Мы вдвоем и он (ЛП) - Амбер Александра. Страница 49

Мои глаза горят.

— Ты не можешь так думать. То, что делаешь, это абсурд.

— Эй, — Джей кладет зажигалку и пачку сигарет назад в сумку и обнимает меня. — Прекрати, Миа. Мы не можем вести себя так, будто ничего не случилось? Так, как раньше?

Я ухожу от его обьятий и скрещиваю руки на груди.

— Нет, не можем. Потому что сейчас не так, как раньше. И тебе это известно. У тебя не насморк, или что-то вроде того, Джей. У тебя...

Я прикусываю нижнюю губу. Мне до сих пор сложно это выговорить вслух. Призрак еще не растерял свои впечатляющие навыки наводить ужас, с тех пор как я изучила дело со всех сторон и знаю об этом все. Даже наоборот, если судить трезво, стало в тысячу раз страшнее, чем до этого.

— У меня опухоль мозга. И? Я не хочу быть одним из тех людей, которые делают татуировку на лбу с этой штукой и гордо бегают вокруг с этим. Посмотрите, у меня рак мозга! Я умру от этого, вы, несчастные червяки! Я избранный. Один из миллиона! Меня нашли, наконец-то. Об этом мечтает каждый, быть найденным. Или нет? Я выигравший рак, уже на пути к моей последней речи с благодарностями. А теперь посмотрите на себя, на себя и ваши маленькие улыбки, мелкие переживания. У вас болит живот? Голова? Плохие отношения с боссом? Ссора с женой? Нехватка денег? Я смеюсь с вас, вы убогие людишки, потому что у меня рак, и я, в отличие от вас, знаю наверняка, когда сдохну от этого. А вы должны бояться смерти каждый день. При каждом шаге по улице, при каждом путешествии на самолете, при каждой автомобильной поездке это может с вами случиться. А я? Мне плевать, потому что с каждым днем я на шаг ближе к дню своей смерти. Я вижу ее каждый день в зеркале, когда бреюсь.

— Джей... — теперь я плачу. Слезы неконтролированно текут из моих глаз, и в этот раз я позволяю ему окружить меня объятиями. Его тело потрясывает напротив моего.

— Я ненавижу, когда ты так говоришь, — шепчу я, прижавшись лицом к его груди. — Прошу, прекрати.

— Прости, сладкая. — Его голос подавлен. — Просто мне иногда чертовски страшно.

— Понимаю. Я бы тоже боялась смерти.

— Я не боюсь смерти, Миа. — Он слегка отклоняется, чтобы посмотреть на меня. Я громко шмыгаю носом, но мне плевать. — Мне страшно умирать. Я боюсь боли. Всего того дерьма, что произойдет до этого. Боюсь, стать овощем, за которым нужен будет уход. И да, я знаю, что говорю сейчас как киска.

— О, Господи, Джей, - говорю я и глажу его по щеке. Под моей рукой подрагивает мышца. - Я буду рядом. Обещаю. Мы будем с тобой и... Я пойду с тобой в хоспис, если хочешь. Сегодня есть возможность...

— Дерьмо, нет. Ни в коем случае. — Он мотает головой и отстраняется от меня. — Это даже не обсуждается, Миа. Можем ли мы уже прекратить говорить о моей смерти? Все это угнетает меня.

— Только тогда, когда ты пообещаешь бросить курить, — в конце концов озвучиваю я. — Серьезно, Джей.

Он закатывает глаза.

— Кое-что другое... Если ты перестанешь говорить о раке и моей смерти, я пойду к этому странному врачу и выслушаю все, что он мне скажет. Есть ли еще что-то, что можно сделать.

Улыбка расцветает на моем лице. Сердце же мое плавится.

— Обещаешь? — спрашиваю я, беру его за руку, крепко сжимая. – Правда, обещаешь?

— Мы договорились? — Джей подмигивает мне, и в эту секунду он снова выглядит таким жизнерадостным, таким здоровым и уверенным в себе, что мне не верится, что он так серьезно болен. Никто бы не догадался, я уверена. Я поворачиваюсь к Бену, который кивает улыбаясь. Он выглядит гордым, я тоже горжусь. Собой. Потому что я смогла пробиться сквозь эту упрямую голову.

— Договорились, — радостно восклицаю я. Мы пожимаем руки, пристально глядя друг другу в глаза. И я осмеливаюсь порадоваться, тихо, молча, внутри себя, даже если Джей запрещает надеяться.

