Враги друг друга не предают (СИ) - Титова Светлана. Страница 40

Дверь неожиданно отворилась, и взъерошенный секретарь или писарь почтительно кивнул мне, приглашая войти. Подхватив малышку, опасливо переступила порог, разглядывая круглое, как цирк помещение, прошла к указанному секретарем пятачку, прижимая к себе девочку. Построенное по типу Коллизея, оно подавляло неожиданным величием и суровостью. Ярко освещенная площадка контрастировала с находящейся в тени зоной трибун, где разместились судьи, потерпевшие ранее от рук пиратов и горожане.

Посреди «арены» на коленях стояли двенадцать человек, закованных в железо. Я на секунду задержала на них взгляд, пытаясь разглядеть мерзавца Бриза. Напрасно. Лица, превратившиеся в кровавые маски, казались неразличимы. От одежды остались одни лохмотья, сквозь прорехи которых виднелись следы недавних пыток. Невольную жалость задавила на корню, вспомнив, что сделали бы со мной они, не сумей я сбежать.

— Лекса, вы узнаете кого-нибудь из присутствующих? — звучный голос справа резал воздух как клинок.

Я оглядела неровный строй из мужчин, едва удерживающих тело вертикально с низко опущенными головами. Раны, запекшиеся кровавые «сосульки» волос. Один из них с усилием поднял голову, поймал мой взгляд и похабно ухмыльнулся, облизнув разбитые губы. В нем я узнала Бриза, обещавшего все прелести группового насилия. Несмотря на пытки, мерзавец не раскаялся, он и сейчас был готов проделать со мной все, что порождал его больной мозг.

— Узнаю. Вот он обещал изнасиловать меня, а если не соглашусь — отдать команде, — я ткнула пальцем в наглеца и не думавшего прятаться.

— Бриз Крайон, тебе есть что сказать? — без выражения бросил тот же голос, давая понять, что никакие слова пирата не изменят его участь.

Но Бриз откашлялся, вытер о растерзанное плечо кровавые слюни и хрипло произнес, сверкая глазами:

— Маленькую тварь притащили Эрик и Гур. Все знают, где они их подбирают, этих полудохлых девок. Она из таких, иначе не связалась бы с мародерами. Но поняла, что деньжат в этот раз не обломится и слиняла, прихватив малявку.

Я побледнела, понимая, как ситуация выглядела со стороны. Кем я выгляжу в глазах всех горожан Трехснежья. Сжав кулак так, что ногти впились в ладони, постаралась сдержать слезы.

— Безрукой воровке только в продажные девки, — поддержал бывшего товарища один из команды и хрипло рассмеялся.

— Или в море, на корм шурхам, если попадется, — оживились мерзавцы, зубоскаля напоследок.

— Кем бы я ни была в твоих глазах, ты, мразь, мучал ребенка. Посадил на цепь и морил голодом, — я выплюнула слова, прожигая взглядом получившего поддержку и словно приободрившегося Бриза.

Пираты дружно засмеялись, закашлялись и захрипели, выражая полное презрение к моим словам.

— У вас еще будет шанс поглумиться, — ледяной голос оборвал всеобщее веселье будущих смертников. — Команда «Ледяного Единорога» приговаривается к четвертованию сегодня по полудню. Бриз, Гротан, Самалиф, бывший капитан Патрик к принудительной кастрации с последующим четвертованием. Тела будут выставлены на площади для примера торжества правосудия. Шхуна «Ледяной Единорог» изымается в пользу магистрата. Приговор окончательный, пересмотру не подлежит. Суд окончен.

Зал одобрительно зашумел, послышались торжествующие и глумливые выкрики в сторону команды. В пиратов полетели комки какой-то вонючей грязи, точно попадавшие в цель. Я повернулась в сторону сидящих судей. Суровые бледные лица, поджатые губы, холодные глаза, равнодушно глядящие на пришедшую в бешенство от зачитанного приговора пиратскую команду.

Странно равнодушные, словно не живые, или это профессиональное отношение, выработанное годами.

— Лекса, идем. Дядя тебе делает знак, — зашептала на ухо малышка, теребя ворот моего свитера.

