Подобие жизни (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка". Страница 11

— Пока мы ждём мальчика, может, вы сами что-нибудь расскажете, уважаемая Ольга Кирилловна?

— Даже и не знаю, чем вам помочь, — улыбнулась мать свидетеля, — я мертвеца, в смысле, Петухова, совсем не знала. И видела всего один раз, когда он приходил к нам ругаться из-за того, что Игорь громко кричал, когда капризничал. Это было несколько лет назад. А позже мы даже ремонт делали, шум стоял неделю, но ему это почему-то не мешало.

— И неудивительно. Он раньше работал в реале, в Виртоград почти не заглядывал, — влез в разговор Трофим, — а потом стал проводить в нём почти всё своё время. Поэтому, наверное, даже не догадывался, что за стенкой шумят.

Владислав закашлялся и бросил на практиканта испепеляющий взгляд. Парень понял, что сделал что-то не то и решил больше ничего не говорить.

Женщина ничего странного не заметила:

— Да? Может быть, вы и правы.

— А сын что-нибудь вам говорил? — Кондратенко активировал минивизор и приготовился записывать.

— Да так, ничего особенного. Я, если честно, не особо спрашивала, меня другое интересовало — думала, как наказать, чтобы он понял, но при этом не получил психологическую травму. Понимаете, в тот день я была на работе в Виртограде, муж мой в командировке в Чангши уже второй месяц, поэтому Игорёк решил прогулять школу, думая, что никто об этом не узнает. Ой, мне так не хочется об этом рассказывать!

— Не волнуйтесь, Ольга Кирилловна, детьми были все. А мы с Трофимом Леонидовичем ещё и мальчиками. Ничего страшного, думаю, мы не услышим.

— Ну… я о ситуации понятия не имела, пока участковый не пришёл. Оказалось, Игорь, вместо того чтобы учиться, гулял по Виртограду. Слава богу, сильно потратиться не успел. Попытался пройти в бордель, вы представляете? Откуда он о таких местах знает?!

— Какой ужас! — совершенно искренне ахнул следователь.

Приободрившаяся женщина продолжила:

— Естественно, рейтинговая система определила его возраст и забанила на сутки. Только в школу допуск и остался. И глупыш вместо того, чтобы подумать о своём поведении и вернуться к учёбе, решил, что пока мама в виртуале, можно прекрасно провести время дома. Набрал в пакетики воды и стал бросать их с балкона — пытался облить дворника.

— Надеюсь, у него не вышло. Он ведь мог штраф получить, — сочувствующе сказал Кондратенко.

Женщина всхлипнула:

— Да, мог. Но не попал ни разу, и всё обошлось.

— Мам?

Визуализатор растянулся, подстраиваясь под изменившиеся обстоятельства разговора, и полицейские увидели старенькое виртокресло. Трофим очень удивился — из-за поведения Ольги у него сложилось впечатление, что свидетелю максимум лет двенадцать, но школьник оказался толстым высоким юношей, который был хорошо знаком с бритвой.

— Сынок! — мать вскочила, подошла к сыну, помогла отсоединить штекер и встать. — Эти мужчины хотят поговорить с тобой о соседе, ну, том, который отсюда переехал.

— Игорь, малыш, не уделишь нам немного времени?

«Малыш» прекрасно понял, что полицейский не всерьёз так его назвал, и немного расслабился. Попытка сыронизировать над материнской гиперопекой словно бы поставила юношу на одну ступень с мужчинами.

Ольга не заметила в словах Кондратенко ничего странного:

— Я могу присутствовать при разговоре? Как законный представитель.

— Простите, но мне кажется, Игорю уже есть шестнадцать.

— И что? — воинственно спросила женщина.

— Он сам может решить, говорить с нами в присутствии родителей или нет.

— Мам, я есть хочу. Может, ты пока кукнешь что-нибудь?

— Что за слово такое! Кукнешь. Жуть! Чтобы я такого больше не слышала!

— Ольга Кирилловна, давайте не будем задерживать друг друга. Переменка короткая.

Женщина обиженно поджала губы и исчезла из поля зрения. Игорёк тяжело опустился в кресло, в котором до него сидела мама, и вздохнул:

— Вы по поводу деда, который помер? Спрашивайте.

— Водными пузырями в рободворника кидался? Серьёзно? — не вытерпел Трофим и снова удостоился грозного взгляда следователя.

