Стрелок-2 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 56

Хотя Будищев и не читал в своем времени Дюма, но видел достаточно экранизаций, чтобы понять, о чём говорит морганатическая супруга герцога Лейхтенбергского. Поэтому он лишь загадочно улыбнулся, давая всем своим видом понять, что пусть графиня Богарнэ скажет только одно слово, и он будет для неё кем угодно.

— Зизи, дорогая моя, где вы? — раздался зычный голос, после чего распахнулась дверь, и в просторном зале мгновенно стало теснее, поскольку вошедший был адмиралом Российского Императорского флота Великим князем Алексеем Александровичем Романовым, которого злые языки уже начали называть — семь пудов августейшего мяса.

— Я здесь, Ваше Императорское Высочество! — немедля отозвалась хозяйка дома, и склонилась в глубоком реверансе, перед членом императорской фамилии.

— Я был так заинтригован, вашим обещанием какого-то необыкновенного сюрприза, что не смог ждать более, и прилетел к вам… а это ещё кто?

— Вы поторопились, мой друг. Этот человек, как раз заканчивал установку…

— Погодите, а ведь я его знаю! — пробасил узнавший Дмитрия великий князь. — Зизи, неужто я вам так надоел, что вы решились установить в своем дворце митральезу?

— Что, простите? — смешалась графиня ничего не знавшая об этой стороне деятельности фирмы Барановского и Будищева.

— Нет, Ваше Императорское Высочество, — пришел на помощь клиентке мастер. — До этого ещё не дошло, но если будет надобность, только скажите. Поставим и митральезу и пушку. Любой каприз — за ваши деньги!

— Экий хват! — засмеялся царский сын. — Ну, давай, показывай.

Дмитрий не заставил просить себя дважды и принялся демонстрировать высоким особам работу звонков, попутно намекнув на некие фривольные обстоятельства, при которых они могут пригодиться. Шутки были на грани приличий, а потому Алексей Александрович ржал как стоялый жеребец, а Зинаида Дмитриевна приняла строгий вид и погрозила остряку пальцем. Впрочем, ей серьезность никого не обманула, ибо в глазах графини Богарне прыгали чертики.

— Ступайте, — велела хозяйка дворца мастеру, убедившись, что всё в порядке. — Я довольно вашей работой и распоряжусь, чтобы она была оплачена.

— Благодарю вас, — поклонился тот и вышел.

— Вот уже не думала, — задумчиво заметила она, — что у вас есть и такие знакомцы.

— Помилуйте, кто же в свете не знает истории о бастарде графа Блудова!

— Вы полагаете, он действительно сын Вадима Дмитриевича?

— Одно лицо! Жаль только, что в мастеровые подался. А ведь мог бы и добиться признания от папаши! Ушлый молодой человек, даром что байстрюк!

— Как знать, — улыбнулась графиня. — Прадед адъютанта моего мужа, был куафером у прадеда вашего высочества! [56]

— Прошли те времена!

Всё это время Стеша стояла, ни жива, ни мертва. При виде великого князя у неё сперло дыхание, участился пульс, и только что румяные щечки покрыла мертвенная бледность. По счастью порфирородный адмирал был всецело занят предметом своей страсти и не обратил на девушку ни малейшего внимания. Да и в планы супруги герцога Лейхтенбергского не входило их знакомство, так что она поспешила увести своего ухажера прочь. Будищев отправился с ними, Кутайсов так же куда-то испарился, так что они остались с Сёмкой одни. Парень, в общем, тоже был под впечатлением от близкого нахождения с высокими особами, а потому не сразу заметил ей состояние.

— Стешенька, что с тобой? — испуганно спросил он, когда девушка покачнулась.

— Помоги, Сёма, — только и смогла прошептать та.

— Сейчас-сейчас, конечно, — засуетился он.

— Что тут у вас? — встревоженно спросил покинувший заказчиков Дмитрий.

— Стеше плохо, — растерянно отвечал мальчишка.

— Не было печали, — чертыхнулся про себя Будищев и подхватил девушку на руки. — Держись, сейчас я тебя на воздух вынесу. И впрямь душно тут…

— Митя, — не видящими глазами посмотрела она на него. — Митя, это он!

— Кто, он? — не останавливаясь осведомился молодой человек, продолжая нести Стешу на руках. — Герой из твоих девичьих грёз?