Глава 44

Передав Дин на руки слуге, Боран отправил девочку домой, как и я, полагая, что ей не место среди собравшихся поглазеть на казнь. Сам градоначальник предпочел кровавому зрелищу разговор со мной в одном из служебных помещений, отказавшись сопровождать сулами Ортисию, едва сдерживающую нетерпение от желания поглазеть на чужие муки. Попрощавшись с Дин, шла следом за ярлом, спускаясь на нижние уровни и грешным делом думая, не в темницу ли снова попаду.

— Я, к сожалению, до окончания казни не могу уехать. В комнатах великолепная слышимость, а портить себе аппетит из-за стонов мерзавцев нет охоты, — прояснил свой выбор Боран. — Это полуподвальное помещение хорошо изолировано. Самое то, что бы поговорить.

Он загремел ключом, открывая дверь и пропуская меня внутрь. Факел осветил неровную каменную кладку, стол и пару металлических стульев, со старыми вытертыми кожаными подушками. Шатен присел на край стола, сдвинув в сторону простую чернильницу, махнул на стул, приглашая сесть. Внимательно проследил, как я осторожно села на край в ожидании разговора, хотя понятия не имела о чем пойдет речь. Больше всего мне хотелось оказаться сейчас у храмовой жрицы и выяснить про браслет, или в доме ярла доспать на его шикарной кровати, а разговоров в недрах тюрьмы, за стенами которой разыгрывается кровавое представление, не хотелось. Боран чувствуя мое напряжение, вынул из-за пазухи фляжку с чем-то алкогольным, сначала хлебнул сам, потом предложил мне. Я прикоснулась ледяными пальцами к горячим мужским, и руку словно током прошибло. Знакомое ощущение.

— Выпейте, Лекса, расслабьтесь, а то вы искрите от напряжения, — усмехнулся шатен, разглядывая мое лицо.

Я не успела обдумать, откуда средневековому ярлу известно понятие «искрить от напряжения», как мужчина неуверенно начал:

— Как вам наш мир, Лекса?

Я нервно отпила что-то крепкое, но даже не поморщилась, вызвав удивление ярла. Похоже, последний год организм достаточно закалился и больше не протестовал, считая все, что в него попадает съедобным.

— Не очень. Могло быть гораздо… гуманнее, — с трудом в последний момент поменяла слово на более мягкое, в последний момент сообразив, что ярл мог его не знать. — Беспризорники, малолетние воришки и попрошайки кишмя кишат, и до этих детей есть дело только растлителям и палачу. Детей просто выбрасывают на улицу нерадивые родители, они сбегают от побоев и голода, и до этого никому нет дела.

Я распалилась, метая гневные взгляды на нерадивого градоначальника, под носом которого творится беззаконие.

— Я так понимаю, вы сейчас о человеколюбии? — уточнил шатен. — О сострадании, заботе и спасении ближнего.

— Совершенно верно, — согласно кивнула, и отвернулась, уставившись на танец теней на стене от огонька факела. — Уровень цивилизованности народа оценивается по отношению к детям, старикам и калекам.

Вспомнила школьные уроки, где разбирали вопросы о правах людей.

— Я прочитал все те книги, что у меня в шкафу и понимаю, на каких основах зиждется ваш мир, но здесь все это не пройдет, — желваки заиграли на скулах ярла. — Одних добрых намерений мало. Я наказал пиратов, чтобы перебить охоту малолетних идиотов вступать в их ряды.

Черт! Он меня совсем не понял!

— Я не о пиратах, — нервно улыбнулась, глянув на мужчину. — Хотя уменьшить количество разбойного люда, шулеров, продажных женщин вы могли бы, выделяя деньги на школы для бедноты и на приюты для нищих.

Поймав заинтересованный взгляд, прикусила язык, понимая, что позволила себе указывать первому человеку в Трехснежье. Ярл спокойно поднялся, прошелся по комнате туда-сюда и повернулся ко мне, сложив руки на груди.

— Значит, школы и приюты, — уточнил он.

Я нерешительно кивнула, гадая, куда он клонит.

— Выделить деньги не сложно, тем более, что ни Трехснежье, ни Канопус не бедствуют, оставаясь единственными городами на этом побережье. А что на другом — одному Рогатому Бьерну известно, туда еще никто не добирался, — мужчина развернул металлический стул к себе спинкой и сел верхом. — Кто будет курировать школу и приют? Кто будет заниматься с детьми и учить их? Вы грамотны, Лекса?