Укрощенная страсть - Грегори Джил. Страница 49
Наконец Клинт приподнялся и, глядя сквозь темноту на бледное лицо Эмили, накручивая на палец ее спутанные шелковые волосы, заметил, слегка улыбнувшись:
— Он был близок к тому, чтобы накрыть нас.
— С-слишком близок, — запинаясь, ответила Эмили. Она не могла, подобно Клинту, улыбаться. Ей было не до шуток. Внезапно ее обдало ледяным холодом. Красота ночи растворилась, и вернулась суровая реальность.
Эмили содрогнулась и, внезапно осознав свою наготу, отодвинулась подальше от Клинта.
Возвращение дяди Джейка уничтожило чарующий мир, не оставив и следа от недавней страсти, напомнив обо всем, что так хотелось забыть. Эмили не знала, куда и по каким делам ее дядя отлучался этой ночью, но его отъезд не мог не вызывать тревоги. Дыма без огня не бывает — это ей было известно по прошлому опыту.
Клинт наверняка что-то подозревал. Но почему он ее ни о чем не спрашивает? Почему он остался с ней, вместо того чтобы последовать за дядей Джейком?
Внезапно ее осенило. «Потому что он уже знал, куда едет дядя Джейк. И знал, что он замышляет. Он просто ждет подходящего момент, чтобы захлопнуть ловушку…»
Ее охватила тревога. Клинт Баркли — человек, привыкший все держать под контролем. Он ничего не делает случайно или непродуманно. Ей следовало помнить об этом. Она не должна ему доверять в том, что касается ее семьи. Он презирает Спунов, равно как и они презирают его.
И трудно сказать, как далеко простирается эта ненависть. Возможно, она распространяется и на сердечные дела тоже.
«Ведь Клинт хотел только одну ночь», — удрученно подумала Эмили.
И эта ночь уже подходила к концу. Когда дядя Джейк входил в конюшню, через дверь были видны мерцающие опаловые полосы, первые признаки близившегося рассвета.
Эмили протянула руку за своей сорочкой. Ощущение своей наготы и уязвимости — в прямом и переносном смысле — внезапно стало слишком болезненным, чтобы выдерживать его дальше.
Клинт выхватил у нее сорочку.
— Эмили, подожди. Не уходи так сразу. — Окинув взглядом ее грудь и хрупкую нежную шею, он задержался на ее серебристых глазах. В них, таких огромных, была сейчас затравленность и тоска.
— Клинт, не надо, прошу вас, — тихо сказала она — Взгляните на небо. Видите, уже утро.
Она вновь потянулась за сорочкой, и на этот раз Клинт не остановил ее.
Эмили трясущимися руками надела ее, стараясь не смотреть на Клинта. Она подумала о том, что за время, проведенное ими на этом сеновале, Клинт ни разу не сказал, что любит ее. И ни словом не обмолвился о будущем.
«Это потому, что его у нас нет, — сказала себе Эмили. — И никогда не будет».
Клинт внимательно наблюдал за ее выразительной мимикой. У него вдруг пересохло в горле.
«Оставь ее, — предупреждал его внутренний голос. — Ты должен заниматься работой. Не нужно смешивать обязанности с любовью».
Любовью? О чем он говорит! Клинт был шокирован этой неожиданной мыслью.
Любовь…
Нет, он не мог любить Эмили Спун. Этого не могло быть. Но, черт возьми, если это не любовь, то что? Клинт совершенно запутался в своих чувствах. Он знал только, что не хочет ее отпускать.
И все же лучше это сделать сейчас, пока они оба не зашли слишком далеко.
Он почувствовал, как у него на лбу проступает пот. Единственная во всем городе женщина, которая всегда убегает от него, была ему нужна. Он не мог расстаться с ней.
Клинт потянулся за своими вещами.
— Эмили…
Она оглянулась и, не дожидаясь его, покинула сеновал. Клинт спустился следом, в брюках и расстегнутой рубахе, обнажавшей мощные мускулы на груди.
— Когда я смогу увидеть вас снова? — спросил он, понимая, что ведет себя как школьник.
Эмили казалась сейчас такой же закрытой, как цветок, сомкнувший на ночь лепестки, напитавшись за день влагой и солнцем.
