Босс, который украл Рождество (ЛП) - Астон Джана. Страница 17

Просто убейте меня!

Потому что, даже если он не будет вспоминать, я точно буду. И тогда я буду задаваться вопросом, интересно ли ему, вспоминаю ли я?

– Ну, не беспокойся об этом. Ночь закончилась, а сегодня мы притворимся, будто этого не было, ладно? – Я рассекаю рукой воздух, как будто это что-то вроде чистого листа. – У нас все хорошо. Я в порядке. Я профессионал, и понимаю, что это не может повториться. Мы временно сошли с ума и больше никогда не будем об этом говорить. То, что происходит в Нюрнберге, остается в Нюрнберге.

Ник ерзает на своем сиденье и тянется левой рукой поправить галстук, зажатый под ремнем безопасности, прежде чем заговорит.

– Холли. – Он делает паузу, и мне кажется, что больше он ничего не скажет, но потом он произносит самые ужасные слова, возможно, за все время нашего знакомства. – Тебе следует обратиться в отдел кадров, если я доставил тебе неудобства. – Его тон ровный. Он выглядит спокойным, как будто я какая-то проблема, которую легко можно решить.

– Ты имеешь в виду к твоей тете, Ник? Ты хочешь, чтобы я сказал твоей тете, что видела твой член? Потому что именно она руководит отделом кадров. В компании твоего дяди. Где ты мой босс. Или ты предпочитаешь, чтобы я обсудила это с другим сотрудником нашего отдела кадров? Так уж получилось, – я делаю паузу для драматического эффекта, хотя мы оба прекрасно понимаем, кого я имею в виду, – что это твоя сестра.

– Технически ты подчиняешься Сэму, – указывает он. Как будто сейчас самое подходящее время или место указать на это.

– Технически это делает тебя боссом моего босса.

– Да, Холли, это так. – Теперь он кажется раздраженным. – Рейнди-Фолс небольшой город. И мне жаль, что мы работаем в одном месте, – сухо добавляет он.

О, да ладно! Он что, только что намекнул, что в Рейнди-Фолс небольшой выбор женщин? И ему пришлось довольствоваться тем, что есть? Может, я и не очень искушенная европейка, но я бывшая «Принцесса леденцов», и это немаловажно.

Да, окей, это прозвучало нелепо даже в моей голове. Я скрещиваю руки на груди и злюсь на Ника. Злюсь на себя.

В таком случае, прошлой ночью ему просто нужно было переспать с какой-нибудь старой голой подругой из Нюрнбергера, если он так придирчив к ассортименту в Рейнди-Фолс. Шакал.

Остальная часть поездки – и день, если уж на то пошло – проходит не намного лучше. Мы более раздражительны, для людей, у которых прошлой ночью был замечательный секс, чем должны быть. Ник снова стал похож на Скруджа. Оставшийся путь он отправляет голосовые сообщения разным людям, которые живут в штатах, где сейчас ранее утро. Как только мы оказываемся на встрече, я чувствую себя бесполезной, потому что игрушечные поезда компании «Фридриха» не являются моей компетенцией, и в моем присутствии здесь нет никого смысла. Я приехала в Германию ради встречи с «Баварскими Медведями», но сегодняшнее утро не было похоже на то, что мне дозволено, провести весь день для себя, расслабляясь. И это факт подтверждается, когда мы приезжаем в «Поезда Фридриха», и Ник указывает мне на то, что я должна делать заметки во время встречи, чтобы потом передать Сэму. Что я, конечно, и сама собиралась сделать, но теперь я снова чувствую себя секретаршей, благодаря нему.

А я ненавижу себя чувствовать секретаршей.

И, если бы я могла, то убежала бы к чертям подальше от «Поездов Фридриха». В «Летающих Оленях» за эти игрушки отвечает Гарольд. Он один из тех менеджеров, которые громче всех возражали против предоставления отчетов о гендерных предубеждениях, которые мы делали несколько месяцев назад. Неудивительно, что он считает, что мальчики по собственной воле являются основными потребителями этих игрушек, а не потому, что исторически на это нацелена реклама. Я не согласна с этим. Все любят поезда. Если бы этот проект был мой, то я бы разработала поезд, который предназначался для всех и был своего рода семейной реликвией. Он бы лежал в красивом наборе, который доставался каждое Рождество, когда приходило время ставить елку. Железная дорога выкладывалась бы идеальным кругом, а елка помещалась бы ровно посередине. Еще, я бы разработала подобный набор из дерева специально для молодых родителей, которым нравится винтажное искусство. И я бы продавала эти игрушки и мальчикам, и девочкам.