«Мальчик» взглянул на потолок и угрюмо сказал:

— Ладно, всё равно узнаете, если захотите, эта дрянь пишет, как положено. Я тогда к матери подошёл, активировал её чипом свой минивизор. Она всё равно в виртуале была. Решил, раз в Виртограде не вышло, на визоре посмотреть что-нибудь, ну…

— Горячее, — подсказал Владислав.

— Типа того. Ну, и вышел на балкон — там у нас управитель только пишет, ни манипуляторов, ни динамика нет. Не хотел, чтобы он доколупался до меня, мать его подрядила следить, чтобы я ну, это…

— Ничем предосудительным не занимался. Не переживай, мамы, они все такие. Почти. И на балконе что?

— Ну, я только сел на пол, как на свой балкон, ну, сосед вышел. Я и затихарился, чтобы он не засёк.

— И?

— Он по минивизору с кем-то говорил. Ну, с бабулькой какой-нибудь, наверное.

— Почему ты так решил?

— Ну, потому что прямо уси-пуси в голосе. И смеялся, как придурок.

В комнату вернулась мама, принесла несколько бутербродов и чашку:

— Сыночек, обязательно выпей чай. А то животик болеть будет.

Трофим еле сдержал улыбку. Гордо выпрямившись, женщина вновь ушла.

— Короче, я больше ничего не знаю. Особо не прислушивался, всё думал, как заползти в квартиру, чтобы дед не засёк. Могу только сказать, что под конец они говорили про какие-то импланты, он типа жаловался на свои. А она, вроде, ну, тоже жаловалась на что-то, потому что он сочувствовал. Это всё.

— Ладно, Игорь, большое тебе спасибо за информацию. И маме благодарность передай. Кстати, имей в виду — пока не исполнится двадцать лет, ни один бордель тебя не пропустит, не трать силы. Но есть курсы, их министерство образования курирует, которые обучают половой жизни с восемнадцати. Лицензии выдают после тщательной проверки, там всё очень по-деловому, относятся ответственно. Конечно, излишеств никаких, но зато ты определишься с ориентацией, сексуальными предпочтениями и поймёшь, как это вообще надо делать. А то ваше поколение начинает с драконами или какими-нибудь инопланетными барышнями нестандартного строения, а потом в реальности имеет огромные проблемы.

— Серьёзно?! Да это же… Это… — Игорь вскочил, — это же зашибись! Надо матери сказать. Только дорого, наверное?

— Да, дорого. Но, — Влад улыбнулся, — у тебя благодаря обучению не будет психологической травмы, справиться с которой выйдет гораздо дороже. Ты так маме своей и скажи, думаю, она проникнется.

— Она этой «травмой» совсем меня замучила. Спасибо. Прямо вот такенное спасибище!

Юноша развёл руки в стороны, показывая размер благодарности.

— Удачи, молодой человек, — Владислав прервал соединение. И только затем позволил себе рассмеяться в голос.

— Владислав Александрович, вы чего?

Следователь отмахнулся. Но отсмеявшись, объяснил:

— Родители такие странные. Даже не верится, что пару сотен лет назад над детьми никто не трясся. Рейтинг по швам трещит, но они ради ребёнка готовы на всё. И душат своей опекой. Особенно в этой социальной группе. Хотя оно понятно — при не слишком высоком статусе решиться на потомство может только тот, у кого инстинкт перевешивает логику. Забавно.

— Ну, не знаю. В моей социальной группе тоже шагу без заботы ступить не дают. И зачем вы ему про курсы сказали? Разве это имеет отношение к расследованию?

Владислав посерьёзнел и строго сказал:

— Ты пацана видел? Воздержание никого до добра не доводило, а с таким материнским контролем он даже в одиночку расслабиться не может. Ещё сорвётся, не дай бог. Зачем преступников плодить? Изнасилований не фиксировалось уже семь лет, только на окраине изредка случаются прецеденты. А если этого Игорька спермотоксикоз накроет? Пусть лучше его маманя удавку ослабит. И кстати, практикант, ты обалдел? Я по поводу твоих высказываний при этом милом семействе. Мы спрашивать должны, а не отвечать. И обсуждать следствие с посторонними нельзя. И уж тем более нельзя давать оценку действиям того, кто проходит, как свидетель. Люди давно научились скрывать мысли, сам знаешь, почему. Только подростки в силу незрелости не понимают, что такое тотальное наблюдение и чем оно чревато. А ты вдруг начал рассказывать о деталях расследования первой попавшейся гражданке и упрекать парня его хулиганскими действиями. Которых на самом деле даже не было, как оказалось.