Стрелок-2 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 37

— Ты что-нибудь понимаешь? — удивленно спросил у кузена Владимир.

— Нет, а ты?

Тут в комнату, где проходили столь оживленные переговоры, вплыла пышная фигура горничной.

— Так на стол подавать или нет? — певучим голосом поинтересовалась она. — Остынет же!

— Да, конечно же, подавай, Глафира, — обрадовался возможности закончить неприятный разговор под благовидным предлогом Владимир Степанович. — Господа, прошу к столу.

Его кузен, очевидно, испытывавший те же чувства, поспешно согласился и проследовал в столовую. За ним двинулся хозяин квартиры, и только Паулина Антоновна немного задержалась.

— Милочка, я за всеми этими волнениями совсем забыла спросить — не голодна ли ты? — спросила она у о чём-то задумавшейся Стеши. — Если, да, то я сейчас же распоряжусь…

— Что вы, барыня, — смутилась девушка. — Сытая я. Да и домой мне пора уж, а то батюшка заругает, если узнает, куда я бегала.

— Тогда не буду тебя задерживать. Ступай и ни о чём не беспокойся. Я обо всём позабочусь.

— Благодарствую. И простите меня, дурочку необразованную, если что не так сказала.

Выпалив это, дочка машиниста поспешно покинула квартиру фабриканта, и лишь оказавшись на улице, перевела дух.

— Так вот ты какая — Глафира, — пробормотала она и взгляд её на мгновение стал острым, будто бритва. — Ну ничего, я тебе когти-то подкорнаю, кошка драная!

Глава 11

В воскресенье весь Петербург стремится покинуть душный и пыльный город, чтобы хоть на краткий миг забыть о многочисленных заботах и оказаться где-нибудь поближе к природе. Люди состоятельные снимают для этого дачи, где и живут в свое удовольствие. Публика попроще обходится пикниками. Разумеется, и в этом деле есть градация. Одни отправляются за город в наемном экипаже, и, заняв со своими спутниками целую поляну, проводят время весело и непринужденно. Другие же, положив в корзинку нехитрую снедь, сначала путешествуют до окраины на конке, потом идут пешком и, оказавшись в замусоренной предыдущими отдыхающими роще, с трудом находят себе более или менее чистый уголок для скромного отдыха.

Среди многочисленных компаний, выехавших в тот день на природу, совершенно затерялась одна, состоявшая из двух очаровательных барышень и их кавалеров — представительного господина и двух молодых людей.

Прислуги у них с собой не было, но, пока юноши пытались развести огонь в самоваре, дамы быстро расстелили большую скатерть и разложили на ней прихваченные с собой припасы. Для пикника всё было готово, но, похоже, что к их компании должен был присоединиться кто-то ещё.

Удивляюсь я вам, Гедвига Генриховна, — рассыпался в комплиментах молодой человек постарше. — Всё-то у вас в руках спорится. Что платье сшить, что на стол накрыть.

— Что же тут удивительного, Григорий, — улыбнулась в ответ девушка. — Я с детства привыкла помогать матери по хозяйству. Поэтому мне всякое дело привычно.

— Но вы всё делаете с таким изяществом…

— Оставьте, Гриша, — мягко остановила она его. — Мы ведь здесь, кажется, по делу?

— Да-да, конечно, — спохватился тот и воровато оглянулся, не обратил ли ещё кто внимание на то, как он распустил хвост.

Однако Ипполит Сергеевич был занят лошадью, Искра, как обычно, погружена в свои мысли, а Аркаша вообще никого, кроме неё, не видел, хотя и старался держаться поодаль.

— Что с бедным мальчиком? — поинтересовалась модистка. — В последнее время он сам не свой.

— Влюблен-с, — ухмыльнулся в ответ студент.

— Это вовсе не новость, — покачала головой девушка.

— Вы заметили?

— Тут и слепой бы заметил. Но я так же вижу, что с ним определенно что-то происходит. Вы не знаете — что?

— Взрослеет, — пожал плечами Григорий, отлично знавший, после чего именно бедолага-гимназист ходил как мешком ушибленный.

— Но где же Максим? — обеспокоенно спросил Крашенинников, распрягший, наконец, пролетку и вернувшийся к компании. — Пора бы ему и появиться с новым знакомым.