Кое-что из этого я рассказываю Нику на обратном пути в отель. После двадцати минут тишины, я не выдерживаю и вываливаю на него свои идеи. Не только потому, что я сильно увлечена всем, что делает наша компания «Летающих Оленей», но и потому, что я больше не могу выносить это неловкое молчание.

– Уверен, что ты бы так и сделала, – отвечает он. Вот и все. Видимо, это весь ответ, который я заслуживаю.

Мне хочется прибить его! Что, черт возьми, это значит? Что он бы этого не стал делать? Что мои идеи ужасны? Он тоже думает, что поезда только для мальчиков? Аааггррр!

Я откидываюсь на спинку и обдумываю его кончину. Я слишком остро реагирую. Знаю, знаю.

– Это хорошие идеи, – наконец выговариваю я сквозь стиснутые зубы.

– Я никогда не говорил, что это не так, – отвечает он так, словно ему все равно.

До конца поездки мы больше ничего не говорим. На вечер у нас запланирован ужин с представителями местной крупной компании. Боже, спасибо за то, что этот ужин на большое количество персон, потому что, когда мы прибываем в ресторан, я с огромным удовольствием направляюсь к противоположному концу стола. Я оказываюсь между скучным парнем, который пытается обсудить со мной американский бейсбол, и женщиной, которая хочет обсудить со мной Ника. Но все же, это того стоит, потому что мне все еще необходимо расстояние между нами.

Но в тоже время, это ужасно. Потому что пару раз, когда я смотрю в его сторону, ловлю на себе его взгляд, и это пытка.

– Ты не знаешь, он с кем-нибудь встречается? – женщина, сидящая рядом, спрашивает меня. Она явно влюблена в него, судя по тому, что каждый ее вопрос на тему Ника.

– Он помолвлен, – отвечаю я, не совсем понимая, почему эти слова срываются с моих губ. Но, если честно, разве моя работа заключается в том, чтобы найти ему пару на вечер? Я так не думаю. – С милой девушкой из Рейнди-Фолс. Он говорит о ней без остановки. Свадьба этой весной. Абсолютный подкаблучник.

– Подкаблучник? – Брови женщины взлетают вверх, и я задумываюсь о том, что она, скорее всего, немного не верно истолковала значение этого слова (Слово «whipped» в английском языке имеет два значения, и одно из них, это глагол: пороть). Я перевожу взгляд на Ника. Он снова смотрит на меня, наклонив голову в сторону, чтобы слышать, о чем говорит человек рядом с ним. – Ага, – отвечаю я, изо всех сил стараясь скрыть улыбку. – Таким всегда занимаются самые тихие люди, верно?

– Наверное, – соглашается она и, бросив последний, но уже слегка озадаченный взгляд на Ника, обращает свое внимание на мужчину, сидящего по другую сторону от нее.

Я делаю глоток вина и улыбаюсь. Это самодовольная улыбка. Можете подать на меня в суд.

* * *

– Тебе было комфортно рядом с Гансом, – комментирует Ник после ужина на обратной дороге в отель. Ресторан, в котором проходила встреча, находится всего в двух шагах от нашего отеля, поэтому мы идем пешком.

– С кем?

– С парнем, который весь ужин не отводил взгляда от твоего декольте, – сухо отвечает Ник.

– А, с ним? Да, он был довольно милым. – Если вам нравятся подобные вещи. – Мария хотела узнать твой номер, – добавляю я вопреки здравому смыслу. Зачем я это говорю? Хочу узнать, что он ответит? Не все ли мне равно?

– Мария?

– Женщина, которая сидела рядом со мной и весь вечер трахала тебя глазами.

– Ммм. Ты дала ей мой номер?

Он немного отстал от меня, чтобы пропустить пару, которая шла нам навстречу, поэтому я не могу посмотреть на выражение его лица. И из всех сил сдерживаюсь от того, чтобы не ударить его локтем прямо в ребра.

– Нет. Я сказала ей, что ты импотент, и, чтобы она не тратила свое время.