Босс, который украл Рождество (ЛП) - Астон Джана. Страница 4

– Как закончите, пришлите отчет, – добавляет Ник, как будто эта задача легко выполнима и неизбежна, потому что он отдал приказ. Конечно, я понимаю, он босс и все такое. Правда. Но, позвольте мне сказать, что его дядя не так руководил делами.

Для начала, его дядя не надевал ни одного костюма, который заставлял меня гадать, как под ним выглядит мой голый босс.

Боже! Я ни за что не поеду с ним в эту поездку. Нет. Этого не будет. Может, он уже забыл об этом? Я ерзаю на стуле и краем глаза поглядываю на Ника, который в свою очередь расспрашивает управляющего складским помещением о картонных коробках, которые мы закупили. Я никогда не ездила в командировку, и даже не знаю, как это работает. Я сама должна купить билеты на самолет и забронировать отель, а затем предоставить отчет о затратах для их компенсации? Или его личный ассистент все сделает за меня? Если только… Я буду игнорировать всю эту ситуацию, пока не станет слишком поздно. Поездка запланирована меньше чем через неделю, и, вероятно, уже нет свободных мест на самолет. Сейчас же декабрь, ради всего святого. Я глубоко выдыхаю от облегчения и удобнее располагаюсь в своем кресле конференц-зала.

Ник бросает на меня взгляд, пока управляющий складом рассказывает о стоимости праздничных коробок. Я немного выпрямляюсь и задаюсь вопросом, не слишком ли громко выдохнула?

Через мгновение на мой почтовый ящик приходит новое письмо.

Тема письма гласит: «Расписание и маршрут командировки».

Глава 3

– Я не поеду с вами на следующей неделе в Германию, – сообщаю я твердым голосом со всей уверенностью, что у меня есть.

Весь прошлый вечер я репетировала речь: «Как слиться с совместной с Ником поездки» перед зеркалом в своей ванной. Думаю, она получилась вполне убедительной. Я предсказала все возможные аргументы и подготовила соответствующее опровержение для каждого из них.

– Я свяжусь с менеджером «Баварский медведей» по электронной почте, чтобы обсудить новый бизнес план, – продолжаю я, не дожидаясь ответа.

Когда я, наконец, набралась смелости войти в кабинет и поговорить с ним, то застала Ника за компьютером. Он что-то рассматривал с хмурым выражением лица. Я намеренно не стала ждать, пока он обратит на меня внимание, прежде чем начать излагать свою заготовленную речь. Кстати говоря, я удивлена, что до сих пор его красивое лицо не застыло в постоянной гримасе недовольства. Бьюсь об заклад, что такими темпами к сорока годам оно все покроется морщинами.

– Это будет равносильно моему присутствию, но упростит задачу для всех.

– Равносильно? – Он откидывается на спинку кресла, полностью сосредоточившись на мне. Хмурый взгляд сменяется выражением, которое я бы назвала странно скептическим. Он облокачивается одной рукой на подлокотник кресла, а другой поправляет галстук. Кстати говоря, его дядя весь декабрь носил рождественские галстуки. Каждый день новый, у него их было довольно много.

Галстук, который надет на Нике, цвета угля.

– Практически то же самое, – отвечаю я, слегка взмахнув рукой.

– Скажите, мисс Винтер, какая часть моего предложения о том, что вы едите со мной в Германию, звучала как вопрос? Потому что, это не так.

Ненавижу разговаривать с ним в кабинете его дяди. Да, я знаю, что теперь это кабинет Ника. Я этого не отрицаю. Тем более, сейчас, когда его дядя с тетей переехали в Кей-Уэст и завели полдюжины домашних цыплят. Они бегают по двору и шныряют туда-сюда из сделанного на заказ курятника. Конечно, я этого не понимаю, но, похоже, что мистер и миссис Сент-Круа в восторге от пенсии, и я прекрасно осознаю, что они не вернутся.

Просто общение с Ником в этом кабинете, сбивает меня с толку. И все из-за того, что он практически ничего здесь не поменял. Было ожидаемо, что вместо фотографий, на которых изображены наши игрушки, он повесит дешевые мотивационные плакаты или фотообои с мегаполисом, ну или на худой конец свой дипломом из Дартмута. И, конечно же, я думала, что он заменит старый деревянный стол, за которым почти сорок лет просидел его дядя, каким-нибудь современным, новым и блестящим.

