва переступая замерзшими ногами, они добрались до дома.

Девушка из последних сил дотащила пострадавшего поближе к печке, а сама побежала закрывать двери. А когда вернулась, сбросив мокрые валенки и тулуп прямо в сенях, наконец дали электричество. Она на секунду зажмурилась от яркого света, а когда открыла глаза громко охнула.

— Ёл-ки-на! Ты?! — заорал, а точнее пролаял хриплым голосом, сидящий на полу мужик в грязном деловом костюме, в тон ему кашемировом (бывшем кашемировом) пальто и… в одном ботиночке на тонкой подошве.

— З-дра-сте… Я… к-кажется…

Глава 1

Более ранние события

— Ёлкина! Бл-и-и-и-на! Ты бы видела! — прокричала в телефонную трубку возомнившая себя закадычной подругой, сокурсница Танька Баева, — все девки на потоке едва кипятком не обосц… когда он вошел в аудиторию!

— Тань, у меня температура 39 и 2! Мне только что укол сделали, чес слово, я не соображаю, — простонала Варька и с грустью подумала, что Трындычиху теперь не заткнуть.

— Это… гора в костюме! Варька, я таких мужиков даже в кино не видела! — словно не слыша, продолжала Танька, — Инка Мазенцова сказала, что он друг ректора и будет читать нам экономику до конца года! Еще она сказала, что у него свой бизнес и он… — она понизила голос до шепота, — далеко не беден!

— Инка Мазенцова первая сплетница, меньше верь ей! — слабо просипела в трубку Варьку, — давай поговорим, как поправлюсь, а?

— Не, я думаю Инка не брешет! У нее у самой на него глазки заблестели! Эх, Ёлкина! Жаль, ты не видела этот шкаф в костюме! Настоящий Терминатор! Не, не Терминатор! Илья Муромец! Точно! Будет он у нас Муромцем!

— О нет… только не это! Танька, кончай ты уже со своими кличками! — возмутилась болеющая, — доиграешься же!

***

Была у Таньки такая дурацкая привычка — окружающим клички давать. И причем, не всегда забавные, а очень даже обидные.

Вот например, добряку-толстячку Сашке Семёнову она дала кличку Котлета, за пристрастие к этим самым котлетам. А спортсмену-велосипедисту Славику — Педалик!

Но это еще ничего, больше всех не повезло Ритке из параллельного потока, схлопотавшей кличку Сиська (чистая правда!) за грудь 5 размера и ее подруге Катьке, нареченной Трусами, за ношение экстремальных мини-юбок.

Были и другие «жертвы» злого язычка девушки, обидно названные Зубаткой, Наф-Наф и Биби, так что Илья Муромец в этом списке звучал, как комплимент. Хотя это в первые, когда Танька дала кличку кому-то из преподов, видимо здорово зацепил.

Варвару Ёлкину порядком раздражала эта вредная привычка, якобы подруги. Во-первых она не любила обижать людей, а во-вторых это как-то по-детски.

Сама же Баева регулярно страдала из-за своего языка, в ответку получая прозвища от оскорбленных товарищей. На первом курсе она долгое время была Бабайкой (из-за фамилии естественно), а на втором к ней намертво прилипла Трындичиха и задержалась на целых два года.

А один раз ей даже глаз подбили! Танька молчала, кто и за что, но Варька подозревала, что эту месть осуществили Сиська и Трусы, оскорбившись не на шутку. Но неугомонную Трындычиху ничего не останавливало.

Отношения Варвары и Татьяны назвать дружескими было сложно. Татьяна всем рассказывала, что отличница и староста Варвара Ёлкина ее лучшая подруга, а та скромно молчала, не опровергая данную информацию, стесняясь обидеть девушку. Так они и «продружили» три года.

В начале четвертого курса угораздило Ёлкину подхватить грипп и пропустить знаменательное событие — явление Ильи Муромца. Баева это упущение исправила, в красках расписав нового преподавателя экономики. И в плечах широк, и в ногах длин и узок где надобно… И впервые Трындычиха не приукрасила!

Когда поправившаяся староста пришла на занятия и увидала героя последних сплетен, у нее буквально отвалилась челюсть. Гордей Гордеевич Морозов (непростое имечко, да?) был мужчиной видным. Даже издалека. Его фигура больше подошла бы какому-нибудь боксеру или баскетболисту, но никак не преподавателю экономики!

Но и Мазенцова, оказывается, не соврала. Гордей Гордеевич (а попросту ГГ) по просьбе своего товарища, ректора данного университета, обязался год читать лекции. А на самом деле был рядовым бизнесменом, а если точнее, то соучредителем строительной компании среднего звена. Это информацию подтвердил сам ГГ, когда знакомился с ребятами.

Так вот, когда Варька впервые увидела Муромца (прозвище все-таки привязалось), у нее буквально челюсть отвалилась. Она шла на пары и в коридоре столкнулась с витязем в безупречно сшитом сером костюме, модельной стрижкой и дорогущим портфелем в руках. Он смотрелся нелепо на фоне обшарпанных стен их универа, ему куда больше подошел бы коридор Кабинета Министров или даже Иностранных Дел!

Варька замерла посреди коридора, наблюдая, словно в замедленной съемке, как прекрасный богатырь широкими шагами приближается к ней. Померкло все! Облупленная желтая краска стен универа, толкающиеся студенты, бегущие по своим аудиториям, звонок…

Муромец ее заметил. Цепкий взгляд выловил из толпы фигурку девчонки, одиноко стоящей и глядящей перед собой. Он даже не сразу понял, что пялится она не него. А когда понял, остановился, не смог пройти мимо таких глаз! Огромные, на половину лица, не меньше, обрамленные длинными ресницами черного цвета. Такие же черные волосы, заплетенные в простую косу, были переброшены через плечо и спускались своей обладательнице ниже талии. Да-да, коса была шикарная, толстенная!

Муромец медленно проследил длину косы, изумленно приподнял бровь, вернулся к глазам и утонул в их лазурной глубине. Но великолепный миг «глаза-в-глаза» был прерван наглым вторжением Трындычихи. Она налетела на Варьку и заорала шепотом:

— Ну! Что я говорила! Красавец? — и как ни в чем не бывало добавила Морозову, — здрасьте, Гордей Гордеич!

— Здравствуйте, Бабаева! — прогрохотал богатырским басом преподаватель и двинулся мимо учениц.

— Я Баева, а не Бабаева! — обиженно крикнула ему во след Танька.

У Варьки сердце колотилось так, что ей казалось — сломает ребра. Кровь ударила в лицо, окрасив щеки в пунцовый цвет, хорошо, что Танька ничего не заметила, ухватив девушку потащила дальше по коридору.