Стрелок-2 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 49

— Спасибо. До свидания.

— Кстати, вы не знаете, как это произошло?

— Что именно?

— Ну, как ваша сестра угодила под экипаж?

— Нет. Не знаю.

Выйдя из больницы, Будищев в нерешительности остановился. По-хорошему надо было как можно скорее найти Сёмку и Степаныча и успокоить их. Говоря, что на них страшно было смотреть, Дмитрий ничуть не преувеличивал. Особенно сильно сдал старик, ставший похожим на тень, но и мальчишка осунулся куда больше, чем когда лежал в больнице сам.

— Куда прикажете, барин? — остановился перед ним извозчик.

— В полицейский околоток, — неожиданно сам для себя ответил ему Дмитрий.

— Полтину, — тут же заломил цену лихач.

— Гони!

По счастью, Ефим Ложкарев оказался на месте и охотно согласился поговорить со старым боевым товарищем. Будищев, на сей раз проявил выдержку, и не стал сразу лезть с расспросами, а отвел городового в ближайший трактир и, взяв отдельный кабинет, велел полову подать водки и соответствующей случаю закуски.

— Эх, хорошо пошла, — крякнул Ефим, опрокинув в себя рюмку хлебного вина.

— Дай Бог не по последней, — отвечал ему Дмитрий и тут же подлил ему снова.

Полицейский, впрочем, не стал терять фасон, а, степенно закусив, отодвинул водку в сторону и пытливо спросил:

— Что случилось?

— Беда, — коротко ответил гальванёр и рассказал приятелю о произошедшем со Стешей несчастье.

— Под экипаж, говоришь, угодила? — задумался тот.

— Вроде так. Может, слышал чего?

— Ты думаешь, я про все несчастные случаи в Петербурге знаю? Они каждый божий день случаются.

— Этот где-то близко произошел. Раз в нашу больничку доставили.

— Хм. Девчонку, говоришь, совсем ещё сбили?

— Ну да. Шестнадцати нет.

— Слышал я про такое. Туда Их Благородие господин штабс-капитан сам выезжал. Ругался потом ещё сильно.

— Деревянко?

— Он самый.

— О как! И отчего ругался?

— А он мне не докладывает!

— Это правильно, — криво усмехнулся Будищев. — Ну что, вздрогнем?

— Давай!

— А теперь давай за тех, кто с войны не вернулся, — снова наполнил рюмки Дмитрий.

— Святое дело, — согласился Ефим. — Царство небесное солдатам, живота не пожалевших за освобождение христиан!

Приятели, не чокаясь, выпили и на минуту задумались, вспоминая о боевых товарищах, навсегда оставшихся на далёких Балканах. Но долго грустить у них не получилось. Они были молоды, полны сил и надежд на лучшее будущее, пусть и представляли его себе по-разному.

Ложкарев, заглотив ещё пару рюмок, размяк и пьяно улыбаясь стал выговаривать Будищеву:

— Теперь я вижу, отчего ты в полицию не пошел! Вот и одет как барин, видать в дела в гору пошли?

— Не жалуюсь. В баре, может, и не выйду, а в третью гильдию, пожалуй, что уже пора!

— Молодец, Митька! Или тебя уже Дмитрием Николаевичем называть прикажешь?

— Брось, Ефим! Мы с тобой — фронтовики. И хотя Берлин нам с тобой брать не довелось, а Стамбул совсем рядышком был — только руку протяни!

— Это верно. Спужались генералы дальше идтить. Сказывают, один Скобелев хотел дальше драться, да не дали ему!

— Я его, кстати, видел недавно.

— Кого?

— Так Скобелева.

— Иди ты! Белого генерала вот так запросто?

— Ну а что, генерал, как генерал. На Руси-матушке их много…

— Митька! — строго выпучил глаза городовой. — Не моги так говорить! Генералов, прости Господи, у нас и впрямь, как собак не резанных, а Михаил Дмитрич только один!

— Ладно, не буду.

— То-то! А-то я не погляжу, что ты теперя купец и барин.

— Да брось, чего ты. Лучше расскажи, как служится-то? Деревянко не лютует?

— Нет, он охвицер справедливый, с таким служить можна.

Язык Ложкарева все больше заплетался и Будищев решил, что тот выпил уже достаточно.

— А что он ругался давеча? — безразличным тоном спросил он.

— Что, не отстанешь? — вдруг совершенно трезвым голосом переспросил полицейский и пытливо взглянул ему в глаза.