— Кстати, а кто этот таинственный «новый знакомый» нашего друга? — спросила Гедвига. — Вы только и делаете в последнее время, что шепчетесь о нём, так что я совершенно заинтригована.

— Не знаю, — с деланным равнодушием ответил Григорий и отвернулся. — Я никогда его не видел.

Услышавшая ответ Искра поморщилась от столь неприкрытого вранья, но вмешиваться не стала и принялась отгонять мух от провизии. Аркаша сделал робкую попытку помочь ей, но наткнувшись на внимательный взгляд, ещё больше стушевался.

— А вот и они! — воскликнул Ипполит Сергеевич, заметив подходивших к ним двух молодых людей.

Хотя Максим был настоящим богатырём, его спутник совершенно не терялся на его фоне. Тоже довольно рослый, но более сухой телосложением, с приятными чертами лица. Впечатление немного портили фатоватые усики, придававшие ему несколько легкомысленный вид, но внимательный и цепкий взгляд выдавал в нём человека бывалого и решительного.

— Здравствуйте, товарищи! — шумно поприветствовал собравшихся мастеровой. — Вот, привел к вам, как и обещался, своего нового друга. Это — Дмитрий — прошу, как говорится, любить и жаловать!

— Чрезвычайно рад знакомству! — церемонно заявил Крашенинников и протянул руку.

— Взаимно, — хмыкнул Будищев в ответ и крепко пожал её.

Окинув быстрым взглядом поляну, он тут же узнал побледневшую и переменившуюся в лице Гесю, а также её спутницу, бывшую с модисткой в магазине Линдстрема.

— Слышал о вашем деле, — продолжал Ипполит Сергеевич после церемонии представления. — К сожалению, я слишком поздно узнал о нём, а то бы немедля вмешался. Помочь человеку, вступившемуся за ребенка, я полагаю священным долгом…

— А вы — прокурор? — бесцеремонно перебил его новый знакомый.

— Нет, я — адвокат, — отозвался Крашенинников, которого трудно было сбить с толку вопросом. — И всегда готов прийти на помощь к невинно пострадавшему.

— Тоже неплохо. Но это не про меня.

— В смысле? — смешался-таки оратор.

— Ну, я к «невинно пострадавшим» точно не отношусь, — охотно пояснил Дмитрий. — Я реально дал мастеру по физии, за что и загремел в участок.

— Но ведь он избил мальчика, не так ли? — пришла на помощь Ипполиту Искра.

— Было дело.

— Я вам так завидую! — вмешался в разговор молчавший до сих пор Аркаша. — Вы сделали настоящее дело и даже побывали в тюрьме…

— Дурное дело — нехитрое, — хмыкнул в ответ гальванёр.

— Вы, как будто, совсем не гордитесь своим поступком? — изумился гимназист. — Разве выступить против преступного режима — дурное дело?

— Дурное дело — попасть в тюрьму!

— Как это верно сказано, — поддержал Будищева Крашенинников и попытался вернуть разговор в заготовленное русло. — Ну, что же, товарищи, раз уж все в сборе, прошу к столу, точнее, некоторым образом, к скатерти.

Немедля были откупорены бутылка водки для мужчин и марсалы [42] для дам и наполнены стаканы.

— Ну, что же, давайте за знакомство!

— Ага, за случайное, — вполголоса заметил Дмитрий, но отказываться не стал.

Все, кроме Аркаши, которому на сей раз не наливали, с удовольствием выпили и принялись за закуску. За первым тостом последовал второй, за ним — третий. Разговоры во время пикника велись самые крамольные. Искра и Ипполит рассказывали о различных беззакониях и несправедливостях, творившихся на необъятных просторах России. Максиму, хлебнувшему немало лиха за свою жизнь, также было что рассказать. Гимназист Аркадий им охотно поддакивал. И только обычно разговорчивая Гедвига отмалчивалась и прятала взгляд.

Дмитрий тоже старался меньше говорить и больше слушать, пытаясь понять, куда клонят его новые знакомые. Иногда он бросал удивленный взгляд на модистку, как будто желая что-то спросить. Но та упорно отворачивалась, делая вид, что они прежде не встречались.

— Вот взять хоть вас, — продолжал разглагольствовать Крашенинников. — Вы — герой войны — георгиевский кавалер, и вообще, человек заслуженный; вступились за беззащитного ученика и тут же угодили в кутузку! Каково! Где еще возможен подобный полицейский произвол, я вас спрашиваю?