— Митя, это он! — ещё раз повторила девушка, всхлипнув.

— О чём это она? — удивленно спросил семенящий рядом Семён.

— Не знаю, — осторожно ответил ему наставник и вдруг остановился. — Вот что, парень, дуй к выходу, там вечно извозчики трутся. Возьми любого и возвращайся…

— Там одни лихачи, поди и восьмигривенным не отделаемся…

— Тьфу на тебя, крохобор, не видишь — дело плохо! Дуй, я сказал!

Получив нагоняй, мальчишка тут же умчался выполнять распоряжение, а Дмитрий, осторожно опустив свою ношу на землю, пытливо взглянул девушке в глаза.

— Кто, он, Стеша? Тот генерал на коляске, да?

— Да, — быстро-быстро закивала та в ответ. — Он остановился и склонился надо мной, я его хорошо разглядела! А барынька ему кричит, дескать, брось её, ничего с ней не станет. Как на собаке заживет!

— Какая барынька?

— А вот эта — графиня. Я её не разглядела, только голос слышала! Сразу не узнала, а теперь точно вспомнила — она!

— Вот что, девочка, — решился Дмитрий. — Никому не говори об этом, слышишь меня? Ни отцу, ни подружкам, ни батюшке на исповеди!

— Да. А почему?

— Просто не говори! Даже Сёмке, когда за него замуж выйдешь. Даже если спрашивать будет, говори, что не в себе была, не помнишь чего и толковала! Ну, вот и он с извозчиком, слава Богу, сейчас домой поедем, там тебе лучше станет. А нет, так и доктора позовем…

Уложив девушку на сиденье, и велев кучеру гнать во весь опор, Дмитрий крепко задумался. «Вот же, зараза, накаркала!» — напряженно размышлял он. — «И впрямь наша Стеша — Гайде оказалась. Только ведь я не фига не Монтекристо!»

А та, закрыв от слабости глаза, свернувшись калачиком, лежала на сколькой клеенчатой обивке и лишь одна мысль билась в её хорошенькой головке: — «Дурак ты Митя. Выйду я за Сёмку, как же!»

Глава 16

Барановский приехал в мастерскую ближе к обеду в не слишком хорошем расположении духа. Нет, внешне он, конечно, был невозмутим, но Будищев слишком хорошо его знал и потому сразу понял, что-то случилось.

— Как у вас дела? — осведомился Владимир Степанович.

— Надо бы лучше, но уже некуда, — усмехнулся Дмитрий.

— Что, действительно?

— Работа закончена, вексель герцог подписал, чего же ещё желать? Разве что вывеску новую!

— Не понял. Какую вывеску?

— Как какую? Поставщик двора!

— А ведь и верно, — задумался инженер. — Лейхтенбергские-Романовские — члены императорской фамилии. Так что вполне можно обратиться в департамент за разрешением. Полагаю, препятствий не возникнет.

— Вот и занялись бы? А то на вас лица нет! — Что, так заметно?

— Ещё бы.

— Военное ведомство отказалось от приемки нашего пулемета.

— О как! А основания?

— А без оснований! Решено митральезы из войск изъять и отправить в арсеналы крепостей.

— А флот?

— Ну, а что флот? Будут закупать по одной — две штуки на строящиеся корабли. А это — капля в море!

— Ничего страшного. Лиха беда начало!

— Как бы не так! — в сердцах воскликнул Владимир. — Вы не представляете себя, что стоит проложить дорогу новому изобретению в военной сфере. Не один год придется головой в стену долбиться, причем, без всякой гарантии результата.

— Не хотят наши покупать, давайте продадим ещё кому-нибудь?

— Я иногда поражаюсь вам, Дмитрий! Вы — герой войны — георгиевский кавалер, а иногда ведете себя так, как будто патриотизм для вас — пустой звук!

— Владимир Степанович, а вы патриотизм с идиотизмом часом не путаете?

— Что?!

— Ничего! У нас есть пулемет. Причем, самый лучший из существующих на сегодняшний момент. Но, поверьте мне, это преимущество продлиться недолго. Идея автоматического оружия витает в воздухе, и пройдет всего несколько лет и Максим или кто другой сделают нечто подобное, и заработает очень недурственные деньги. Только нас с вами не будет на этом празднике жизни.