Единственное, что никогда не умрет — это надежда. Без нее невозможно прожить ни единого дня в этом жестоком мире.

Пальцы Джея ледяные и влажные, но я все равно держу его за руку, когда мы сидим в современно декорированном коридоре частной клиники перед закрытой дверью и ждем, когда доктор Мартин пригласит нас внутрь.

— Это полный бред, — не прекращая ворчит Джей. — Я должен был уйти отсюда. Что за хрень?

— Перестань, Джей. Ты обещал! Кроме того... Давай подождем того, что скажет врач, а потом ты всегда сможешь решить иначе. Возможно, у него есть даже хорошие новости.

— Миа...

Джей мотает головой, потом высвобождает свои пальцы из моих ладоней. И закрывает руками лицо, так сильно согнувшись, как будто хочет завязать шнурки. Мое сердце бешено колотится о грудную клетку, что я рада, что мы находимся в больнице. В случае инфаркта или чего-то подобного, мне хотя бы смогут своевременно оказать помощь.

— Мистер Штерн?

Мы одновременно смотрим вверх, когда женский голос произносит его имя. Женщина в белом халате приблизительно того же возраста, как была бы сейчас моя мама. Уже не молода, но до старости еще далеко. Она мягко улыбается, когда, встрепенувшись, Джей встает, и подбадривающе кивает ему.

— Пойдемте. Доктор Мартин готов вас принять. — Я беру Джея за руку и следую за ним. Она бросает на меня взгляд и в шаге от двери останавливает меня. Джей так же останавливается, нахмурив лоб.

— Простите, а вы..?

— Его жена, — вру я, не моргнув глазом. — Миссис Штерн.

— О... Прошу прощения. Я не знала, что вы женаты. — Ее щеки слегка краснеют, потом она открывает дверь, и мы входим внутрь.

Я не знаю, как представляла себе рабочий кабинет врача, который зарабатывает себе на хлеб тем, что сообщает людям о грядущей смерти. Возможно, ожидала увидеть кресты с распятием на стенах. Или макеты черепов на полках. Но комната выглядит как библиотека с деревянными стеллажами до потолка, забитыми толстыми книгами. А доктор Мартин не больше меня, у него круглые красные щеки, как у Купидона. Он носит очки в серебристой оправе и полностью седой, даже несмотря на то, что, судя по его лицу, ему не дашь больше пятидесяти. Под синим халатом на нем свободные джинсы и свитер.

— Присаживайтесь, мистер Штерн, миссис Штерн.

Я киваю. От этой маленькой лжи мне уже не стыдно. Как подруга Джея я не смогла бы сейчас стоять рядом, поэтому придется жить с этим вынужденным враньем. Мы садимся на деревянных стульях за столом. Мой взгляд опускается на папку с анализами. На этикетке указано имя Джей Штерн, и здесь не может быть совпадений. Врач разложил перед собой рентгеновские снимки и предыдущие анализы. Также новые снимки с сегодняшнего МРТ. От этого вида у меня мурашки по коже. Моя рука так сильно дрожит, что я с трудом могу крепко держать Джея, но я заставляю себя.

— Я сравнил новые снимки с теми, что были сделаны коллегами из Лас Вегаса, — начинает врач. Он слегка наклоняется, в чем нет необходимости. Наше внимание и так всецело приковано к нему. — К сожалению, должен сообщить, что за последние месяцы опухоль сильно выросла. Это означает, что мы имеем дело с очень агрессивной глиобластомой, как и предполагал коллега из США после операции. Мне жаль, что я не могу сказать вам ничего утешительного.

Мое сердце пропускает несколько ударов. Поскольку Джей ничего не отвечает, а просто таращится на стол, говорю я.

— Что это означает для нас? — мой голос охрип.

— Возможно, нам нужно сократить наши последние прогнозы. Я имею в виду, время, которое осталось. Ваши жалобы усилились в последнее время? — доктор Мартин отклоняется назад и снимает очки. Потом потирает глаза.

— Немного, — отвечает Джей и я бросаю на него косой взгляд. Понятно, что он не будет постоянно жаловаться о том, насколько ему плохо. Но то, что он совершенно не рассказывает о своем самочувствии, ранит меня. — Появились некоторые новые симптомы, но о них меня предупреждали врачи из Вегаса. Ухудшение зрения, усиливающиеся мигрени и частые судороги...