Но ничего из этого он не сделал, только заменил кресло и компьютер. Ну, и еще кое-что.

В кабинете появилась доска объявлений. Гигантская громадина, обрамленная широкой дубовой рамой, помещенная на стену рядом с дверью, прямо напротив письменного стола Ника. Она появилась здесь за выходные, как по волшебству, около месяца назад, и с тех пор остается пустой. Это сводит меня с ума. Какой смысл вешать доску объявлений, если ты не собираешься ничего к ней прикреплять? Это странно.

Он странный.

– Если я пропущу неделю из-за поездки в Германию, то ни за что не успею до конца месяца внести изменения в проект кафе «Плюшевый Мишка».

– Кто сказал, что ты должна это сделать до конца месяца? – Он выпускает галстук из рук и начинает барабанить пальцами по столу.

– Я предположила, вы хотели…

– Я бы хотел, чтобы ты перестала предполагать, – перебивает он, его слова резкие, но голос неожиданно мягкий. Это сбивает с толку. И помимо явного раздражения, которое читается на его лице, есть что-то такое, что я не могу до конца понять. Это так несправедливо. Это он постоянно держит меня в напряжении, требует бесконечных отчетов, бросает мне вызов на совещаниях, подкрадывается ко мне за моим же столом, лишь для того, чтобы задать вопросы, на которые, я уже ответила ему по электронной почте.

«Это я должна быть раздражена», – думаю я с негодованием. – «А не он».

– Ник, сейчас же Рождество, – отвечаю я. Знаю, мой голос звучит так, будто я умоляю, но ничего не могу с собой поделать. Декабрь в Рейнди-Фолс – мое любимое время года. Все это знают.

– Сегодня только третье декабря, – сухо отвечает он, явно не впечатленный моей мольбой.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Это праздничный сезон, – парирую я, разводя руками, как бы показывая, что весь месяц – один сплошной праздник. Ведь это факт и нечего здесь больше объяснять.

– В Германии тоже праздничный сезон, – возражает он. – Думал, тебе понравится идея посетить место, которое стало вдохновением для Рейнди-Фолс, да еще и в самое волшебное время года.

Тут он прав. Конечно, мне это должно понравиться. И уверена, что так и будет.

От мысли, что большую часть недели я проведу в его обществе, я ощущаю дискомфорт. При чем, во всех неправильных местах.

Я опускаю взгляд на стол, прежде чем перейти к следующему аргументу в моем списке.

– Ты, наверное, не в курсе, но в этом году один из кулинарных каналов снимает в нашем городе шоу «Грандиозный конкурс по выпечке пряников», и у моей сестры есть все шансы победить. Я должна остаться ради нее.

– Финал конкурса будут снимать в прямом эфире в канун Рождества на городской площади, – без колебаний парирует Ник. – Уверяю, я доставлю тебя домой к этому времени. – Его вычурное кресло не издает не единого звука, пока Ник приподнимает его на пару дюймов, при этом пристально наблюдая за мной. Он наслаждается каждым моментом происходящего.

Но, погодите-ка…

Щелкунчика сын, откуда он знает? Откуда Ник знает хоть что-то о грандиозном пряничном конкурсе? Я рассчитывала, что он не имеет ни малейшего понятия о расписании местных праздников. Поэтому быстро перехожу к следующему аргументу.

– У меня нет паспорта, – объявляю я. Мне даже удается добавить немного фальшивой грусти к этой фальшивой новости.

Ник смотрит на меня на протяжении долгих минут, тишина тяжким грузом повисает в воздухе между нами, и я начинаю нервничать из-за лжи. Потеть под его пристальным взглядом. Проходят часы. Эоны лет. С нуля выпекается печенье для Санты, охлаждается и покрывается глазурью в то время, пока Ник смотрит на меня в ожидании, что я сломаюсь.

– В таком случае, могу ли я предположить, – наконец медленно произносит он, тщательно подбирая слова, – что в прошлом месяце ты нелегально посетила и затем покинула другую страну, когда брала три дня отпуска, чтобы отпраздновать свадьбу твоей сестры, которая проходила в Мексике?