— Нет, — хмуро покачал головой Дмитрий.

— Ладно. Всё одно прознаешь ведь. В коляске, что твою девку сбила, генерал какой-то с мамзелью сидел. Бродяга один его видел.

— Что за генерал?

— Тут уж извиняй, я сам не видал, а бродяга в мундирах не разбирается. Да и сам посуди, это же — Петербург, будь он неладен! Тут, чего бы доброго, а генералов страсть как много.

— А что за мамзель с ним была?

— А их еще больше, чем генералов!

— Но, может, он коляску запомнил?

— Да какое там…

— Ладно. Нет, так нет.

— Митька!

— Что?

— Не дури. Не добьешься ты правды — плетью обуха не перешибешь.

— Не бойся, Ефим. И в мыслях такого не было.

— Ну, вот и хорошо, вот и ладно.

— Выпьем?

— Наливай, чего уж там!

Дома Дмитрия встретили три пары встревоженных глаз, смотрящих с такой надеждой, что ему поневоле стало стыдно за задержку. В конце концов, ничего конкретного он в полиции не узнал, а Степаныч с Сёмкой и Анна беспокоились, места себе не находили.

— Ну что? — чуть не вскрикнул Филиппов, увидев Будищева.

— В больнице она на Архиерейской, где Семён лежал, — устало отвечал тот. — Несчастный случай. Живая. Доктор говорит, что жизнь вне опасности.

— Я же говорил, что Митька найдет! — радостно завопил мальчишка.

— Слава Богу! — истово перекрестился старик, и подскочил, будто собираясь бежать, но бывший квартирант остановил его.

— Куда ты? На ночь глядя туда всё одно не пустят.

— Ничто! Буду под окнами сидеть, только бы знать, что кровиночка моя рядом.

— Ну, как знаешь. Только все равно — лучше с утра.

Однако Степаныч не стал его слушать и засобирался. Дмитрий не стал его отговаривать и, опустившись на лавку, с наслаждением вытянул ноги. Хотелось ещё разуться, но при Анне было неудобно.

— Хотите есть? — спросила она. — Я приготовила. Только господин Филиппов отказался.

— Спасибо я перекусил в городе. Лучше моего оглоеда покормите.

— Чего это я — оглоед? — возмутился Сёмка, но портниха мягко прервала его.

— Я покормила мальчика, — улыбнулась она, положив руку на вихрастый затылок юного гальванёра. — У него очень хороший аппетит.

— Во-во, — хмыкнул в ответ Будищев. — Он любит пожрать, пожрать любит его. Они созданы друг для друга и всегда будут вместе.

— Вы всегда так зло шутите?

— Ну что вы, это я ещё по-доброму.

— Что случилось с девочкой?

— Попала под экипаж. Какой-то придурок гнал во весь опор и не заметил её.

— Какой ужас!

— Мить, ты найдешь его? — неожиданно спросил Семён и с надеждой посмотрел на наставника.

— А зачем?

— Как зачем? — изумился ученик. — Чтобы наказать!

— Я тебе что, прокурор?

— Вообще-то, — рассудительно заметила Анна, — за наезд можно получить компенсацию на лечение. Девочке эти деньги не помешали бы.

— Мысль, конечно, интересная, только где же искать этого лихача?

— Я знаю, ты — найдешь! — убежденно заявил Сёмка и сладко зевнул. — Но если нет, я тебе помогу.

— Иди спать, сыщик.

Мальчишка немного по упирался для приличия, но вскоре его и впрямь стало смаривать и он пошел в свой закуток, где растянулся на лежащем на полу матрасе.

— Мне тоже уже пора, — поднялась портниха.

— Я вас провожу.

— Не стоит. Я ведь живу в этом доме.

— Ну мало ли, вдруг на вас нападет мадам Ряполова.

— Это вряд ли, — скупо улыбнулась вдова Виртанен. — Она почему-то избегает меня в последнее время.

— Что вы говорите!

— Да, и мне кажется, что тут не обошлось без вашего участия. Ведь так?

— Когда кажется — креститься надо. А я, честное благородное, никаким боком к этой ведьме. Я вообще нечистой силы боюсь!

— Кто бы сомневался, — скупо улыбнулась Анна. — Вы вообще производите впечатление крайне боязливого человека.

— Уж какой есть.

— А ещё вы, несмотря на то, что сказали мальчику, занялись поисками виновного в происшествии со Стешей. Ведь так?