— Разве в этом есть необходимость? — устало вздохнула она, стараясь говорить равнодушно. «Не показывай ему свою слабость, — сказала она себе. — Пусть он ничего не знает о твоих чувствах. По крайней мере ты можешь спасти если не сердце, то свою гордость».
Но это не меняло положения дел. Она вынуждена была признать, что влюбилась в него. В мужчину, для которого служебный долг был превыше всего. В мужчину, который верил в силу закона и связал свою жизнь с правосудием. В мужчину, который был столь же нежен, сколь и силен, и который ясно дал ей понять, что не ищет ни любви, ни жены.
Этот человек строго следовал избранному им пути, руководствуясь только собственными интересами.
Она должна поступать так же. Прежде всего ей следует поговорить с дядей Джейком и выяснить, что происходит. Что бы он ни задумал, ее долг — остановить его, пока у Клинта Баркли не появился шанс снова посадить его в тюрьму.
— До свидания, Клинт, — сказала Эмили. Голос ее был мягок. Но холоден. Из этого можно было заключить, что разговор окончен.
Но в это же самое время все в ней молило о том, чтобы Клинт подбежал к ней, схватил ее и сказал ей… Что? Что он ее любит? Что он попытается принять ее вместе с дядей Джейком, Питом и Лестером — с ними со всеми? Что он не станет их арестовывать по любому ничтожному поводу?
Чушь! Он никогда не поступится своими принципами. Он не способен жить в разладе с собой. А она не сможет жить, не защитив дядю Джейка.
Эмили вышла из конюшни во двор, бледно окрашенный рассветом, и закрыла за собой дверь.
Глава 17
— О, это вы, мисс Спун? — Голос Агнес Мэнгли был холоднее льда. Стоя в дверях своего роскошного дома, она хмуро смотрела на Эмили. — Я вижу, вы привезли наши платья. Наконец-то! А то еще один день — и было бы слишком поздно.
Эмили протянула ей коробку и сказала спокойно:
— Я держу свое слово, миссис Мэнгли. Я знаю, что вы с Карлой завтра уезжаете в Денвер, и понимаю, как вы, должно быть, заняты.
— Действительно, мы заняты. — Агнес недовольно засопела. — Будьте добры, подождите минуту. Я сейчас принесу вам деньги.
«А ты ожидала, что тебя пригласят в дом и предложат выпить чаю в семейном кругу?» — с иронией размышляла про себя Эмили, прохаживаясь на просторном крыльце в ожидании хозяйки.
После благотворительного праздника прошло четыре дня, и миссис Мэнгли наверняка не забыла, чью коробку выкупил Клинт Баркли и кому досталась коробка ее собственной дочери. Вряд ли она обрадовалась тому, что Карла была вынуждена разделить свой ленч не с кем иным, как с заслужившим дурную славу известным кузеном Эмили Спун.
Возможно, Агнес Мэнгли вела бы себя гостеприимнее, знай она, как ко всему этому относилась сама Эмили. Эмили предпочла бы никогда не встречать Клинта Баркли, чтобы он не покупал ее ленч и не подкарауливал при лунном свете следующей ночью. Лучше бы ее вообще не было, той безумной, сладкой ночи на сеновале.
«Если бы только Руфус Дойли купил мою коробку, всего этого не случилось бы», — мрачно подумала она.
Но раскаиваться теперь в том, чем они с Клинтом Баркли занимались на сеновале два дня назад, было слишком поздно. А с тех пор Эмили не имела о Клинте никаких известий.
«Забудь о нем», — сказала себе Эмили. Она постоянно твердила себе это после той ночи на сеновале. Но воспоминания о том, что произошло между ними, слишком врезались в ее память. И, как тавро, остались в сердце.
И потом — да избавит ее небо от напасти! — она хотела видеть Клинта Баркли, целовать его, прикасаться к нему и заниматься с ним всем остальным — снова.
Но это было невозможно. Не идти же к нему в его ужасную тюрьму! Ноги ее там не будет, в той тесной конторе, которая выглядит совсем крохотной, когда в ней находится такой огромный полицейский. Да это и ни к чему, раз он сам не стремится к встрече с ней. Иначе приехал бы на ранчо. Она не собирается охотиться за ним, как это делают Карла Мэнгли, Берти Миллер и другие женщины, от которых он бежит как от огня.
— Вот, возьмите. Большое спасибо. Всего вам доброго. Протянув деньги, Агнес хлопнула дверью, прежде чем Эмили успела что-либо сказать.